Книга Другая жизнь - Илья Павлов

Все расселись, по-прежнему смотря на командира.

– А самое-то главное – что? – крикнул кто-то из наших.

– Сейчас. – Старшой повернулся к примолкнувшим егерям, которые пересчитывали свои шансы в предстоящей драке. – Послушайте, уважаемые, а вы знаете, что жена этого, любимого всеми нами человека, та, чьим именем назван корабль… так вот она – лучший стрелок из арбалета на этом свете.

Егеря зашумели неодобрительно.

– Тише, уважаемые, я еще не все сказал. А лучший стрелок из арбалета она потому, что наша любимая Лиса – дочь начальника заставы контулукских егерей.

Слева заорали с воодушевлением.

– Так что это и ваш, уважаемые, праздник тоже. Прошу вас придвинуть ваш стол к нашему общему, чтобы я смог наконец сказать о самом главном.

Егеря с хохотом придвинули свой стол к нам. Народ расслабился. Драка закончилась, не начавшись. Стол начали уставлять заново всякой снедью. Старшой промочил горло, закусил – все не слезая с лавки.

– Теперь главное. У всех налито? Отряд?

– Да! – заорали мы.

– Мореманы? – повернулся командир к рыбакам.

– Да! – постарались перекричать нас они.

– Отлично! Егеря?

– Да! – Окна задребезжали.

– А у музыкантов? Хозяин, а вы что, с нами не выпьете? Я сказал – у всех чтобы было налито! Выгоняйте из кухни всех сюда, до последнего поваренка, наливайте всем. Готовы?

– Да! – Как выдержали стены, не знаю.

– Итак, что я вам хочу сказать, друзья мои, – Старшой поднял бокал, приветствуя весь стол, – сейчас мы с вами выпьем не за нашего Сержанта, – он помахал бокалом нашим бойцам, – не за корабль, названный именем его жены, – он помахал рыбакам, – не за саму его жену, – это уже повернувшись к егерям. – А выпьем мы… – замолчал. Вот ведь зараза… Стало тихо так, что слышно, как на кухне кипит что-то. – Выпьем мы сейчас за то, что сам Сержант еще не знает… – совсем тихо, повернувшись ко мне. И, наконец, во весь голос: – Сержант, дочка у тебя родилась!

А вот это надо было слышать. Говорят, что через три квартала решили, что землетрясение началось одновременно с нападением пиратов. Половину свечей в зале задуло. Я, кажется, заплакал. Меня хлопали по плечам, даже целовали. Что пил и ел, уже не помню. Помню все урывками. Как Старшой поет на мотив «Эй, красотка» несколько куплетов про меня и Лису… когда только сочинил? Как егеря и рыбаки спорят, кто кого перетанцует. Как Братья спаивают портовый караул, который прибежал к нам почти в полном составе, решив, что здесь небывалая драка. Они хотели отказаться, но Братья, поигрывая желваками, сказали, что граф – да, да, граф Старшой! – очень обидится. А этого допустить нельзя никак. Как командир беседует о чем-то в уголке, сначала с главным усатым рыбаком, у которого руки были как клешни, а затем с двумя пожилыми, но сухими и стремительными, как их же контулукские кошки, егерями. Как хозяин показывает всем свою татуировку и с воплем, что он сам старый моряк, выкатывает на середину старую заплесневелую бочку. Как ее открывают, и по залу разносится небывалый аромат. Как наливают первому Старшому, но тот улыбается и протягивает мне, а я отказываюсь. Тогда Старшой наливает несколько кружек, одну берет сам, вторую отдает мне, две – пожилым егерям, одну – главному рыбаку и последнюю – самому хозяину. И мы выпиваем это вместе. И все радостно кричат. И музыка рвет душу. И море, зеленое и голубое одновременно, вон там за окном, пахнет водорослями, солью и ветром.

Ребенок. Дочка. После мора дети были на вес золота. Их любили, их баловали. Они были символом новой жизни. У меня. Дочка. У меня. У Лисы. У нас. Ребенок.

3 пыльника 324 года. Утро. Южный порт. Старшой

Это было очень мерзко, душно и даже страшно. Лавина дел поглотила пару-тройку лет одним махом. Люди, деньги, дела, обязательства. А самое паршивое – обманы, козни, предательство. Поговорить с человеком, доверить ему дела, а потом узнать, что деньги пропиты, ничего не сделано, а время потеряно. Долго не мог со всем этим смириться. Однажды чуть не дал приказ повесить несколько человек, вовремя одумался. Боги с ними. Будем жить с другими.

Как мог оберегал от всего этого своих. Сержант вообще не лез в политику, как он это называл. Единственным, на кого можно было опереться, оказался Магон, который сразу показывал на человека, если тот начинал тянуть одеяло на себя. А что я хотел… страну и людей рвало и корежило. Не отошли еще от мора, а тут новые, уже денежные и политические потрясения. Не у всех хватало ума перестроиться на новое течение жизни.

Устал, устал, устал. Понял, что все делаю неправильно. Раздал почти все полномочия другим. Сразу полегчало. Пошел на юг с отрядом, чтобы окончательно развеяться и встряхнуться. Полегчало. Полегчало. Полегчало.

На следующее после большой пьянки утро отмокал час в море. Возле нас оно было чистым, а не как на противоположной части бухты – в нечистотах и отбросах. Здесь берег выглядел прилично. Сел в своей комнате, попросил завтрак, стал разбирать почту. Весло докладывал, что сразу несколько человек из Корронны искало меня в Дамбе. Часть даже поехала на юг за мной. Другие остались ждать. Кто же это? Если они не стали рассказывать о своих делах, значит, люди были важными, а делишки – политическими. Да, настало время определиться, с кем вы, Центральный банк, с кем вы, граф Старшой. Вот тоже хохма… Граф Старшой.

В дверь постучали. Вошел Тихий.

– Старшой, к тебе вчерашний морячок; пускать?

– Давай… и пива холодного.

Дверь открылась, старший из рыбаков был одет в парадный камзол, правда, без регалий. Вот ведь и не видно, что всю ночь куролесил. Или он, как и я, сбежал, когда уже всем было очень хорошо.

– Ваша светлость, – поклонился он мне.

– Давайте без церемоний, уважаемый Кренгг. Присаживайтесь, рад вас видеть. Пива? Нет? Холодненького? Чуть-чуть?

– Ох, вы и утопленника уболтаете, командор… Полкружки, день впереди.

Кружка утонула в его лапище. Первый глоток, самый нужный, был сделан правильно. Все пиво в нем и поместилось.

– Спасибо, командор. Мои ребята, боюсь, сегодня половиной кружки не обойдутся. После вчерашнего.

– Да, разучилась гулять молодежь, – поддержал я.

Кренгг ухмыльнулся, но сразу насупился, посматривая на меня и не зная, с чего начать разговор.

Решил помочь:

– Смелее, уважаемый. Я понимаю: вы боитесь, что вчерашний разговор был по пьяни, а сегодня я пойду на попятную. Не бойтесь, я был не настолько пьян.

Старый рыбак рассмеялся:

– Мне говорили, что с вами можно вести дела, но что это еще и так просто, командор… – Он покачал головой.

– Итак, уважаемый Кренгг, мы остановились на том, что гильдия рыбаков терпит убытки от того, что не может напрямую продавать свой товар. Неужто все так плохо? – Я все-таки налил в его кружку еще пива.