Книга Горечь рассвета - Лина Манило

Генерал смеётся.

— О, какая смелая девочка. Тебе никто не говорил, что лезть туда, куда не нужно — нехорошо? Твоя задача была какая? Штопать раненых и спасать умирающих. Какое тебе дело до того, чем я занимаюсь? Заткнись лучше по-хорошему, пока рядом на соседнем столбе не повесил! Поняла меня, красавица?

Ингрид открывает рот, чтобы что-то сказать, но под его взглядом замолкает и, отвернувшись, отходит в сторону. И тут Джонни совершает поступок, которого я от него совсем не ожидал — он крепко обнимает Ингрид. Но что ещё удивительнее — она совершенно против этого не возражает. Чудны дела твои, Господи.

— Итак, спрашиваю ещё раз: готов ли у вас план мести? Разработали ли вы стратегию, которая поможет вам одолеть меня — вашего самого злейшего врага? — Обводит взглядом чёрных глаз каждого из нас, будто решая, кто самый главный организатор заговора против его святейшей персоны. — Ну, чего молчите?

И тут замечаю слабое шевеление там, где лежат Ланс и Изабель. Смотрю в ту сторону, силюсь что-то рассмотреть сквозь затуманивающую взгляд мутно-серую пелену. В этот момент для меня весь мир перестаёт существовать — главное, понять, что это за копошение у них.

— Смотрите, — не узнаю своего голоса, настолько он хриплый.

Все поворачиваются, и мы наблюдаем, как Ланс и Изабель, придя в себя, поднимаются на ноги.

— Все-таки Айс был прав — очухались, — облегчённо вздыхает Ингрид.

— Ага, голубчики в себя пришли, — говорит Генерал, странно растягивая слова. — Интересно, что же дальше будет.

Тем временем Изабель быстрыми шагами приближается к нам — она такая бодрая, будто и не валялась без сознания. Сейчас что-то странное есть во всем её облике — она уже не кажется такой наивной и чистой девушкой, которую мы знали до этого времени. Сейчас это настоящая фурия, валькирия — красивые светлые брови сошлись на переносице, горящие огнём глаза отражают бушующее внутри пламя, а платье развевается на ветру. Она прекрасна сейчас настолько же, насколько и пугающа.

— Ах ты, мерзкий урод! — кричит, останавливаясь напротив того, кто уже выпил слишком много нашей крови. — Что ты сделал со мной?

Генерал стоит, сложив руки на груди и улыбается.

— Зачем кричать, милая девочка? Мне нужны были силы — ты же видела, в каком ужасном состоянии я был? Разве тебе не жалко капельки душевного света и тепла для родного отца?

Отца? Что здесь происходит? Я сплю? Умер? Бросаю взгляд на своих друзей и замечаю, насколько и они шокированы всей этой ситуацией.

— И я позаимствовал немного твоих душевных сил, — продолжает Генерал. — Ты же не против? А то, что я не смог остановиться и ничего в итоге тебе не оставил, так это не страшно — вон Айс живёт без души и в ус не дует. Так даже проще — поверь мне.

— Да что ты в этом понимаешь, урод ты?! — ору я, пытаясь выбраться из плена бесчисленных верёвок, связавших меня. — Будь проклят тот день, когда я поверил тебе и отдал свою душу!

— Айс, не трепыхайся — только хуже будет! — строго говорит Генерал, мельком глядя в мою сторону, и я чувствую, как верёвки ещё сильнее впиваются в кожу.

— Ты, ты… ты не имел права так со мной поступать! — орёт Изабель, сжав кулаки. Ох, не хотел бы я сейчас оказаться на пути у этой девушки. — Ты мне никто! Никакой ты мне не отец! Был бы отцом, то никогда бы так не поступил. Я ненавижу тебя! Чтоб ты сдох, дятел облезлый!

Уже также очнувшийся Ланс медленно подходит к Изабель и становится за её спиной.

