Книга Дочь седых белогорий - Владимир Топилин

Она легко прикоснулась ладонью к его голове, ласково погладила, постаралась успокоить:

– Что ты, бое? Все карашо, отнако. Не давай волю слабости. Всё плохое прошло. Не нато тумай, как пыло. Надо тумай, как есть.

Вслушался Егор в слова Ченки, вздрогнул всем телом. Сразу же высохли слезы. Поднял глаза, посмотрел ей в лицо, удивился спокойствию девушки и поразился её мудрости, доброте сердца. Восхитился силе духа, стойкости. Понял, что она, такая маленькая и хрупкая, никогда не сломается перед очередными напастями, с достоинством пройдёт через будущие препятствия, перед жестокой судьбой. И это заслуживало ещё большего уважения, потому что в характере молодой женщины скрывалась огромная сила жизнелюбия. Что ждет его в этом хаосе вечных странствий? Какой вырастет ее дочка?

Скорее всего, её постигнет та же участь что и мать. Егору плохо верится, что русский купец Дмитрий, которого он ещё ни разу не видел, выведет её в люди, даст образование и создаст хорошие условия для жизни. Почему? Да потому что он уже много наслышан об отце девочки и, благодаря своей интуиции и жизненному опыту, чувствовал, что в отношениях купца к тунгусам кроется какой-то подвох. Но какой? Егор не мог сказать, потому что не знал сути обстоятельств, начавшихся со случайного знакомства в тайге на севере и повлекших кочевников вдаль от родного дома, куда-то в Саяны, где они никогда не жили. В какой-то момент он пытался убедить отца и молодую мать в наивности их ожиданий. Но как можно втолковать тунгусам все свои сомнения, если сознание доверчивых людей от природы основано на честном слове? В настоящий момент для Егора было важно: он не бросит, не обманет, не предаст и не оставит этих людей в беде даже тогда, когда ему самому будет грозить смертельная опасность.

И эту крошку с красивым русским именем Уля – так просил назвать девочку Дмитрий, – которая была обязана ему, Егору, своим рождением, он не оставит и постарается сделать всё, чтобы её никто не обидел в этом мире. Почему? Он был ее крёстным отцом. Как-то в один из долгих зимних вечеров, сидя у костра в чуме, Егор случайно рассказал Загбою и Ченке о том, что у русских кроме родных отца и матери есть ещё и названые родители, которые тоже несут ответственность за воспитание и жизнь ребёнка. А в случае смерти заменят их. Эвенкам так понравился этот обычай, что они тотчас же, незамедлительно попросили его стать крёстным отцом для девочки. Егор отнекивался, говорил, что так нельзя, что это непорядок – проводить обряд без освящения в церкви или хотя бы представителя православной веры. Но где там!

Обряд Загбой решил сделать по-своему. Он что-то долго колдовал со своими божками, чадил едким дымом, до полночи пел свои, известные только ему, эвенкийские песни и под конец окунул Улю в казан, наполненный холодной речной водой. Под конец все обменялись дорогими подарками. Егор снял с себя медный крестик для девочки, который Ченка почему-то сразу же нацепила на свою шею. Со своей стороны, девушка отдала русскому вышитый своими руками кисет, на котором разноцветным бисером была изображена сцена охоты на медведя и три золотые монеты, подвязанные на крепкую, прочную жилку в виде нехитрой подвески.

Егор долго рассматривал монеты и при свете костра поразился их происхождению. На чистом золоте был отчеканен образ Великой Императрицы Екатерины Второй. Изготовление датировалось концом прошлого века. Он удивился их наличию у эвенков и не замедлил спросить об их появления. Ответ был, как всегда, прост и понятен. Загбой рассказал, что несколько лет назад ныне покойная Пэкта какими-то неведомыми путями выменяла три монеты у какой-то Анны, жены русского купца Ивана, за шесть соболей. Но так как женщина не могла знать ни точной стоимости, ни применения своему приобретению, то просто пробила в монетах дырки, подцепила их на жилку и надевала на себя только в исключительных случаях, по праздникам или при гостях. Во время мора ожерелье случайно оказалось в потке Ченки, что и было единственным напоминанием дочери о матери.

