Книга Запретный плод - Лорел Гамильтон

– Если вы пойдете против нее, мы не сможем биться рядомс вами. Даже я не смогу. Она меня призывает. Я не отвечаю, но я чувствуюпризыв. Я смогу удержать свой народ и мелких крыс от выступления на ее стороне,но это и все.

– Вы просто впустите нас. Остальное сделаем мы.

– Вы так в себе уверены?

– Как видите, я ставлю жизнь на эту карту.

Он переплел пальцы возле рта, опираясь локтями на стол. Шрамклейма остался на нем и в человечьем обличье – грубая четырехзубцовая корона.

– Я вас впущу, – сказал он.

– Спасибо, – улыбнулась я.

Он посмотрел на меня в упор.

– Когда выйдете живой, тогда и будете говорить спасибо.

– Договорились.

Я протянула руку. После секундного колебания он протянулсвою, и мы скрепили сделку рукопожатием.

– Вы хотите несколько дней выждать? – спросил он.

– Нет, – сказала я. – Я хочу пойти завтра.

Он склонил голову набок:

– Вы твердо решили?

– А что? Есть трудности?

– Вы ранены. Я думал, вы захотите поправиться.

У меня было несколько синяков и горло болело, но…

– Как вы узнали?

– От вас пахнет смертью, которая вас сегодня заделакраем.

Я уставилась на него. Этого аспекта сверхъестественныхвозможностей Ирвинг никогда при мне не проявлял. Я не хочу сказать, что он неможет, но он очень старается быть человеком. Этот не старался.

Я перевела дыхание.

– Это мое дело.

Он кивнул:

– Мы вам позвоним и назовем время и место.

Я встала, он остался сидеть. Мне больше ничего не оставалосьсказать, и поэтому я ушла.

Через десять минут за мной вышел Эдуард и сел в машину.

– Что теперь? – спросил он.

– Ты говорил про свой номер в отеле. Я хочу поспать,пока есть возможность.

– А завтра?

– Ты меня вывезешь и покажешь, как работает обрез.

– А потом?

– А потом отправимся к Николаос, – сказала я.

Он счастливо вздохнул, почти засмеялся:

– Вот это да!

Вот это да?

– Рада видеть, что хоть кому-то все это правится.

Он улыбнулся:

– Ну, люблю я свою работу.

Я тоже не могла не улыбнуться. Правду сказать, я тоже своюработу люблю.

Глава 45

За день я научилась владеть обрезом. Той же ночью я пошла впещеры с крысолюдами.

В пещере было темно. Я стояла в абсолютной темноте,стискивая в руке фонарь. Приложив руку ко лбу, я не видела ничего, кроместранных белых образов, которые создают глаза, когда нет света. На голове уменя была каска с фонарем, который сейчас был выключен. Так потребоваликрысолюды. Тьма была полна звуками. Вскрики, стоны, щелчки суставов, странныезвуки, похожие на звук ножа, вытаскиваемого из тела. Крысолюды перекидывалисьиз людей в животных. Судя по звукам, это было больно – и сильно. Они заставилименя поклясться не включать свет без команды.

Никогда в жизни мне так не хотелось посмотреть. Не можетбыть, чтобы все было так ужасно. Или может? Но обещание есть обещание. Какговорил слон Хортон: “Личность – это личность, даже если очень маленькая”.Какого черта я здесь делаю, стоя посреди пещеры в темноте в окружениикрысолюдов и цитируя доктора Сьюса, собираясь убивать тысячелетнего вампира?

Это была одна из самых необычных недель моей жизни.

Рафаэль, Царь Крыс, сказал:

– Можете включать свет.

Я тут же это сделала. Глаза впились в свет, жаждая видеть.Крысолюды стояли небольшой группой в широком тоннеле с плоской крышей. Их былодесять. Я их пересчитала еще в людском обличье. Теперь семеро мужчин былипокрыты мехом и одеты в отрезанные выше колен джинсы. На двоих были свободныефутболки. На трех женщинах были широкие платья, как на беременных. Блестели втемноте глазки-пуговицы. Все были покрыты мехом.

Эдуард подошел ко мне. Он смотрел на оборотней снепроницаемым лицом. Я коснулась его руки. Я говорила Рафаэлю, что я не охотникза скальпами, но Эдуард иногда им бывал. Я только надеялась, что не подверглаэтот народ опасности.

– Вы готовы? – спросил Рафаэль.

Это снова был тот блестящий черный крысолюд, которого япомнила.

– Да, – сказала я.

Эдуард кивнул.

Крысолюды рассыпались по сторонам, скрежеща когтями повыветренным камням. Я сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Я думала, что в пещерах сыро.

Один из крысолюдов поменьше ответил:

– Каверны Чероки – мертвые пещеры.

– Не поняла.

– В живых пещерах есть вода и растут сталактиты исталагмиты. Сухие пещеры, где они не растут, называются мертвыми пещерами.

– А, – сказала я.

Он раздвинул губы, показав мощные резцы. Улыбка, наверное.

– Еще чем-нибудь интересуетесь? – спросил он.

Рафаэль шикнул на него:

– Мы сюда не экскурсию проводить пришли, Луи. Так чтотихо, вы оба.

Луи пожал плечами и пошел впереди меня. Это был тот самыйчеловек с темными глазами, что был с Рафаэлем в ресторане.

Одна из женщин была покрыта почти сплошь седой шерстью. Еезвали Лилиан, и она была врачом. В сумке у нее была целая аптека. Они явнопредусмотрели случай, что мы будем ранены. По крайней мере, это означалонадежду на то, что мы вернемся живыми. Что касается меня, я тоже стала на этутему задумываться.

Через два часа потолок опустился так, что я уже не могластоять прямо. Тут я поняла, зачем нам с Эдуардом выдали каски. Я зацепила засвод головой не меньше тысячи раз. Если бы не каска, я бы устроила себесотрясение мозга куда раньше, чем добралась бы до Николаос.

Крысы, казалось, были созданы для этих тоннелей. Онискользили по ним с причудливой ползучей грацией. Нам с Эдуардом было до нихкуда как далеко.

Он шел за мной и тихо ругался себе под нос. От лишних пятидюймов роста ему приходилось несладко. У меня давно уже ныла поясница, а у негодолжна была вообще отваливаться. По дороге попадались карманы, где потолокприподнимался, и я с нетерпением их ждала, как подводник – воздушных карманов.

Характер темноты изменился. Свет – впереди появился свет, несильный, но свет. Он мигал в конце тоннеля, как мираж.