Книга Инфернальная музыка - Алан Дин Фостер

– А и правда, че? – Выдр покосился на остров. – Че опасного в силе, которая в пух и прах раздраконила этот лес? Че опасного в крутых голых утесах и острых шпилях, в неподвижных черных тучах, в громах без молний? Ты прав: разве че клепаный дурак способен учуять здеся опасность.

До его лапы дотронулась чужая, нежная. Он взглянул в полные восхищения глаза Пивверы.

– По-моему, ты очень смелый, раз идешь туда со своим другом.

– Да. – Рысь обняла его за плечи. – Это очень дос-стойно, очень благородно с-с твоей с-стороны.

– Достойно?! Благородно?! – Мадж был ошеломлен. – Стал быть, это правда: я конченый выдр. Ни один уважающий себя урка не захочет показаться в одной компании со мной. – В голосе появилась твердость:

– Коли так, можно идти спокойно. Ниче страшнее миловидной бабенки, которая назовет меня благородным, я на этой горке не найду, К нему наклонился Джон-Том:

– Мадж, не воспринимай это слишком близко к сердцу. Для меня ты всегда останешься лживым, жуликоватым, вороватым, пройдошистым трусом.

На глазах выдра набухли слезы.

– Спасибо тебе, кореш. До чего ж приятно узнать: как бы сильно я ни менялся внешне, один человечишка всегда будет любить меня таким, какой я есть на самом деле.

Вокруг друзей уже собрались все.

– Воплощение с-силы духа, – заявила Сешенше.

– Олицетворение стойкости, – добавила Алеукауна.

– Квинтэссенция мужества!

У Пивверы сияли глаза.

– Че? Квинтэссенция мужества? – Выдр выпрямился во весь рост. – Вот тута, крошка, ты совершенно права. – Он повернулся к Джон-Тому:

– Давай-ка, чувак, спустим на воду шлюпку. Мне-то она, конечно, на фиг не нужна, но страшно и думать о том, чтоб предлагать тебе купание. Да ты не волнуйся. Я за тобой пригляжу, вот так.

Джон-Тому пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не расхохотаться.

Это делалось уже столько раз, что с многострадальной губы не сходили шрамы.

Пока он настраивал дуару, а Мадж изображал украшение на носу корабля, солдаты осторожно спустили на воду единственную шлюпку.

Напутствуемые градом советов и предостережений, друзья гребли к берегу. Впереди кружилась и приплясывала в воздухе возбужденная музыка.

Высадка на мелкий черный песок прошла благополучно. Корабль остался за пределами слышимости, а посему Мадж поспешил превратиться из рыцаря без страха и упрека в его полную противоположность.

– Какого клепаного лысого черта я здеся делаю? – кипятился он, помогая Джон-Тому вытащить лодку из воды. – Чувак, че за вонючие обстоятельства затолкали нас в эту паршивую дыру?

Джон-Том аккуратно сложил весла в лодку.

– Во-первых, твое тщеславие. Да-да, это оно тебя сюда привело.

Тщеславие и жадность, вот что всегда тобою движет.

От этих слов выдр заметно повеселел.

– Вот спасибочки! А я уж было подумывал, и правда мне хана! – Он расплылся в ухмылке. – Квинтэссенция мужества! Это ж надо такое сморозить!

– Пиввера знает, что делает. Если одна струнка души не отзывается, надо тронуть другую. – Джон-Том стер с ладоней морскую соль. – Ладно, пошли.

Выдр огляделся:

– Пошли? Куда пошли?

– Туда, куда шли все это время.

Джон-Том указал на звонкое облачко. Оно возбужденно голосило у опушки увечного леса.

– Шлепать за косяком безмозглых нот? Ты это всерьез?

– Я это всерьез.

– Интересно, че это я ни капельки не удивлен? – Запрокинув голову, выдр разглядывал тропу впереди. – Тока ты, кореш, не торопись, ладно?

Ты ж знаешь, лапы у меня не шибко годятся для скалолазанья. Тут вы, люди, затыкаете нашего брата за пояс.

Джон-Том двинулся вперед.

– Не волнуйся. Будет трудно – я помогу.

Когда стало ясно, что он идет в одиночестве, пришлось остановиться, оглянуться.

– Да идем же!

Мадж задумчиво водил по песку носком башмака.

– Знаешь, приятель, я б лучше остался и посторожил шлюпку. Ты ж не хочешь, чтоб мы с тобой застряли на этом поганом островке?

– До корабля плыть всего ничего. Идем. Где твое хваленое мужество?

Выдр неохотно поплелся за ним.

– Ваще-то при мне. Я просто хотел проверить, смогу ли в случае чего с ним совладать. В некоторых ситуациях, по твоей вине возникающих, это бывает совсем нелегко.

Между тем на прочно заякоренном судне солдаты терли и мыли все подряд, а принцессы собрались на корме – поговорить.

– Наконец-то! – с откровенным облегчением произнесла Сешенше. – Я уж думала, мы никогда не отдохнем от кошмарного выдра.

Схожим образом рассуждала и Алеукауна:

– Да! А ты заметила, как он на тебя пялился? Глазищи как у совы!

Что называется, откровенный взгляд!

Квиквелла шлифовала когти.

– У выдр в словаре нет такого слова – скромность. Во всяком случае, у особей противоположного нашему пола.

– Подруги, не слишком ли горячее у вас воображение? – Умаджи лежала на палубе, млея на солнышке. – Или вы чересчур мнительны? На меня он так не смотрел.

Сешенше и Квиквелла переглянулись и сдавленно захихикали, а Пиввера сказала:

– Ну, я даже не знаю. По-моему, он вполне ничего.

– Понятно, ведь он из твоего племени, – заметила Алеукауна.

– Да, понятно, но непрос-стительно.

Сешенше опять хихикнула.

– Так бери его себе, кто же против? – Ансибетта легонько пожала плечами. – Выдры-самцы такие… такие…

– Какие? – Пиввера взглянула на нее в упор.

– Упертые. Разве они умеют думать о чем-нибудь, кроме?..

– Кроме чего?

Пиввера не собиралась отпускать ее за здорово живешь.

– Кроме рыбы. Только о ней и говорят! Разновидности рыбы, блюда из рыбы, ловля рыбы. Более того: от Маджа пахнет рыбой. Он помешался на рыбе!

– Да неужели? – Пиввера недобро ухмыльнулась. – Что ж, дорогая Ансибетта, не буду спорить. Человеческая наблюдательность никогда не перестанет меня восхищать.

– Просто мне кажется, это так очевидно, – прошептала Ансибетта.

– О, несомненно, – согласилась Пиввера.

– Лейтенант?

Пауко стоял на баке, разглядывал берег.

К нему подошел Найк:

– Что-нибудь видишь, солдат?

– Вижу сияние, командир. Но не близко. На порядочном расстоянии, за рифом. – Пауко напряг великолепное зрение. – И оно почему-то кажется знакомым.