Книга Русский капкан - Борис Яроцкий

Патрульных смутил мундир. В Шенкурске железнодорожников нет, как нет и железной дороги.

Задержали старика. Потребовали документы. Никаких документов при нем не оказалось.

– Вы откуда, папаша?

– Из Обозерской.

– Что забыли в Шенкурске?

– Ищу одного человечка.

– Как звать его?

– Насонов. Георгий Савельевич. Прапорщик.

Один из патрульных весело присвистнул. Нашел где искать прапорщика? Патрульные прикинули: «Лазутчик – не лазутчик? Да и какой лазутчик открыто будет искать прапорщика?» На лазутчика он не был похож. Принялись ему объяснять, что в Шенкурске белых давно уже нет.

– Ищите своего прапорщика где-нибудь в Архангельске, – втолковывали ему, дескать, что из старика возьмешь.

Пусть идет своей дорогой, может, когда-нибудь и до Архангельска дойдет: с давних времен по Руси кто только не бродит! Как вороны летают, так и люди ищут себе пропитание, и если нет голодомора, люди находят себе и пищу и одежку.

Старик – глаза молодые и шаг вроде не старческий – настаивал:

– Он служит в штабе армии у красных. А штаб армии, как мне известно, в этом селении.

Старика привели в комендатуру. Дежурный комендант, щеголеватый матрос из флотского экипажа, учинил допрос, но сначала создал соответствующую обстановку: из-под ремня достал маузер, положил перед собой – это чтоб задержанный чувствовал страх, строго посмотрел старику в глаза.

– Кто сюда вас прислал? – спросил без околичностей и выбритым подбородком показал на стол: – Вот сюда правду и только правду.

Врать старику не было смысла. Признался:

– Начальник нашей станции.

– Точнее.

– Косовицын Егор Захарович. Он мне и свою одежку дал, чтоб я в дороге не простудился. Ночи холодные, и снежок вместо дождика…

– Вы шли с какой целью? – спрашивал комендант, двигая по столу маузер.

Старик на оружие – ноль внимания: таиться было нечего, говорил как на духу:

– Егор Захарович, начальник нашей станции, велел разыскать прапорщика Насонова. Передать ему, что Фрося арестована.

– Фрося – она кто?

– Дочка Егора Захаровича.

– Кто ее арестовал?

– Белые. И в тот же день передали черным.

– Неграм, что ли?

– Неграм. Вчетвером за ней пришли. Увели в расположение своей воинской части.

– А что за часть?

– Американская.

– Ну и что Егор Захарович?

– Просил, чтоб Георгий Савельевич поторопился. Если Фросю заметут на Мудьюгу… оттуда не возвращаются…

Дежурный комендант вернул маузер за пояс – оружие для признания больше не потребовалось. Матрос принялся куда-то звонить, то и дело крутил ручку телефона, называл свою должность и фамилию. Фамилия у него была длинная и не русская. Но как дежурному что-то отвечали. Наконец комендант попал на знакомого товарища.

Слушая телефонный разговор, старик догадался, что в Мурманском крае моряк человек новый, прибыл с экипажем канонерки, но лодку потопили – расстреляли с аэроплана. Уцелевшие матросы, пока их не распределили по частям, постоянно дежурят по комендатуре.

И еще из этого телефонного разговора старик понял, что штаб армии уже за двести километров отсюда, где-то на подступах к станции Плесецкая.

Комендант доложил, что в центре города Шенкурск комендантский патруль задержал старик. Тот шел на связь с прапорщиком Насоновым.

– Если такового нет, – докладывал он кому-то, – задержанного как вероятного шпиона, пустим в расход.

Ему советовали не спешить.

– Имейте в виду, его надо будет кормить, – не говорил, а кричал комендант в телефонную трубку. И к задержанному:

– Дедушка, а харчишки у вас имеются?

– Тебе показать? – отвечал старик, не предполагая, что сейчас решалась его судьба.

– Мы вас подержим, пока не отыщем вашего прапорщика.

В штабе армии, куда звонил моряк, содержание разговора передали начальнику особого отдела армии матросу Лузанину (о задержанных в прифронтовой полосе обычно сразу докладывали ему). К счастью, тот знал Георгия Насонова, знал, что Насонов за линией фронта выполнял задание командования.

Пришлось коменданту непосредственно обращаться к командарму.

– У меня минута. Заходите.

Командарм был не один. За столом сидел молодой военный в легкой кожанке с орденом Боевого Красного Знамени, перед ним лежала знакомая штабным работникам папка с донесениями.

– Слушаю. – Командарм взглянул на Лузанина, давая понять, что тот оторвал их от важного дела.

Лузанин коротко изложил суть разговора с дежурным по комендатуре города Шенкурск.

– Фрося – это невеста товарища Насонова. – Командарм повернулся к молодому человеку в легкой кожанке.

Тот оторвался от чтения бумаг, переключил внимание на матроса. Лузанин отметил про себя: «Где-то раньше я его видел. А где?». Напряг память. Помнится, тогда был без ордена. Значит, вручили недавно. Светлая борода, типично русская, короткая челочка на правую сторону, слегка прищурены карие глаза.

Вспомнил! Этого светлобородого он видел всего лишь несколько минут в Шенкурске на причале. Тогда он, Лузанин, прилетал из Вологды на гидросамолете, а этот человек этим же гидросамолетом улетал обратно в Вологду. На пристани его провожали командарм и начальник штаба, измученный бессонницей товарищ Ветошкин. Все трое были одеты по-летнему, без плащей, хотя с утра моросил мелкий дождь.

– Кто это? – Лузанин шепотом спросил бойца из комендатуры, кивком головы показал на человека, который садился в кабину рядом с пилотом.

– Комиссар Кедров, – шепнул боец. – Член Реввоенсовета.

Как же он не узнал Михаила Сергеевича? Несколько раз они встречались по работе! «Как он изменился за год! – с горечью подумал о нем Лузанин. – Постарел, словно вылинял».

На Севере ходили разговоры, что товарищ Кедров в Москве председатель Особого отдела ВЧК. Это такая должность, где стареют не по дням, а по часам.

Матвей тогда еще не знал, что для Кедрова один только 1917 год вместил события на целую жизнь, а к этому времени он уже прожил добрый десяток подобных жизней.

В 1916 году Кедров вернулся из северного Ирана, где на Кавказском фронте служил военным врачом. В мае 1917 года он в Петрограде член Военной организации при ЦК РСДРП большевиков и одновременно член Всероссийского бюро большевистских военных организаций, редактор газеты «Солдатская правда», организатор газеты «Рабочий и солдат». С ноября того же года – член коллегии Наркомата по военным делам, комиссар по демобилизации старой армии. А когда в 1918 году американцы и англичане высадились десантом в Мурманском крае, он командует войсками Северо-Восточного участка Западной завесы, затем член Военно-революционного совета 6-й армии.