Книга Усобники - Борис Тумасов

* * *

На дальние курганы выскочили первые всадники, крутнули коней и исчезли, а вскоре в степи появились сотни и тысячи воинов. Они выстроились в боевой порядок, подняли бунчуки, застучали в тулумбасы. Раздались звонкие команды, и в сухую землю ударили тысячи копыт.

Орда пошла на орду.

Сшиблист. Ззвенел металл, лязгала сталь сабель, визжали и хрипели воины. Ржали, грызли человека дикие татарские кони. Степь кричала и стонала, щедро лилась кровь; под конскими копытами трещали кости воинов.

28 Чело — здесь: голова, начало, перед чего-либо

В битве сцепились две конные силы, и никогда прежде не доводилось видеть. Любомиру такую жестокую сечь. Накануне боя мурза Чета сказал русским гридням:

Кто приведет хану на аркане ослушника Ногая, тот, милостью величайшего, будет вознагражден.

Зрите, Ногай на кургане! — выкрикнул Любомир и первым толкнул коня в сечу.

За ним помчались другие гриднн.

Заедино держитесь! — подал голос Любомир и занес меч.

Долго рубились русичи, и там, где гуляли их мечи, пролегали улицы. К исходу боя половина русичей пала под татарскими саблями.

Сначала бой склонялся в пользу Ногая. Вот качнулось левое крыло орды Тохты, но вскоре выровнялось. Не повернул хан Тохта и чело. Тогда ударили по нему ногайцы, задев и правое крыло. Будто изогнулось золотоордынское воинство, но спустя время тоже выровнялось.

С тревогой следил за сражением Ногай. Так, как он рассчитывал, бой не получился. И хан сказал:

Пора!

Принял из рук нукера шлем, надел и, подняв руку в кожаной рукавице, дал знак тысячникам.

Три тысячи воинов, подчиняясь ханскому приказу, такая и визжа, помчались в сражение.

Прищурившись, взирал на битву Тохта. Он видел, как упорно наседают на него ногайцы. Но вот хан заметил и другое — в сражение вступил сам Ногай.

Егудай, кажется, Ногай задыхается, — сказал Тохта.

Он задохнется, когда я пошлю на него еще два тумена.

Ты это сделаешь сейчас?

Я подожду, пока за спиной Ногая не окажутся темники, какие отправились в обход.

Но почему они задерживаются? Не опоздают ли?

Я ожидаю их, когда солнце перевалит за половину своего пути.

Ха, — выдохнул Тохта, — но это скоро…

Тумены появились совсем неожиданно для Ногая. Свежие, совсем не измотанные. Их удар был настолько стремительным, что ногайцы перестали сопротивляться. Они попятились, заметались. Ногай вздыбил коня. Кто-то из нукеров ухватил его за повод, потащил из боя. На нукеров наскочил Любомир, ударил одного. Краем глаза успел заметить, как в него метнули аркан. Упал на гриву. Петля пронеслась над ним. Мелькнула мысль: миновал плена.

На Любомира налетели два ногайца, а хан Ногай занес саблю. Отбив удар, гридин сшибся с Ногаем. Хан хоть и стар, а рубился ловко. Но па подмогу Любомиру подоспели товарищи. Они сбили ногайцев, прикрывавших хана, а Любомир, извернувшись, достал его…

Рассеяв и уничтожив большую часть ногайской орды, Тохта потерял интерес к сражению. Он ждал, когда к нему пригонят, как побитую собаку, того, кто вздумал называться ханом. Тохта станет глумиться над своим недругом и заставит его встать на колени на устрашение всем мурзам и темникам, толпившимся за хвостом ханского коня.

Егудай, почему не ведут Ногая? — спросил Тохта у темника.

Великий хан, — темник потупил голову, — его зарубил в бою русич. Он привез тебе голову непокорного.

Лицо Тохты искривилось в гримасе, он хлестнул темника плетью.

Где этот гридин?..

Любомир спешился, поцеловал землю у копыт коня Тохты. Хан дышал тяжело, замерла его свита.

Ты не исполнил моего повеления, русич!

Любомир поднял голову, смело взглянул хану в глаза:

Величайший из величайших, Ногай погиб, как подобает воину, с саблей в руке.

Тохта поднял плеть, но удара не последовало. Голос хана был хриплым:

Ты не притащил мне живого Ногая, но совершил над ним суд, какой вправе вершить только я, а потому я казню тебя.

К Любомиру подскочили нукеры.

Поступите с ним так, как он с Ногаем.

Нукеры кинулись на гридина, но тот оттолкнул их:

Не троньте, сам пойду!..

* * *

Киягиня Анастасия лежала на высоких подушках, и мысли ее были далеко, там, где в Дикой степи хан казнил Любомира. О том поведали гридни, поздней осенью вернувшиеся из Орды.

Говорят, беда не ходит в одиночку, — княгиня в том убедилась. «Для кого теперь жить? — задавала она не раз себе этот вопрос. — Почему не убилась тогда, падая с лошади?»

Скрипнула дверь, и в опочивальню вошел князь Андрей. Анастасия насторожилась. Он уселся в ее ногах, долго молчал. Она ни о чем не спрашивала. Пожалуй, Анастасия знала, какой разговор поведет Андрей Александрович. Последнее время он избегал княгини, все дни был пасмурным, готовился к зимнему полюдью.

Князь вздохнул:

Ты не убереглась, Анастасия, и горько наказала меня.

Аль я того хотела, княже Андрей Александрович?

Сколько лет ждал я!

Видно, так Богу угодно.

За чьи грехи? — усмехнулся он.

В опочивальне снова наступила тишина. Наконец князь промолвил:

Кому стол наследовать?

Что она могла ответить ему?

Когда я брал тебя в жены, то мыслил о сыне, но ты долго жила пустым цветом.

Моя ли в том вина?

Господь рассудит.

Сказал князь и будто хлыстом ударил княгиню. Она сжалась, попросила:

Дозволь, великий князь, мне в монастырь удалиться.

В келье покоя ищешь? Либо есть покой на земле?

Богу послужить хочу, вины свои отмолить.

При тусклом свете лампады, тлевшей под образами, Анастасия увидела, как зло сверкнули глаза князя.

Сердцем чуял, не любила ты меня уже с того часа, как взял тебя в жены.

Ничего не возразила Анастасия. Великий князь встал, подошел к двери и, взявшись за ручку, бросил резко:

Поступай, как душа тебе подсказывает.

От княгини Анастасии он возвращался, будто пива хмельного перебрал, покачивался. Мысли горькие: чем жил в последние месяцы, чему радовался?

Ждал, что родит Анастасия наследника, будет кому княжение передать. Ан нет, не привел Господь испытать отцовства. Зачем жил?

Неожиданно остановился. Будто молния ослепила.

«Есть, есть Всевышний, есть суд Божий. За грехи мои тяжкие, видно, карает меня Господь…