Книга Стены из Хрусталя - Кэрри Гринберг

Все, что у него получилось, это сдавленно прошептать:

— Кто здесь?

И ему ответили.

* * *

— Мне нужно время! — выпалил Фанни, когда лорд Рэкласт подкараулил его в гостиной и многозначительно постучал когтем по крышке часов, которые вытащил из кармана ярко-зеленого жилета.

— Как жаль, что его у тебя нет.

— Это ведь очень серьезно!

— Тогда десять минут.

Гостиная пустовала. В честь своего чудесного избавления, Мастер отворил погреба, и сегодняшним вечером гости расплачивались за бесчисленные бокалы свиной крови напополам с виски. Мало кому удалось приподнять крышку гроба, не говоря уже о том, чтобы самостоятельно завязать галстук и показаться на люди.

С дюжину снулых упырей слонялось по залу, едва избегая столкновения с мебелью. За китайской ширмой в дальнем углу пряталась мисс Пинкетт, обложившись диктантами. Диван в центре занимала леди Маргарет, разозленная отсутствием своей пассии, которая опять сбежала с вечера пораньше. Чтобы хоть как-то отвлечься, миледи вязала ей в подарок кошелек. Положив ноги на карточный столик, Табита и Эйдан курили свои забористые папиросы, не забывая стряхивать пепел на персидский ковер. Только сердобольная Доркас занималась общественно полезным делом — подвязывала сломанную пальму, на которую вчера кто-то вскарабкался спьяну. За роялем сидела леди Аркрайт и меланхолически напевала балладу «Убийство в Красном Амбаре.»

Была здесь и Маванви. Забралась в кресло и что-то строчила в записной книжке. Время от времени вампиры бросали на нее оголодавшие взоры, а девица кивала в ответ, принимая их оскалы за дружелюбные, хотя и застенчивые улыбки.

Еще вчера лорд Марсден представил ее вампирам как «свою дражайшую гостью.» За талию приобнял, потрепал по свежей щечке. Дальше руки не распускал, но Фанни и так едва сдержался, чтобы не кинутся на него с кулаками. То-то было бы зрелище! Зато к намеченной жертве Мастера его паства даже близко не подходила. Ничего хорошего такой афронт не сулил. Это было не только неприлично, как, например, таскать спаржу из чужой тарелки за обедом, но и небезопасно (за спаржу вилку в глаз не воткнут, а тут запросто).

Несколько раз Фанни проходил мимо, как бы случайно задевая ее рукой по плечу, и тогда Маванви счастливо жмурилась, но молчала, памятуя про их тайну. Хотя ничего говорить и не требовалось. «Я влюблена в юношу-вампира,» читалось у нее в глазах, «и это таааак романтично!!!» Стоит остальным — да той же миледи! — прислушаться к ее мыслям повнимательнее, как сразу почуют подвох.

Проследив за его взглядом, Рэкласт усмехнулся и потеребил закрученный ус.

— А чтобы тебе решалось веселее, я позаботился об аккомпанементе. Мисс Грин! — позвал он так громко, что присутствующие вздрогнули. — Не осчастливите ли вы нас вокальным номером?

— Право же, не знаю, — смутилась девица, вставая. — Я брала уроки музыки, но тетушка всегда говорила, что я надрываюсь, словно кукушонок в чужом гнезде.

— Почтенная леди не желала, чтобы ваш несомненный талант вскружил вам голову. Вот эту балладу, если вас не затруднит. Надеюсь, леди Аркрайт сыграет нам, — вежливо обратился он к вампирше, устанавливая нотные листы на пюпитре. Та кивнула.

Увидев название, Фанни покачнулся. Но девушка как ни в чем не бывало прочистила горло и запела:

Джек Орайон был лучший на свете скрипач

Среди всех, кто на струнах играл.

От игры той красотки сходили с ума

И суровейший воин рыдал.

В графском замке, на пышном и шумном пиру,

Тронув души волшебной игрой,

Всех гостей усыпил колыбельною Джек,

Кроме графской жены молодой.

Голосок у нее был слабенький, но приятный, особенно если она не брала высокие ноты. Некоторое время вампиры разглядывали ее с небескорыстным любопытством, как кошки — мышь, танцующую на задних лапках. Затем вернулись к своим делам. Похоже, один Фанни понимал, какую игру затеял ирландский гость.

Он играл для нее, то грустя, то смеясь,

Скрипка пела, как ангел в раю.

И хозяйка, смущенно рукой заслоняясь,

Прошептала: «Тебя я люблю.

Прокричат петухи в час вечерней тоски,

Как опустится сумрак ночной.

Ты приди в мой покой и пропой до зари,

На постели рядом со мной»

Обмотав свою скрипку зеленым платком

Джек из замка тихонько удрал.

И вернулся домой, где слуга его Том,

Господина давно поджидал.

«Прокричат петухи в час вечерней тоски,

Сумрак скроет лицо у двери —

Я к хозяйке младой зван в уютный покой,

Чтобы с нею пробыть до зари.»

«Вы устали, прилягте же, мой господин,

И вздремните под пледом пока.

Отдохнете, а я, лишь померкнет заря,

Разбужу вас верней петуха!»

Он на скрипке сыграл, чтоб хозяин заснул,

И укутал его потеплей.

Но едва Джек под пледом устало вздремнул,

Том отправился в замок скорей.

Как и следовало ожидать, пение не только не помогло ему сосредоточиться, но в конец расшатало нервы. Каждое слово хлестало, как пощечина. И он знал, отлично знал, чем закончились похождения нахального слуги из баллады. А так же то, что на последнем аккорде придется сделать выбор.

Кого ему предать?

Он хотел рвануться к Маванви, обнять ее, заслонить ото всех. Голова кружилась от любви, но ведь и знакомством с ней он обязан Мастеру, который когда-то влил в него свою живительную кровь. И войди он сейчас в гостиную, Фанни по привычке спросил бы, не будет ли приказаний.

Но мучительнее всего было то, что подобный выбор вставал перед ним не в первый раз. В чем он ошибся тогда? Неужели придется вспоминать? Но Маванви пела, отмеряя отпущенное ему время, и вампир закрыл глаза, возвращаясь в самые страшные часы своей жизни.

Не те, что предшествовали инициации.

А те, что последовали за ней.

…Вот он со всех ног он несется к дому мистера N. То есть, Ричарда Томпсона. Он давно выяснил и имя своего мучителя, и его адрес, но все никак не решался нанести удар. Мистер Томпсон производит впечатление человека, которого невозможно застать врасплох. Но невиданная сила окрыляет Фанни. Ему сам черт не брат. Только одного он опасается — у мерзавца есть ребенок. Что если он будет играть с сынишкой, когда Фанни ворвется в дом? Вдруг на самом деле он примерный семьянин? В таком случае, вампир все равно его растерзает, но с меньшим усердием. Похоронить останки можно будет в одном гробу, а не в сотне табакерок.

Он стучит в дверь, и ему открывает молодая женщина. Зеленый корсаж и бежевая юбка, все из атласа, видно, что не служанка. На лице — толстенный слой белил, наверное, оспины замазала. Жена, стало быть. Рот вампира кривится в злобной усмешке, и женщина вскрикивает, заметив клыки. Я пришел убить вашего мужа, признается Фанни. Женщина молча смотрит на него, потом отступает в сторону.