Книга На туманном Альбионе - Геннадий Марченко

Что касается наших с Ворониным контрактов, то со мной, по слухам, хотели продлить как минимум ещё на год, но пока всё находилось в стадии переговоров. Вроде как наша сторона предложила значительно повысить сумму контракта, а боссы лондонского клуба раздумывали над таким «заманчивым» предложением. Несмотря на договорённость с Федерацией футбола СССР, Дохерти и Мирс мечтали оставить и Воронина на следующий сезон, хотя Тэмблинг уже приступал к активным тренировкам. Но Ряшенцев с подачи руководителей «Торпедо» был непреклонен. Договаривались на полсезона – будьте добры! Советскому клубу он не меньше вашего нужен, а то без него торпедовцы в набравшем ход чемпионате СССР плетутся в середине таблицы, несмотря на раззабивавшегося Стрельцова. Которого, между прочим, Морозов вернул в состав сборной СССР, и в первом же своём матче за советскую команду Эдик забил в Сараево в ворота сборной Югославии.

Между делом, пока мы в Брюсселе вымучивали победу в Кубке чемпионов, Валеру успели захомутать в фотомодели. Как я подозреваю, без участия Твигги тут не обошлось, хотя сам Воронин всячески доказывал, что к моменту, как поступило предложение сняться на обложку британской версии журнала Vogue, он с девицей пару недель уже как не виделся. Естественно, сняться с разрешения советских кураторов. Ещё бы не разрешили, когда издатель предлагает 10 тысяч фунтов, из которых Воронин получил… пятьсот. Остальное за вычетом подоходного налога ушло на счета торгпредства.

Но Валера и тому был рад. Мне кажется, он бы ещё и сам доплатил, чтобы покрасоваться на глянцевой обложке модного таблоида с мячом и в костюме новаторского дизайна от какого-то молодого, но уже известного английского кутюрье.

– Вот, понимаешь, только карьера в модельном бизнесе в гору пошла, а приходится уже собирать манатки, – то ли притворно, то ли и в самом деле горестно вздыхал Воронин.

– Не расстраивайся, ты же берёшь с собой десяток журналов, вот подсунешь их какому-нибудь Славе Зайцеву…

– Ага, и моё фото пойдёт на обложку журнала «Работница»? Он же по женским нарядам специализируется!

– Ну, я для примера сказал, есть же в Союзе всякие дизайнеры одежды… Сейчас вроде как модельный бум начался, в связи с постановлениями ЦК КПСС о развитии частного бизнеса. Так что не пропадёт твоя модельная внешность, а пока лучше думай о близящемся Кубке мира. Чувствует моё сердце, что мы можем удивить весь футбольный мир.

А я понемногу, похоже, становился миллионером. Это если судить по моему счёту в советском торгпредстве, на который поступали авторские отчисления и доходы от продажи пластинок, плюс совокупный доход на моих советских сберкнижках, которых было уже три, если верить маме, а не верить я ей не мог. Всё в совокупности, пожалуй, уже тянуло под миллион, задумай я объединить всю сумму в рублях. Причём оба счёта практически ежедневно увеличивались благодаря ротации песен в радиоэфире и другими исполнителями. И в Союзе, и в Англии с этим было строго, не забалуешь, а тут ещё зарубежные радиостанции исправно отчисляли проценты.

Кстати, мы с группой успели ещё отсняться в студии музыкальной программы на BBC. По стилистике напоминало некогда популярную «Программу „А”», выходившую на отечественном ТВ в перестройку и в начале 1990-х. В общем, записали там наш концерт хронометражем в полтора часа, состоявший из 11 песен и болтовни между их исполнением. Я правдами и неправдами выпросил одну из копий плёнки, мне её продали из-под полы, пришлось выложить ушлому режиссёру пару сотен фунтов. А что, оставлю себе на память, будет что детям и внукам показать. Надеюсь, таможня не придерётся, если я решу захватить плёнку в Москву. Подсунуть Эле Беляевой, пусть у себя в «Музыкальном киоске» крутит хотя бы по одной песне. А что BBC может в суд подать… Хм, в моё время советские юристы всех на фиг посылали. А чё, вон ракеты в шахтах ждут команды «Старт». Хотите с ними познакомиться поближе? Не хотите? Ну а чего тогда скандал раздуваете из-за какой-то позаимствованной книжки-песни-видео-фото… Тут уж сами выбирайте вид интеллектуальной собственности. Лишь бы моя фамилия не всплыла, а то ведь здесь, в Англии, могут и раком, как говорится, поставить. Но мы же русские – народ рисковый, где наша не пропадала!

Не покидала меня ещё одна мысль: во что вложить свои сбережения? Учитывая помимо валютного счёта здесь ещё и накопления в СССР, я реально входил в число легальных миллионеров, но наученный ещё в той жизни горьким опытом всяких финансовых кризисов и девальваций, подумывал, что не мешало бы эти деньги пустить в оборот. Причём оборот этот желательно замутить на родине, куда я рано или поздно вернусь. Да и коситься меньше будут.

Может, приобрести десяток-другой квартир и сдавать их в аренду? Хотя не факт, что в Союзе сейчас дошло дело до приватизации и купли-продажи недвижимости, надо бы провентилировать этот вопрос, а то я тут немного отстал от советской действительности. В консульстве в наших газетах всё больше о спорте, культуре и политике выискиваю.

Это я обдумывал вплоть до посадки на рейс Лондон– Москва. В салоне я сидел рядом с Ворониным, нас многие узнавали, меня отдельно поздравляли с победой в Кубке европейских чемпионов. Понятно, что пассажиры такого самолёта – не простые советские граждане, возвращающиеся из турпоездки, а по большей части посольские и консульские работники, сотрудники торгпредства, представители различных министерств и ведомств. Мне даже показалось, что я узнал пару лиц. Хотя вот, например, с нами в полном составе летела женская баскетбольная команда СССР, возвращавшаяся с ответного отборочного матча за выход на чемпионат Европы. Дома разгромили англичанок, и в гостях не оставили им шансов – 79:45. И все, невзирая на чины, подходили к нам, брали автографы, просили рассказать, каково это – играть финал столь престижного международного турнира.

При этом в самолёте оказалось немало любителей моей музыки. Как среди соотечественников, так и среди англичан, летевших в Москву по своим делам. В общем, в полёте мне выспаться не удалось.

В письме домой я предварительно предупредил, чтобы ни Лисёнок, ни родные не дёргались, встречать в аэропорту меня не надо, сам всех навещу. В том числе бабушку, которая после ухода деда жила одна. Да-да, се ля ви, как говорят французы, кто-то рождается – кто-то умирает. О смерти деда я узнал из последнего письма матери, полученного за неделю до отлёта домой. Похоронили его на Пятницком кладбище. Как писала мама, недалеко от аллеи, где захоронен прах великого русского актёра Михаила Семёновича Щепкина. Надо будет навестить могилу деда.

Время было послеобеденное, поэтому я наметил на сегодня посещение Ленки и переезд в нашу квартиру. Первое время после родов она, понятно, жила с родителями, мать ей помогала управляться с младенцем. Сейчас, думаю, опыта поднабралась, и можно уже жить отдельно, тем более что, как следовало из материного письма, Катька с супругом в середине апреля освободили жилплощадь, переехав в новую кооперативную квартиру.

– Егорка! – повисла на меня жена, когда я объявился на пороге её родового двухкомнатного гнезда.

– Привет, любимая, – прошептал я, нежно целуя Лисёнка в губы и не обращая внимания на застенчиво топтавшихся позади неё тещу и тестя. – А сын где?