Книга Корабль-призрак - Хэммонд Иннес

В ту ночь я был уже слишком слаб, чтобы шевелиться, а Пэтч лежал, как труп. Время от времени его бил озноб. Его лицо по-прежнему пылало, и в слабом свете луны я видел, что его глаза широко открыты. Один раз он вздрогнул и схватил меня за руку, дрожа всем телом. С его губ сыпались слова, смысл которых был неуловим. Но эта внезапная вспышка бессвязных речей длилась совсем недолго. Он слишком ослабел, и, истощив последние силы, откинулся назад. Весь остаток ночи я лежал, прижавшись к нему. Но в моем теле совсем не осталось тепла, и мне нечего было ему дать. Утром он походил на привидение, и его тело под вонючими одеялами казалось совсем маленьким.

Я снова увидел Минкерс сразу после восхода солнца. Черные зазубренные точки отчетливо выделялись на самом горизонте на фоне западного неба. А позже, много позже я услышал гул двигателей самолета. Незадолго до этого я вытащил Пэтча на палубу, чтобы он погрелся на солнце, но он уже потерял сознание. Самолет пролетел мимо. Я увидел его тень, промелькнувшую по морской глади, и выпрямился во весь рост, всматриваясь в небо опухшими глазами, в которые как будто насыпали песка. Затем я увидел, что он разворачивается, заходит со стороны солнца и возвращается. Он летел очень низко. Вцепившись для равновесия в поручень, я замахал одеялом. Самолет прошел прямо над моей головой, рыча на меня моторами. Он улетел в сторону Минкерс, а я лег на палубу, чтобы согреться. Прошло много времени, прежде чем я услышал стук двигателей и голоса.

Это было спасательное судно из Питер-Порта. Оно подошло бортом к нашему обломку, и при звуке дружеских голосов во мне опять встрепенулось желание жить… Сильные руки перенесли меня через поручень, сунули мне в рот прикуренную сигарету. С нас сняли пропитанную солью и водой одежду и завернули нас в теплые одеяла. А потом ко мне пришел сон, изумительное и теплое состояние расслабления, именуемое сном. Но я запомнил, что перед тем, как я погрузился в забытье, чей-то голос произнес:

— Хочешь напоследок взглянуть на свой корабль?

И меня приподняла сильная рука. Я никогда не забуду этого последнего взгляда на то, что осталось от «Мэри Дир». Она была развернута к нам кормой и почти полностью ушла под воду. Палубная рубка, в которой мы жили двое суток, походила на плавающий на поверхности воды курятник. А затем, когда нас приподняла волна, я разглядел на ее корме большие буквы с ржавыми потеками: МЭРИ ДИР, Саутгемптон.

Для меня история гибели «Мэри Дир» закончилась там, на краю рифов Минкерс. Но для Пэтча все было иначе. Он имел к этому самое непосредственное отношение, и мне напомнили об этом, едва я проснулся в больнице в Питер-Порте. Я не знал, что проспал больше двадцати часов подряд. Я был невероятно голоден, но все, что принесла мне нянечка, это маленькую тарелку приготовленной на пару рыбы. Она также сообщила, что кому-то не терпится со мной побеседовать. Я подумал, что, возможно, это Майк, но когда дверь отворилась, я увидел фигуру девушки.

— Кто это? — спросил я.

Шторы были задернуты, и в комнате царил полумрак.

— Это Джанет Таггарт. — Она подошла к моей кровати, и тогда я ее узнал, хотя она и выглядела очень усталой, а под ее глазами залегли темные круги. — Я должна была вас увидеть, как только вы проснетесь.

Я спросил у нее, как она сюда попала, и она ответила:

— О вас написали в газетах. Я сразу приехала. — А потом она склонилась над моей кроватью. — Послушайте, мистер Сэндс. Прошу вас, выслушайте меня. Меня впустили к вам всего на одну минуту. — Ее голос дрожал от тревоги и напряжения. — Я должна была вас увидеть, прежде чем вы успеете с кем-нибудь поговорить.

