Книга Тайная сторона дела Пеньковского. Непризнанная победа России - Анатолий Максимов

«Шумел» и в годы «турецкого периода». На меня работала атмосфера в посольстве в Анкаре: напряженка в отношениях ГРУ и КГБ. Там мне «атмосфера» позволила начать «искать» контакты с турецкими спецслужбами и с западными их партнерами.

Мотивы? Якобы обида за жену и грубость генерала ГРУ стучали мне в сердце. Я писал в парторганизацию ГРУ о самодурстве генерала-резидента, который вредил оперативной работе.

Именно это письмо, принципиальное по своей сути, позволило обратить на меня внимание со стороны руководства ГРУ, которое в связке с КГБ готовило дискредитацию спецслужб Запада и дезинформационную игру в масштабе страны.

Мои попытки выйти в Анкаре на спецслужбы могли быть проверены западными разведками. Но я исчез из Турции и стал ждать выхода на меня уже на территории Союза. Вот так, когда ГРУ и КГБ объединили свои усилия в подготовке акции стратегического значения, среди исполнителей оказался и я с моим «кляузным» турецким прошлым.

Восьмое. Исподволь стали готовить легенду моего «контрреволюционного прошлого» — отец-белогвардеец. Я был снят с поездки в Индию, но оставлен в ГРУ, как ценный специалист. И чтобы усилить мои «разведвозможности» ввели в состав мандатной комиссии для зачисления в ВДА — разведакадемию.

До сих пор удивляюсь, как Запад ухватился за эту приманку? Они могли просчитать факты, говорящие о том, что меня на пушечный выстрел не должны были допустить к кадрам. А тут «щуку» с «контрреволюционным» душком бросили в «реку» — я стал руководителем подготовительных курсов для поступления в академию.

И наконец, когда легенда-приманка в конце 1960 года была готова, меня вывели «под крышу» в Комитет по науке и технике, с позиции которого я стал доступен для спецслужб наших противников. Однако время шло, и мои официальные контакты с иностранцами не давали результата. А хотелось выйти на ЦРУ. Правда, мы тогда не знали, что мои маневры в Турции были замечены и было принято решение: в контакт со мной не вступать — могла быть подстава с советской стороны.

И когда через разведчика-«крота» в СИС Джорджа Блейка стало известно, что в недрах спецслужб НАТО имеется такое их решение, то мой последующий отказ от поиска контактов с Западом только подтвердил бы их версию: да, действительно, речь идет о подставе Советов.

В КГБ-ГРУ было принято решение пробиваться к американцам. Так появилась моя серия подходов к студентам и западным бизнесменам. Я писал на Запад о желании «работать» на них.

В письмо в адрес Запада была вложена мысль: ратующий за мир на планете и здорово обиженный советской властью человек хочет разоблачить военные планы советского руководства, как говорил в книге Джибни: «снять пелену таинственности с этих планов».

Но к этому времени американцы были напуганы громким судебным процессом над летчиком-шпионом Гарри Пауэрсом и идти на контакт со мной не спешили. И вот тогда родилась мысль: нужно подойти к американцам через англичан, весь состав резидентуры которых в Москве нам был не только известен, но и прекрасно охарактеризован изнутри. Посчитали, что англичане могли реально воспользоваться открывающейся разведвозможностью в моем лице, как сотрудника ГРУ, которая была для них весьма привлекательной организацией.

Так оно и случилось. Правда, в этом нашем «альянсе» с СИС злую шутку сыграли многочисленные провалы у этой спецслужбы на «британо-советском фронте» тайной войны. Им нужен был немедленный престиж, и они променяли его на нашу «наживку». Эту закономерность верно уловил опытный английский контрразведчик Питер Райт, подробно развернув этот тезис в «деле Пеньковского» в своей книге «Охотники за шпионами».

Девятое. Структура и личный состав ГРУ и Комитета по науке и технике, переданные мною на Запад, не были открытием для СИС и ЦРУ. Еще до «моего предательства» эти секреты оказались у них на руках от перебежчиков из ГРУ и этого Комитета. Но мы внесли некоторые коррективы в списки и характеристики людей. Такая «достоверная» информация стала «лакмусовой бумажкой» в подтверждение моей «преданности» Западу.

Когда англичане начали со мной работать, на свет божий появилась лекция «О связи с агентурой в США» Приходько, которую стремительно издали в разведакадемии специально для передачи на Запад. Конечно, не в единичной копии и для учебных целей. Но это была «сборная солянка» из множества материалов по США, начиная чуть ли не с двадцатых годов. Причем далеко не всегда подготовленных разведчиками и для профессиональных целей.

Рассуждения Приходько «на тему» правильно подметил Джибни: лекция носила назидательный характер с позиции человека, работавшего в США. Мои «коллеги» по СИС и ЦРУ не подозревали, что подполковник Приходько подготовил лекцию в «свободном полете» его личных взглядов, причем далеко не аса военной разведки. Стенограмма же лекции была нужна для передачи моим «коллегам».

Бедный Джибни! Он возвел эту стенограмму лекции в культовый подход агента Пеньковского к работе с Западом. Вот его оценка: «Вынести секретную стенограмму лекции Приходько из ГРУ — это уже сам по себе поступок из ряда вон выходящий. Никогда ранее оперативные методы современной спецслужбы не формулировались с такой обнажающей ясностью. Редко какой документ давал более полное представление об ограниченности советского мышления, чем эта попытка нарисовать объективную картину другой страны и ее культуры».

Так «объективная» либо «субъективная»?! И бедный ли Джибни? Не такой уж и бедный — он выполнял заказ спецслужб, готовя «записки». «Бедный» потому, что мнение слабого профессионала воспринял как образец мыслящих разведчиков ГРУ. Но он забыл одно: и ГРУ и КГБ, например, успешно действовали в «атомном шпионаже»! Причем в США и Канаде. Тогда «ограниченного советского образа мышления» им хватало, чтобы провести ищейку высшего класса Гувера с его чудовищным аппаратом ФБР.

Оперативный подтекст появления стенограммы Приходько в руках СИС был следующим: материал-то был о Штатах! То есть этот материал переводил контакт с Пеньковским через СИС на ЦРУ. Если бы Джибни (и СИС, конечно) задался вопросом: почему именно о Штатах появилась лекция?

Западная сущность «Записок Пеньковского» в изложении Джибни заключается в следующем: «…советские чиновники могут стать жертвами своей собственной пропаганды. И тогда серьезные штабники Советской Армии, может быть, осмелятся внимательно присмотреться к обществу, на которое они сейчас мрачно взирают сквозь тонированные красные стекла очков».

Пока Джибни и ему подобные снисходительно похлопывали советских разведчиков из ГРУ и КГБ по плечу, последние делали свое дело. Недаром президент Рейган на очередном юбилее спросил, причем не без строгого ехидства: «Вы молодцы в ФБР. А почему русский «Буран» так похож на наш «Шаттл»?» Не это ли высшая оценка работе наших разведок?! И это только в области науки и техники.

В качестве «ниточки» от меня к англичанам (американцы не захотели вступить со мной в контакт, а может быть, не смогли) был выбран бизнесмен Винн, который масштабностью своих контактов с ведомствами в СССР не мог не быть в поле зрения контрразведчиков из МИ-5 и от них — СИС.