Книга Братство святого Грааля. Падение Аккона - Райнер М. Шредер

— Так, значит, ты привёз нафту[32]? — на всякий случай спросил Тарик.

Бледные, покрытые потом лица бродяг красноречиво свидетельствовали о том облегчении, которое испытали они, покинув лодку.

— Спереди под соломой ты найдёшь четыре полных кувшина, а в лодке, что шла за нами, — три маленькие, хорошо закупоренные глиняные фляжки с этой проклятой нафтой. Каждая соединена с гончарной трубой, заполненной водой, и закутана в невод, как ты и хотел. Те, что с нафтой, помечены черным! А на корме, под перевёрнутым ведром, стоит горящая масляная лампа. В дне ведра мы пробили отдушину, — рассказывал Маслама, тыча пальцем в лодку, передняя часть которой была завалена снопами соломы. — Ты вообще знаешь, что эта дрянь горит очень быстро? И что её невозможно потушить даже водой, если уж она загорелась?

— Да, знаю. Пережить удар копьём в грудь можно вернее, чем струю горящей нафты, — сухо сказал Тарик.

— Значит, тебе должно быть также известно, какие опасности мы перенесли, когда доставали эту чертову смесь, а потом везли её сюда, — убеждал Маслама, а Тарик уже подходил к лодке и осторожно снимал верхние снопы соломы.

По запаху, исходившему от кувшинов, было ясно, что в них действительно находится опаснейшая нафта. Бродяги предусмотрительно поставили их в совершенно сухую бадью. В случае, если бы лодка качнулась, нафта ни в коем случае не должна была попасть на мокрое дно. Потому что у нафты было поистине дьявольское свойство — загораться от соприкосновения с водой.

Все остальное тоже было сделано так, как этого потребовал Тарик. Канаты на носу и на корме были необходимой длины и прочности. И в челноке на плотной подстилке из соломы лежали накрытые парусиной небольшие сосуды с нафтой. При каждом сосуде находилась узкая, наполненная водой гончарная труба — и то и другое было связано куском рыбацкой сети. Тарик увидел также достаточно длинный шест, бурдюк с водой и мешок с провиантом. Маслама ничего не забыл.

— Да, пару часов вам пришлось изрядно попотеть. И страха вы тоже натерпелись, — насмешливо сказал Тарик. Он достал кошелёк с обещанными пятьюдесятью динарами и бросил его Масламе.

Крыса-Маслама, которого тут же начали осаждать Али Омар и Захир Намус, пересчитал деньги, радостно оскалился и, несмотря на громкие протесты Али и Захира, сунул туго набитый кошелёк за пазуху.

— Разделим их позднее! — сказал главарь тоном, не допускающим возражений.

И обратился к Тарику:

— Я не хочу спрашивать, почему вчера ты был одет богатым господином, а сегодня — простым феллахом. Меня также не интересует, зачем тебе понадобились кувшины с этой дьявольской смесью. Но скажи, навсегда ли сейчас разойдутся наши пути или вскоре у тебя найдётся ещё какое-нибудь дельце для нас?

— Этого не может знать никто, — уклончиво ответил Тарик. — Возможно, и найдётся. Тогда я сообщу тебе об этом.

— Только не ищи меня в развалинах мечети. Наступили лучше времена. Куплю пару быков и буду работать на купцов, — сказал Маслама с широкой улыбкой и назвал Тарику имя своего приятеля, который всегда знает, где его можно найти. Это был человек из числа мокари — людей, которые давали напрокат вьючных животных. Свои деньги они зарабатывали на Румейле — площади перед крепостью у подножия Моккатам.

Тарик посмотрел вслед бродягам, которые спешили до наступления темноты пройти в город через ворота Баб аль-Кантара. Конечно, они хотели отпраздновать удачу и поэтому не собирались проводить ночь за пределами Каира. Мысленно Тарик пожелал им не хвастаться деньгами и не дать себя обобрать. Несомненно, Каир, как и любой другой крупный город, имел улочки и кварталы, в которых за деньги можно было предаться любому из известных людям пороков.

Ночь наступила почти мгновенно. Лёгкий северо-восточный ветер гнал облака, чему Тарик был только рад. Его бы вполне устроило небо, полностью затянутое облаками. Но он не хотел быть неблагодарным. У него и так уже были две лодки, а самое главное — нафта. Теперь ему больше всего были нужны скорость, крепкие нервы и по возможности полная неразбериха. Немного удачи и много нафты в лодках должны были ему помочь!

17

Саид поставил масляную лампу на полку, запустил руку в корзину и начал презрительно бросать тамплиерам еду — три полусырые лепёшки, несколько кусков жилистого мяса и горсть сушёных фруктов. Он наполнил водой их кувшин, также сохраняя презрительную мину. Вместо того чтобы открыть решетчатую дверь и подойти к рыцарям с одним из двух вёдер, принесённых сверху, Саид потребовал протянуть ему кувшин и с размаху плеснул в него из ведра прямо через решётку.

— Сам-то не промок? — злобно спросил его Морис. Большая часть воды попала ему на грудь. — Ты почти все пролил мимо! Смотри: кувшин наполовину пустой!

— Будете лакать то, что попало на пол! — огрызнулся Саид. — В следующий раз будете держать его как надо, христианские собаки!

Морис сверкнул глазами:

— Ты, видать, забыл, что каждый из нас стоит по крайней мере десять тысяч дирхамов! Таких денег ты и во сне не видел. Поэтому объясняю: за десять тысяч дирхамов эмир может купить дюжину таких рабов, как ты! Но за мёртвого пленника твой эмир не получит ни фильса!

Саиду не понадобились слова для достойного ответа Морису: он просто плюнул ему в лицо и повернулся к рыцарю спиной.

Герольт схватил Мориса за плечи: он видел, что его друг вышел из себя.

— Перестань! — шепнул он. — Ничего ты этим не добьёшься! Совсем наоборот. У него и так ненависти с избытком.

— Нам надеяться не на что, — проговорил взбешённый Морис. Он стер плевок с лица, но все же замолчал.

Саид открыл дверь темницы, расположенной напротив, и вошёл за решётку.

— Не сдох ещё? Смотри-ка, какой крепкий! Ах ты, вонючий badawi! — заревел Саид, когда человек пошевелился и издал слабый звук.

До Герольта доносились стоны закованного человека и проклятия надсмотрщика. Презрительно брошенное Саидом слово «badawi» означало «бедуин», и это было первое указание на происхождение несчастного.

— Наш достопочтенный эмир знает, как следует принимать высоких гостей! — издевательски продолжал Саид. — Поэтому я принёс свежий хлеб и целое ведро холодной воды. Тебя, должно быть, мучает жажда, потому что вчера тебе не давали пить. Но нашу забывчивость ты нам, конечно же, великодушно простишь.

Саид злорадно рассмеялся и поставил ведро с возле самой решётки. Дотянуться до него прикованный к стене узник никак не мог. Хлеб Саид тоже бросил на грязный пол достаточно далеко от своей жертвы.

— Попробуй-ка достань! Ты должен будешь хорошо постараться!

Саид ещё раз пнул узника, запер решётку, взял лампу с полки и ушёл.