Книга Ласковый голос смерти - Элизабет Хейнс

Я реже стала появляться в обществе. Мне тяжело было доверять подругам, после того как одна из них дала «эксклюзивное» интервью ежедневной газете и вся история вдруг снова всплыла.

Порой я ходила в университет заниматься йогой, но, когда оплаченный курс занятий закончился, я не стала его продлевать. В том не было никакого смысла. Я достигла своего конца. И я вернулась в свой дом, чудесный дом, который кормил и оберегал нас, видел, как мои мальчики становятся мужчинами, и защищал меня в те одинокие месяцы, когда у дверей выли волки. Я заперлась в доме, закрыла глаза и стала ждать.

Аннабель

Сэм вез меня на работу, когда зазвонил его мобильный телефон. Я уже опаздывала почти на полчаса, но вместо того, чтобы попросить меня ответить, он притормозил у автобусной остановки и взял трубку сам:

— Алло?.. Ничего страшного. Что случилось?

Последовала долгая пауза, во время которой слышалось чье-то приглушенное бормотание.

Был понедельник, шел дождь, и, вопреки всему, я по-прежнему жила на Китс-роуд. Накануне вечером мы с Сэмом ненадолго приехали ко мне, с кошкой в корзинке. В комнатах чувствовались затхлость и некая враждебность, словно дом обиделся на меня за то, что я ушла. Стоя посреди гостиной, я оглядывалась, пока Сэм развязывал корзинку. Выпрыгнув, Люси метнулась в кухню, а затем прямо за дверь, которую он оставил открытой, чтобы немного проветрить.

Мы пошли ее искать, зовя по имени и гремя коробкой с кормом. И только тогда я начала слегка беспокоиться.

Сэм приготовил нам по чашке мятного чая, поскольку молока у меня не было. Мы сидели за столом, оставив заднюю дверь открытой в надежде, что кошка вернется сама, поняв наконец, что она дома.

— Вам следовало бы еще раз подумать, — сказал Сэм.

— О чем? — спросила я.

— О том, стоит ли оставаться здесь одной.

Я отхлебнула из чашки и обожглась чаем.

— Мне просто подумалось, что это как-то странно — жить в совершенно незнакомой семье. Вам так не кажется?

Он удивленно посмотрел на меня и отвел взгляд:

— Нет, не кажется.

— В самом деле?

— Мы просто вас выручаем, только и всего.

— Не поймите меня неправильно, я вам очень благодарна, просто… Я слишком грубо себя с вами вела… — Я неловко замолчала.

— Вовсе нет. По крайней мере, я ничего такого не заметил.

— В смысле, тогда, в больнице, когда моя мама заболела. Я знаю, что вы пытались помочь, просто мне показалось странным, что вы там появились. Как будто вы за мной следили.

Он закашлялся.

— Я же уже объяснял — я был там по поводу того трупа.

— Но не во второй раз.

— Да, но вряд ли можно сказать, что я за вами следил. Я просто один раз пришел узнать, все ли с вами в порядке.

— Один раз? А потом вы пришли ко мне домой, потому что я не брала трубку.

Он не ответил, а я вспомнила, что пыталась извиниться, но вместо этого назвала его человеком со странностями, да еще и шпионом.

— Хотя… — пошла я на попятную, — вы в некотором роде спасли мне жизнь.

— Угу, — ответил он таким тоном, будто уже начинал об этом жалеть.

— И я вам в самом деле благодарна. За все. И простите за… хлопоты.

Он снова замолчал, явно не собираясь возражать.

— Какая была ваша мама? — спросила я Сэма, пытаясь, как обычно, сменить тему и зная, что делаю этим только в сто раз хуже.

— Красивая, — ответил он. — Мне до сих пор ее недостает.

— Вам было тяжело, когда у вашего отца завязались отношения с Айрин?

Он улыбнулся из-за чашки, похоже позабыв о прежней неловкости:

— Вовсе нет. Это мы с мамой все устроили, если честно.

— То есть?

— Ей не нравилась ни одна из сиделок, пока я не нашел Айрин. Та ей тоже не особо понравилась — мол, слишком любит командовать, — но мама разрешила ей остаться. Думаю, она выбрала Айрин не потому, что та понравилась ей как сиделка, но потому, что заметила, как она понравилась отцу. И мне.

— Мне она тоже нравится. Добрая и приятная женщина.

Я смотрела, как Сэм пьет чай, удивляясь, почему он вдруг погрустнел.

— Я что-то не так сказала? — спросила я.

— Нет. Вспомнил маму, только и всего. Мне ее не хватает. Вам, наверное, тоже не хватает вашей мамы…

— Да, — ответила я.

Больше всего мне не хватает чувства полезности людям, подумала я. Чувства собственной значимости.

Час спустя, когда мы обсуждали арестованного и гадали, кем бы он мог быть, пискнул телефон Сэма — пришла эсэмэс от Айрин. Кошка только что объявилась на Китс-роуд. С тяжким грузом неизбежности я взяла нетронутый портплед с одеждой, которую Айрин постирала и погладила, несмотря на заверения, что я могу сделать это и сама, и пошла назад к машине. Я, как и кошка, явно оказалась не готова к возвращению домой.

Сэм все говорил, остановившись у автобусной остановки. Когда ему наконец удалось прервать доносившийся из телефона металлический голос, он сказал:

— В самом деле крайне интересно. У вас есть адрес?

Достав из кармашка на дверце шариковую ручку, он взял из лежавшей на приборной панели пачки парковочную квитанцию и что-то написал на обратной стороне. Голос в трубке не замолкал.

— Хорошо, — сказал Сэм. — Еду. Перезвоню вам позже. Пока.

Он повернулся ко мне, и глаза его снова блеснули.

— Знаете, что случилось?

Я все еще злилась на него за то, что еще больше опаздывала на работу, хотя вовсе не горела желанием вернуться к оценке злонамеренного ущерба и численности сексуальных преступлений. Но теперь мне стало любопытно.

— Понятия не имею. И что?

— Один из моих информаторов говорит, что звонила некая женщина, — ее соседка по квартире уехала вечером в пятницу в город с подругами по работе и до сих пор не вернулась.

— И?.. — нахмурилась я.

— Пропавшую зовут Одри Мэдисон.

— Это должно мне о чем-то говорить?

— Вы, очевидно, не ковыряетесь в «Фейсбуке»?

— Меня нет в «Фейсбуке».

— А жаль, — сказал он, разворачивая машину в сторону центра города. — Потрясающий инструмент для исследований. Одри Мэдисон — бывшая подружка некоего Вона Брэдстока. Еще не сообразили?

Я покачала головой. Его таинственность начинала действовать на нервы.

— У него есть в «Фейсбуке» несколько друзей в отличие от мистера Колина Фридленда, у которого только один друг — Вон Брэдсток. Иными словами, пропала бывшая девушка единственного приятеля Колина.