Книга Рожденный в сражениях... - Сергей Хорев

— Так точно. Слушаюсь. Через три часа. Нет, до большака мы сам дорогу пробили, а как дальше — не знаю. Сам лично.

Положив трубку на рычаг, Слащев обернулся к внимательно слушающим товарищам.

— Похоже, дождались — начинается наша работа. Егоров звонил — англичане захватили немецкую географическую экспедицию. Экспедицию сопровождал германский консул в Индии. Немцы просят нашей помощи. Подозревают, что если по дипломатической линии давить — экспедиция просто погибнет. Под лавиной, например. Что-то там очень не простое. Наша задача — спасти союзников. Ну, и заодно, настучать кому надо. Не привлекая внимания. Самим им тоже лишний шум ни к чему — немцы не индийцы, на случайные жертвы при окультуривании дикой нации не спишешь. Ты, Владислав Васильевич, остаешься на хозяйстве за меня. Не ворчи, на твой век дерьма хватит, мало не покажется. Должность у меня такая — сам могу в драку, а заместителю хвосты разгребать.

Слащев приоткрыл дверь и крикнул в тускло освещенный коридор:

— Дежурный!

Через короткое время по коридору прогрохотали сапоги, и в канцелярию вбежал боец в красной повязке на рукаве.

— Дежурный по отряду старший сержант Трофимов.

Слащев махнул рукой.

— Слушай сюда, Трофимов. Подними старшину, если он уже лег, и ко мне. Приготовь ключи от оружейной. Тихо подними первую и третью группы. Тихо, понял? Пусть в Ленинской комнате соберутся. И вот еще — найди мне Бадоева, он тоже нужен. Действуй.

В Ленинской комнате, когда туда зашли командиры вместе со старшиной, на удивление было тихо. Не было привычного невнятного гула, который возникает всегда и везде, где собирается больше пяти человек. Тишина была не то чтобы напряженная, но взволнованная. Бойцы чувствовали необычность момента — на учения поднимали не так: рев дежурного «Группа — подъем» и сорок пять секунд на одевание. А сегодня более-менее аккуратно потрясли за плечо и почти шепотом «Подъем». Очумевших от сна и торопливо нашаривающих обмундирование бойцов, дежурный посылал не на построение, а в Ленинскую комнату. Поскольку Трофимова было трудно заподозрить в излишней нежности, стало быть, случилось что-то необычное. А всё необычное чаше всего предшествует неприятностям. По крайней мере, в армии, где всё подчинено строгому и четкому Уставу. Сам Трофимов, придя вместе с командирами, маячил в двери.

— Товарищи бойцы! Слушать внимательно. Это не учения. Это боевой выход. Получен приказ командования. Подробности пока не известны, станут ясны на месте. Пока же хочу сказать одно — если посылают нас, значит, выполнить задание можем только мы. Это высочайшая честь и ответственность. Готовились мы крепко. Теперь предстоит показать всё это на деле. Еще раз повторю — это боевой выход и у нас будет настоящий противник. Опытный противник. С настоящими пулями и настоящей смертью. Поэтому от действий каждого будут зависеть жизни товарищей. И я хочу, чтобы каждый из Вас это знал и понял. Любая ошибка или глупость может привести к чьей-то смерти. Смерти глупой и бесполезной. Не буду говорить того, что все и так понимают — каждый из нас готов, если потребуется, умереть, выполняя приказ Родины, или отдать жизнь за своих товарищей. Однажды Наполеон сказал об одном из своих генералов — он совершил хуже, чем преступление, он совершил ошибку. И я уверен, что никто из нас не ошибется.

— Дурак! Акробат чертов! — трубка телефона с силой опустилась на рычаги, — и сам гробанется и людей побьет!

Дежурный по аэродрому выскочил на поле, громко хлопнув дверью. Густой туман, спустившийся с гор, покрывал всё вокруг серой пеленой. Сквозь висящие лохмотья едва проглядывались ангары на дальней стороне взлетного поля. Чиркая быстро намокающими спичками, дежурный угрюмо посмотрел вверх и закурил. Поблескивая влагой на кожаном плаще, подошел начальник аэродромной службы.

— Что, решили садиться?

— Попробуй, отговори — надо, срочно. Он же психический… Ему-то что — закопают под оркестр, а мне трибунал. Что делать будем?

— А что синоптик?

— Говорит — не раньше, чем через три часа. Может и дольше. Обычное дело в этих местах в конце зимы, сам знаешь. А им лёту часа полтора. Самоубийцы.

— Тогда так. Я сейчас костры по периметру зажгу, с дымом. Может хотя бы поле приоткроет. Ветерок вроде есть небольшой. А ты им пеленг давай и от гор заводи. Там кто пилотом?

— Голованов. Слышал?

— Тогда сядет. Кто-кто, а этот сядет. Давай ему пеленг и сам посиди с радистом — наводить будешь. А это кого еще черти принесли?

Из-за будки КПП вывернул легковой автомобиль. Дежуривший на КПП боец подошел к автомобилю, заглянул в открывшееся окно и поднял шлагбаум. Автомобиль прошуршал шинами по гравию и, подкатив к зданию управления полётами, остановились возле боковой стены. Следом показались два крытых грузовика, остановившиеся недалеко от края взлетного поля. Тот, кого «принесли черти», поблескивая длинным черным регланом, перетянутом ремнями, придержав фуражку, вылез из автомобиля. Следом вышел еще один пассажир — высокий худощавый человек в сером гражданском плаще и широкополой шляпе. Дежурный по аэродрому, узнав приехавшего военного, подхватился и быстрым шагом пошел навстречу.

— Сколько им еще лететь, товарищ дежурный?

— Пилот докладывает: час тридцать — час сорок. В зависимости от ветра. Пока ветер попутный, но может измениться в любую минуту. Синоптик подтверждает — в предгорьях зимой это обычное явление. Хорошо бы изменился ветер, товарищ полковник, со стороны гор подул. Подлетное время увеличится до двух тридцати, но топлива им хватит. А ветер успел бы туман разогнать.

— Большевики с духами гор договариваться не любят. Они больше на Вас надеются, товарищ капитан. Подождем. Пройдемте в помещение и организуйте нам с товарищем связь с самолетом.

Духи гор не пошли навстречу не любящим говорить с ними большевикам. Хотя туман немного поредел. Дым от разожженных костров и тепло горящего в бочках мазута словно растворили серые клубы над летным полем, хотя уже метрах в пятидесяти за его пределами они стоял колышущейся живой стеной. Причудливая игра света и тени. Через некоторое время в южной стороне неба раздался басовитый гул мощных моторов. Он становился всё сильнее и сильнее, пока в разрывах тумана не показался грузно идущий на посадку транспортный ТБ-3. Сбросив скорость, машина просела на пару метров и, коснувшись колесами грунта, покатилась. Наконец, винты, молотившие влажную кисею, замерли, и самолет остановился у края аэродрома. Открылась дверь транспортного отсека и из него выпал металлический трап, по которому спустились два человека. Увидев встречающих, двинулись к ним навстречу.

— Старший особой группы капитан Слащев.

— Особый представитель германского командования гауптман Риттер.

— Комендант пограничного участка полковник Старинов. А это товарищ Кремер, представитель германского «географического общества». С прибытием Вас, товарищи. Транспорт ждет. Как только загрузитесь, двинемся в штаб участка. Вас товарищи прошу в мою машину, по дороге обсудим детали операции. Товарищ Кремер введет Вас в курс дела.