— Ну, почему же не имел? — ухмыляется наш мучитель. — Ты моя дочь, а я был болен и беспомощен, почему бы тебе не помочь? Дети же должны помогать своим родителям.

— Верни всё, как было! — снова кричит Изабель и топает ногой. — Я не хочу так жить! Или убей меня, но мне такая жизнь не нужна!

— Тише-тише, дорогая, никто не будет тебя убивать, во всяком случае, пока, — говорит её папаша и поворачивается ко мне. — Ну, что, дорогой мой Айс, ты подумал, кого первым мне убить?

Я теряю дар речи и одновременно замечаю, как все, стоящие внизу, удивленно смотрят на меня. Мне хочется закричать, что я не собираюсь ни о чем таком думать, но слова застревают в глотке. Да не буду я никого выбирать, пусть Генерал хоть окосеет, хоть лопнет. Демонстративно отворачиваюсь в сторону, всем своим видом показывая, что в этом фарсе принимать участие не намерен.

— Ну, мать вашу, надоело, — орёт Роланд, и краем глаза замечаю, как он достаёт из-за пазухи какую-то длинную штуковину. Трубу, что ли? Где он её нашёл? В подвале нашёл?

Роланд срывается с места, держа в одной руке вырванный из подвальной стены кусок трубы. Марта, в попытке остановить, прыгает ему на спину, но разве можно остановить Роланда, когда у него есть цель?

— Нет, не надо! — кричит Марта, изо всех сил молотя висящими в воздухе ногами Роланда по спине. Представляю, как ей должно быть сейчас больно, учитывая травму. — Я тебя не пущу, слышишь?

— Марта отцепись, — рычит Роланд, одной рукой оторвав кричащую Марту. Она, сгруппировавшись, словно кошка, падает на четыре конечности и подпрыгивает. Одним длинным прыжком она снова настигает бегущего Роланда, но в этот раз она поступает умнее, вспомнив, наконец, чему Генерал учил нас так долго, — Марта делает подсечку, при этом сильно морщась. Всё-таки никакой шок не может заглушить боль в раненной ноге. Роланд валится на землю, в сторону отлетает и падает с громким звоном ржавая труба.

— Марта, чёрт возьми, — шипит Роланд, пока Марта молотит его по морде кулаками. — Успокойся! Что на тебя нашло? Совсем с ума сошла? Я уже решил все, мы же об этом говорили в подвале! Ты же там тоже была!

— Ты. Не. Смеешь. Так. Рисковать, — чётко разделяя слова, кричит Марта. — Я. Тебе. Не. Позволю! Я передумала — это всё глупые сказки!

Роланд захватывает Марту в объятия, прижимает к себе, пытается успокоить. Она дергается, вырывается, норовит снова стукнуть его, но Роланд сильный, из его захвата и мужику не выбраться, не то, что Марте. Постепенно она успокаивается и затихает.

— Я выбираю Роланда, — выкрикиваю, даже для самого себя неожиданно. А нечего передо мной романтические фокусы показывать.

Замечаю, как испуганным зверьком замирает Марта, как смотрит на Роланда, не веря своим ушам. Но вдруг отстраняется, сбрасывает со своих плеч руки парня и вскакивает на ноги. Из её некогда тугих кос выбилось несколько прядок, и сейчас падают на лоб упругими завитками.

— Ты, мелочный подонок! — кидает мне фразу, словно выплевывает и я действительно чувствую себя так, словно плевок достиг цели. Сказав это, она демонстративно отворачивается, но я вижу, как резко и часто вздымаются её хрупкие плечи. Она в ярости, понимаю её, но я никогда не говорил, что умею быть хорошим человеком.

Тем временем Генерал смеётся и радостно хлопает в ладоши, будто ребенок на ярмарке.

— Ну, наконец-то, мой дорогой, ты смог решиться, а то думал, начнешь жалеть их.