Она немного замялась, и я произнес:

— Так что же вы хотели сказать?

Мне было трудно сосредоточиться. Я так много хотел узнать, но мой рассудок еще туманился.

— Полиция хочет, чтобы вы дали показания, и они скоро к вам явятся. — Она снова замолчала. Похоже, ей было очень трудно облечь то, что она пришла мне сказать, в слова. — Кажется, однажды Гидеон спас вам жизнь?

— Гидеон? — Я с некоторым опозданием сообразил, что она говорит о Пэтче. — Да, — подтвердил я. — Да, спас. Как он? Кажется, кто-то говорил мне, что у него воспаление легких?

Я смутно припомнил, как врач рассказывал мне об этом, осматривая мое плечо.

— Да, — кивнула она. — Он очень болен. Но прошлой ночью кризис миновал. Я надеюсь, что теперь он выздоровеет и все будет хорошо.

— Вы были рядом с ним все это время?

— Да, я на этом настояла. Я должна была находиться рядом на тот случай, если он заговорит. — Она заторопилась: — Мистер Сэндс… Тот человек, Деллимар… Вы ведь знаете, что произошло, верно?

Я кивнул. Значит, он и ей об этом рассказал.

— Об этом никому не надо знать, — пробормотал я. Я чувствовал усталость и невероятную слабость. — Вся носовая часть судна отломилась на тех рифах.

— Да, я знаю. Именно поэтому я и хотела вас увидеть, прежде чем вы дадите какие-либо показания. Никому об этом не рассказывайте, хорошо? Пожалуйста. Хватит с него страданий.

Я кивнул.

— Я никому не расскажу, — заверил ее я и добавил: — Но есть еще Майк. Он тоже знает.

— Майк Дункан? Я с ним встречалась. Пока он ничего не рассказал, ни журналистам, ни полиции. Он сказал, что не собирается ничего предпринимать, пока не увидится с вами. Он сказал, что поступит так же, как и вы.

— Вы видели Майка? — Я попытался сесть в кровати. — Как он? Он в порядке?

— Да, он здесь, в Питер-Порте. — Она снова наклонилась ко мне. — Можно я скажу ему, что вы собираетесь забыть о том, что рассказал вам Гидеон? Можно я ему скажу, что вы хотите, чтобы и он об этом помалкивал?

— Да, — сказал я. — Да, конечно. Нет смысла кому-нибудь об этом говорить. Все закончилось.

Потом я попросил ее рассказать мне, как подобрали Майка.

— Их обнаружил французский рыбак из Сент-Хельера. Он увидел эту моторку как раз перед тем, как разразился шторм. Кроме вашего друга на борту был человек по фамилии Берроуз. Он был тяжело ранен, но уже дал полиции свои показания — насчет Хиггинса. — Она помолчала, а затем добавила: — Сейчас я должна вас покинуть. Я хочу встретиться с мистером Дунканом, а потом мне надо спешить к Гидеону, чтобы он не наговорил лишнего, когда проснется. Он вполне способен на такую глупость. — Она слабо улыбнулась мне. — Я так вам благодарна.

— Скажите Майку, что я тоже хочу его увидеть, — попросил я. — Пусть ко мне зайдет. — Когда она подошла к двери, я добавил: — И передайте… Гидеону… когда он проснется, что ему больше не о чем тревожиться… вообще не о чем.

Услышав это, она улыбнулась, и неожиданно все ее лицо озарилось теплом. На мгновение она снова превратилась в девушку с фотографии. Затем дверь закрылась, а я откинулся на подушку и заснул. Когда я снова проснулся, было утро и шторы были отдернуты, так что в окно палаты струились солнечные лучи. Пришли полицейские, и я дал им показания. Один из них, тот, который в штатском, был из Саутгемптона, но он был не склонен отвечать на мои вопросы. Все, что он согласился сообщить мне о Пэтче, так это то, что пока он не получал указаний его арестовывать. Когда полицейские ушли, явились журналисты, а потом пришел Майк. Полиция не позволяла ему со мной встречаться, пока я не дал показания.