Книга Киевская Русь. Волк - Оксана Крюкова

Волк слушал, что царь говорит, да вида не показывал, какая ярость его охватила от наглых слов болгарина.

– И еще, – добавил Борис, – возвернешь мне Тодорку славную.

Волк от столь неожиданного требования сначала замер, а потом рассмеялся во всю грудь, оскорбив Бориса своим невежеством. Но царь сдержал гнев. Еще успеет отомстить за все наглому русичу.

– Так ты из-за нее сюда пришел? – продолжал смеяться воевода Переяславский, не обращая внимания на побледневшее лицо царя. – Да еще такое войско собрал. Вои твои-то знают, что за бабу биться идут? – съязвил Волк.

– Не твоего ума дело! – крикнул царь. – Сам ты тоже, помнится, из-за нее бился.

Волк сразу умолк. Борис ведь правду сказал. Он тоже когда-то из-за нее первый в град полез, шкуру свою подставляя. Но на царские слова лишь блеснул воевода глазами серыми да холодными.

– Девку свою можешь забирать! Я с ней вдоволь уже навеселился. Более в ней не нуждаюсь. А вот град наш славный да русский Переяславец я тебе, Борис, так просто не отдам. Много кровушки прольется византийской да болгарской. Это я тебе обещаю, – и сверкнул глазами на царя, как мечом воздух прорезал.

– Посмотрим, – лишь ответил Борис, к своим коня поворачивая.

Волк тоже повернул своего коня к граду. Так ни о чем и не сговорились они с царем. Да и не ради того Борис на толк вызывал воеводу. Не затем пришел с войском великим, чтобы русичей живыми отпустить. Про Тодорку свою разузнать хотел, жива ли.

Понимал то Волк, да на душе гадко было. Эх, Мстислав, Мстислав, на брата своего названого меч поднял ради девки поганой! Когда Борис град займет, в чем Волк не сомневался, она сразу полюбовнику своему бывшему на шею кинется. Чай, не забыла еще, как в шелках и жемчугах хаживала да важной птицей была при болгарах. Не будет долго выбирать между царем и простым сотником. Эх, Мстислав, не за ту погибать станешь!

Как за Волком ворота Переяславца закрылись, воевода сразу всех к атаке вражеской готовить стал. Лучники, копейщики, конные – все к битве приготовились. На стенах и под стенами стоял простой люд с песком, против огня приготовленным, с водой в бочках да с маслом кипящим, что на головы польется, как только враг по стенам карабкаться станет.

Мстислав как мог упрашивал Святославу в тереме своем отсиживаться. Да только девица, гордо голову подняв и сверкнув глазами изумрудными, ответила строго:

– Ты что, мне, Тодорке славной, предлагаешь тут отсиживаться, пока мой люд гибнуть станет? Не бывать тому! Это мой град, этой мой люд, хоть вы и под себя его подгребли. Но они мне верят, и я должна быть рядом с ними! Да и жених мне мой дорог. Чтоб не защитила его и не помогла, пока он врагов на стенах бить станет? Не бывать тому!

Мстислав ничего не нашелся ответить, только посмотрел на невесту свою восхищенно. Хороших сыновей ему нарожает, достойных и смелых, как она сама!

***

А тем временем битва на стенах града уже началась. Царь Борис Второй сам указывал, где град штурмовать, помнил, где стены прохудились. Да не учел, что русичи те места укрепили. Однако Борис о том не задумался, посылая все новых и новых осаждающих.

Воины его к стенам лестницы приставили, да только под градом стрел русичей и от масла кипящего вниз срывались, убитые или покалеченные. Но царь новых воев слал. Не жалел своих ратников, такая его жажда мести обуяла. Волк же сверху прохаживался, ловко щитом от стрел вражеских закрываясь. Все контролировал, все примечал. Видел и полчища вражеские, что на стены лезли. Сам уже пятерых зарубил, коим все-таки удалось на стену взобраться. Сердце его ликовало, пылало жаром молодецким, крови требовало. Вот поэтому и был сам на стенах. Чем больше врагов убьет, тем слаще ему будет да радостнее.

Но также видел Волк, что града ему не удержать. Слишком много Борис привел воинов. Вон, как мухи, все стены облепили. Но воевода решил уже, что до последнего брата своего биться станет, весь град сожжет, если потребуется, сам погибнет смертью славной, но Переяславец так просто не отдаст. Чувствовали то и дружинники его, вот и бились, как в последний раз. Чувствовали то и болгары внутри города, что с песком и водой бегали, огонь гася, что их царь через стену перекидывал.

Святослава вместе с ними носилась. Помогала воду из колодцев набирать, песок таскала наравне с другими и стремительно огонь засыпала, что на постройках деревянных вспыхивал. Волк краем глаза ее заметил, чай, волосы златые только и сверкали меж постройками. Подивился тому, как она вместе с болгарами с огнем ретиво борется, чуть ли не с ног падает, но воду продолжает таскать ведрами тяжелыми. Небось, задумала град своему полюбовничку-царю целым и невредимым преподнести, тем и примазаться.

Но Волка от мыслей о Святославе болгары отвлекли, что стену перелезать начали. Тут и началась резня нечеловеческая. Воевода, себя не жалея, вместе с дружинниками бил и крушил всех, кто с лестниц появлялся. Масло кипящее уже закончилось, и началась сеча славная меч об меч лицом к лицу.

– Нам бы первый их натиск сдержать! – крикнул Радомир, что рядом с Волком спиной к спине встал.

– Сдержим! – рявкнул в ответ воевода и пуще на врагов набросился.

А когда Волк уже десяток атакующих уложил да весь в крови по локоть стоял, кликнул он боевой клич свой волчий, кой еще больше русских воев завел. Помнила дружина тот клич, чай, не раз с Волком плечом к плечу дралась. Оживились вои, стали еще пуще врагов бить. Раз сам Волк боевой клич кинул, значит, не победят их враги сегодня.

Святослава тоже на клич тот обернулась. Словно волк дикий где-то завыл, да не в лесу, а на стенах оборонительных. Увидела она Ярослава да засмотрелась на него завороженно. Впервые его в бою видела. Слышала много о том, какой он воин славный и могучий, да не видела ни разу глазами собственными. А ведь недаром его Волком прозвали. Вот и представилась ей возможность наконец убедиться, что правда все, о чем сказывали. Вон как по стене бежит да широким размахом бьет мечом своим болгар. Вон как скалится, когда его сталь протыкает горло вражеское, как глаза его серые сияют огнем Перуновым да как кровь вражескую с губ облизывает, словно упиваясь ею.

Другие бы испугались такого зрелища, но не Святослава. Ее сердце вместе с ним ликовало, вместе с ним врага крушило, радуясь каждой победе русича. Она стояла и смотрела на берсерка русского, и понимала, за что полюбила его когда-то. Понимала, что именно сила мужицкая да дух воина истинного разбудили тогда сердце девичье, заставив ярким пламенем зажечься. Хоть по молодости Ярослав и не был таким грозным воем, как сейчас, да только Святослава в нем всегда большую силу чувствовала. Вот и тянулась к нему, как кошка боязливая тянется к сильной руке хозяина. Так и стояла, смотрела девица восхищенно на воеводу Переяславского, кой еще несколько врагов убил, что на стену залезли. Но отвлек ее от созерцания воина непобедимого огонь, что запылал на избе рядом. Святослава, опомнившись, бросилась его гасить, ведь спасение града от пожарищ было делом важным.