Книга Павел Чжан и прочие речные твари - Вера Богданова

В голове стучало: что она делает? Господи прости, что она делает сейчас? Она словно не была собой, видела себя со стороны, из камеры планшета. Свой обнаженный живот и серую, зернистую от плохого качества связи стену с дверью, небольшой угол, на который был завален горизонт. Себя в будущей съемной однушке, а рядом в кроватке сопит младенец. Или он уже подрос и ходит, заглядывает в дверь, – а она в этот момент широко раздвигает ноги и из планшета кто-то сопит. Как она объяснит это? Как объяснить, что за ней не стоит повторять?

Соня сорвала с глаз «арки», в два шага пересекла палату и сбросила планшет на пол. Села на мятое покрывало. Немного подумав, вытащила из-под шкафа сумку и затолкала в ее розовое нутро ком трусов, носки и свитер.

– Господи, помоги мне, Господи, помоги мне, Господи…

Где же эти «контрас», когда они так нужны?

Грязная, ужасно грязная, сама это накликала. Хотела острых ощущений? На́, получи.

Вали нахрен с Божьей помощью, пока никто не ждет на остановке.

5

Уволили Игоря быстро и заочно. Просто добавилась запись в электронной трудовой, а статус сменился на «безработный». Вещи из офиса уместились в небольшую коробку, но Игорь не стал ее тащить. Кружек у него было в достатке дома, принес их из «Читальни», фигня вроде распечаток и переходников тоже не была нужна. Поэтому спустился Игорь налегке, досадуя, что не удалось поговорить с Маршенкуловым: тот уже давно не отвечал на звонки, а в офисе его не оказалось. Помощница Оля сказала, что он уехал на встречу, быстро докурила и, извинившись, убежала. У нее тоже накопилось много дел.

В общем, не лучший день, чтобы спасать дамочек в беде. Но Игорь помнил это белое, по-странному красивое лицо с прозрачными глазами и россыпью веснушек, копну кудрей, которые теперь были скручены в увесистый пучок. Короткий пуховик, свободное трикотажное платье, по-мальчишески худые ноги в плотных колготках. Девушка облокотилась на стойку ресепшен, шмыгала носом и утирала покрасневшие глаза. Рядом на полу стояла большая спортивная сумка, чем-то доверху набитая. Секретарша Баочжай поглядывала на девушку неодобрительно, но пока не гнала.

Игорь видел эту рыжую с Чжаном. Он даже говорил с ней, как раз перед тем, как бабушка попала в больницу. Правда, совсем не помнил ее имя. Рыжая-бесстыжая – так он мысленно назвал ее тогда.

– Проверьте, пожалуйста, еще раз, – попросила рыжая на плохом китайском.

– Я уже проверила. Ничем не могу вам помочь. – Баочжай ответила бесстрастным голосом, совсем как система информирования в такси.

– Павел Чжан, он работает программистом, с программами, понимаете?..

– Ничем не могу…

– Чжан? – Игорь встрял в разговор.

Баочжай вскинула бровь: серьезно, мол? Ты действительно хочешь в это ввязаться? А рыжая подняла на него припухшие глаза. Заплаканные, но все равно красивые.

– Да, Чжан. – Она перешла на русский. – Павел. Вы не знаете, где он сейчас? Он в Москве?

Игорь кивнул, подыскивая нужные слова. Чжан свалил и девушке не сказал, долбоклюй, блин. Хотя они вроде как расстались, он упоминал.

– Вас как зовут? – начал по старой привычке. Клиенты любят, когда к ним обращаются по имени, это повышает доверие. – Меня Игорь.

– Соня. Мы с вами знакомы, вообще-то… – Она слабо пожала протянутую ладонь. Пальцы у нее были прохладные и сухие.

– Да? Прости, у меня память ни к чёрту последнее время, – соврал он, шустро перейдя на «ты». – Соня, его правда нет в офисе. Он теперь в Пекине работает.

Игорь сразу понял, что совершил ошибку. Рот у Сони округлился, она как будто не могла вздохнуть, потом закрыла лицо ладонями и зарыдала в голос. Игорь поспешил ее подхватить и отвел к креслам у окна. Поймав сердитый взгляд охранника, он махнул рукой: оставь, мол, разберусь. Анатольич свой мужик, они на Новый год бухали.

– Он приезжает в Москву хоть иногда? – спросила Соня. Она вжикнула молнией, расстегнув пуховик.

Игорь качнул головой, чем вызвал новый приступ рева. Помрачнев, Анатольич двинулся к ним через холл.

– Слушай, – зашипел на ухо, – сейчас генеральный приедет, а тут эта воет…

– Сейчас уведу, всё сделаю.

– Давай, Игорек, побыстрее. Влетит мне, понял?

– Да, да… – отмахнулся Игорь. Закинув на плечо спортивную сумку, оказавшуюся тяжелой, как автомобильное колесо с диском, он подхватил Соню и вывел ее через крутящуюся дверь на улицу. Соня не сопротивлялась, вышла, размазывая тушь по лицу и громко шмыгая. Не спеша, они двинулись к стоянке, где Игорь припарковался.

– Хочешь, домой подвезу? Ты где живешь?

Соня сморщилась, и Игорь приготовился к очередному шквалу слез. Но обошлось.

– Нигде, – просипела она, вынула из кармана смятый бумажный платок, в который явно уже плакали, и промокнула глаза. – Теперь нигде. Денег нет. Думала, может, Паша даст. Я ему писала и звонила, а он не отвечает.

– Не отвечает, да, – кивнул Игорь, вспомнив, как сам насоветовал сменить номер и почтовый адрес от греха подальше. Ну и кто здесь долбоклюй?

Порыв ветра прилепил Сонино платье к телу, обозначив округлившийся живот, и Игорь наконец всё понял. Его охватило изумление, детская радость от разгадки, затем всё это сменилось сочувствием, за которым зло ворочались эгоистичная зависть и неодобрение.

Сколько времени прошло со дня отъезда Чжана? Когда прекратились редкие звонки и иссяк ручеек денег, которые переводил Павел? После этого много воды утекло. Были два с половиной месяца в СИЗО, шконки и тонкие матрацы с комковатой сбившейся начинкой, длинный общий стол и крашеные лавки, дощатый темно-красный пол. Был тезка, сидевший с ним в камере и потом ушедший по этапу куда-то под Тверь. Другие ребята тоже подобрались неплохие, хоть один и стучал регулярно, всё допытывался, по какой Игорь идет статье и правда ли наркотой барыжит. Был парень на записи с камеры наблюдения – черная толстовка с принтом «NMSL», маска на лице, – крутился рядом с бэхой утром, когда Игоря забрали. Но часть машины закрывал кузов грузовика, не было видно, чтобы кто-то залезал в салон. Никто этого парня и не искал. Потом – похороны бабки, устроенные Милой и прошедшие без него, суд, освобождение, невеселый Новый год. По каким-то санитарным нормам закрыли «Читальню», Игорь был вынужден продать здание за бесценок, затем избавился и от квартиры. Мужиков, бивших стёкла, тоже не нашли – менты сказали, что видеозаписи не получились, работе камер мешали глушилки из кафе. Чушь полная, короче. Друзья-коллеги не отвечали на звонки – если и брали трубку, то говорили нехотя и под разными предлогами быстрей прощались. Лиля ответила лишь раз, прошептала срывающимся голосом: «Простите, не звоните, пожалуйста, больше».

Прошли месяцы – а казалось, годы. Чжан в памяти Игоря успел посереть, растерять весь свой гениальный шарм и схожесть с Толиком. Расчеловечился, стал полустертым экспонатом прошлого.