Выслушав, русский наотрез отказался от подарка, однако настойчивость Загбоя и Ченки были превыше. Егору ничего не оставалось, как взять монеты.

После обряда отец и дочь остались очень довольными – теперь они считали себя родственниками Егору. Егор был несколько сконфужен, так как считал крещение неверным, а подарки слишком дорогими. Но в конце концов он успокоил себя мыслью, что, возможно, в недалёком будущем сделает всё для того, чтобы свозить всю семью в приисковый посёлок, к себе домой, и уже там, с отцом Михаилом, в церкви, произвести законный обряд. А что касается подарков, то, со своей стороны, он решил подарить Ченке серебряные серёжки и колечко, которые были куплены им несколько лет назад в золотоскупке для будущей невестки и хранились дома под образами.

А время шло. Время летело! После рождения Ул и минуло два с половиной месяца. Егор томился без своих братьев. Загбой и Ченка – без Дмитрия. Но, как часто бывает, счастливая минута встречи наступает тогда, когда о ней думаешь меньше всего.

Ближе к вечеру погода разгулялась. Нежный, мягкий ветерок разогнал матовые облака. Высокое солнце засверкало радужными переливами весеннего благоденствия. Угрюмая тайга вздохнула хвойным ароматом. Талая земля, ежеминутно, настойчиво расширяя свои владения, пыхнула вкусом молодой жизни. У самой поверхности развернулись робкие, едва видимые побеги зелени. Слежавшийся снег заплакал талой водой. Многочисленные ручейки заговорили всевозможными голосами. От могучей силы вливающейся воды повеселела Туманиха. С каждым часом прозрачные воды таёжной реки напитывали серый, грязный цвет. Поверхность озера покрылась бирюзовой наледью. Егор оторвался от работы и посмотрел на ледяное пространство:

– Ещё день-два, и лёд растает, – проговорил он и, уже обращаясь к Ченке, добавил: – Как ты думаешь, успеем на рыбалку сети настроить?

– Отнако, да. Мой сетка готовый. Грузила потвяжу, и можно ставить. А как ты?

– И у меня всё нормально. Вот только осталось на корме две дырки засмолить, – в тон девушке, любуясь своей работой, ответил Егор. – И будем мы с тобой с рыбой. Наловим целую гору. Куда солить будем?

– Пастой, отнако, солить. Надо поймать. Зачем вольную рыбу считаешь? – настороженно спросила молодая мать и дополнила: – Так путешь кавари – ничего не поймаешь.

– Это так, – улыбнулся Егор и, желая похвалить девушку, тонко подметил: – И откуда ты такая умная взялась?

На его слова Ченка ответила более чем скромно, просто и понятно:

– Жизнь научит, отнако…

Она хотела дополнить что-то ещё, посмотрела в сторону русского и вдруг замолчала, бросила из рук челнок, быстро подскочила к дереву и схватила ружьё. Егор удивленно посмотрел: что это с ней? Но в то же мгновение перехватил её взгляд, понял, что она смотрит куда-то далеко за его спину. Резко повернулся, от удивления открыл рот. Неподалёку от чума, на пригорке, в каких-то двадцати метрах на них смотрел большой серый волк.

Во все времена хищный разбойник является самым первым врагом эвенков. Основой этому отношению служит факт кровавого отношения к оленьему стаду. Добравшись до учагов, волки режут одомашненных животных в неограниченном количестве, не считаясь с потребностью. Таков уж природный инстинкт этого животного – убивать до последнего. Вот почему таёжные кочевники отстреливают волков в любом удобном случае, в любое время года. Это стало для эвенков суровым законом.