Книга Ледяная кровь. Полное затмение - Андреа Жапп

Спрятать другую кровь, зеленый цвет которой служил лишь символом. Она не хотела иной судьбы. Она хотела броситься к этой чудесной женщине, которая родила ее. Она хотела упасть перед ней на колени, целовать ее руки, расплакаться, упав ей на грудь. И ничего другого.

Леоне догадался о душевных переживаниях мальчика, но связал их с находкой. Его самого раздирали противоречивые чувства: восторг, даже экстаз, сменялся облегчением. Наконец он нашел, но его поиски должны продолжаться. Аньес, как об этом свидетельствовал его сон, была не Женщиной, а одной из праматерей, после Филиппины. От нее родится Женщина, поскольку он не сомневался, что уже давно преследовавший его сон был вещим. И родившуюся девочку он должен будет хранить как зеницу ока.

Леоне охватила сладостная, бесконечно грустная нежность к Элевсии де Бофор, Эсташу де Риу, своей матери, Клеманc, Филиппине и Бенедикту, которые в нужный момент указывали ему путь.

Через два дня немного раздосадованная Аннелета решила составить после девятого часа компанию Бланш де Блино, их бедной благочинной. Казалось, после ужасной смерти Жан-ны-отравительницы Бланш окончательно впала в старческое слабоумие. Сестра-больничная даже сомневалась, что старая женщина осознала всю подлость Жанны. Бланш сонно качала головой на мессах, засыпала над своей тарелкой во время ужина, а днем то и дело спрашивала, где их славная матушка Элевсия де Бофор, повторяя, что с утра не видела ее. Послушницы, сменяя друг друга, носили ей крепкие травяные отвары, которые готовила Элизабо. По вечерам Тибоде де Гартамп и Берте де Маршьен приходилось подолгу уговаривать Бланш покинуть обогревальню.

Конечно, раздосадованная Аннелета думала, что ей не хватает милосердия, сострадания. К тому же все смерти несчастных монахинь, которых аббатство не так давно похоронило, были на ее совести. Она корила себя, что тогда не пожелала узнать их ближе.

Аннелета Бопре заглянула в обогревальню. Бланш открыла глаза, но тотчас вновь сомкнула их. Несомненно, она спала, как об этом свидетельствовали легкое похрапывание и ровно вздымавшаяся грудь. Аннелета тихо подошла, боясь испугать Бланш:

— Бланш, моя милая Бланш. Я принесла нам два кубка напитка из лепестков мальвы. Это должно нас обеих согреть. Я толкнула локтем Элизабо Феррон, когда она добавляла мед

в ваш напиток, поскольку знаю, что вы очень любите его. Бланш, вы меня слышите? — Аннелета повысила голос.

Старая дама вздрогнула. Казалось, она вышла из небытия. Бланш захлопала ресницами и только потом заметила сестру-больничную:

— Ах... Аннелета, моя дорогая Аннелета! Как мило с вашей стороны... Вы пришли проведать меня. Но садитесь, прошу вас. Подождите, я немного подвинусь. Дайте... я поставлю эти горячие кубки, чтобы вы не обожгли руки.

Старая дама осторожно поставила кубки рядом с теми, которые она уже успела выпить за день, проведенный в полусне. Ее движения были медленными, неуверенными. Сестра-больничная испугалась, что один из терракотовых сосудов сейчас может упасть на пол и разбиться. Но предлагать помощь Бланш ей показалось бестактным. В конце концов, все люди стареют и не любят, когда им об этом напоминают.

Теперь, когда Аннелета пришла в обогревальню, она не знала, о чем говорить с этой женщиной, которую в глубине души всегда недолюбливала. Она начала:

— Чтение Евангелий приносит огромное облегчение, не так ли?

— О, разумеется, разумеется, — закивала головой Бланш. — С каждым разом я нахожу в них новые чудеса.

— Конечно.

На этом разговор на единственную придуманную сестрой-больничной тему иссяк. Аннелета, вздохнув, улыбнулась:

— Почему бы нам не отведать эти вкусные напитки, пока они еще не остыли?

— С удовольствием.

Аннелета хотела встать, но Бланш решительно удержала ее, объяснив:

— Нет, нет, моя дорогая. Мне надо двигаться. Мои старые ноги затекают. Позвольте мне.

Дрожащей рукой Бланш де Блино протянула ей кубок. Ан-нелета пригубила напиток и с трудом сдержала гримасу отвращения. Напиток был приторно-сладким и к тому же холодным. Вероятно, благочинная ошиблась и дала ей свой кубок. Но сказать об этом было бы невежливо. Тем хуже. Она осушит его до самого дна.

Впоследствии Аннелета не раз будет удивляться, насколько тесно связаны чувства и рассудок.

Несколько крошечных секунд Аннелета смотрела на пар, поднимавшийся над напитком, который Бланш пила, причмокивая. И только когда она вновь прикоснулась губами к своему почти ледяному напитку, ее чувства послали рассудку тревожный сигнал. Аннелета подняла глаза. Безжалостный взгляд, сверливший ее, принадлежал не добродушной старой женщине, а сообщнице Жанны.

Аннелета резко встала. Но Бланш неожиданно быстро бросилась на сестру-больничную и повалила ее на пол всей своей массой. Проявив удивительную для своего возраста проворность, разъяренная Бланш придавила коленом горло и грудь Аннелеты и заткнула ей рот своей широкой рукой. Сестра-больничная все поняла. Во время мучительной агонии Иоланду де Флери удерживала в кровати не Жанна д’Амблен, а Бланш де Блино. Именно Бланш совершенно сознательно принесла отравленный напиток Аделаиде Кондо, чтобы затем утверждать, будто истинной жертвой отравительницы была она сама. Какой хитроумный прием, чтобы отвести от себя подозрения! Почему Аделаида? Неужели милая сестра-трапезница связала заказ Жанны на ржаной хлеб со смертью эмиссара Папы? Вне всякого сомнения. Бланш была такой же преступницей, как и Жанна.

Аннелета задыхалась. Но ярость удесятерила ее силы, и се-стра-больничная вонзила ногти в искаженное от ненависти лицо Бланш, царапая, раздирая кожу, вырывая куски плоти. Убийственная хватка ослабла. Сестра-больничная схватила своего врага за плечи и скинула с себя. Ей удалось встать, и она ринулась к двери. Бланш, почувствовав боль во всех суставах, барахталась на полу, тоже пытаясь подняться. Она завопила, как одержимая бесами:

— Я вас ненавижу... всех! Сдохни, нищенка, сдохни! Несчастные безумицы, вот вы кто! Вы слишком тупые, чтобы понять, насколько опасны ваши химеры, ваши стремления к чистоте! Мир такой, каким он и должен быть!

И хотя Аннелету трясло, она все-таки сумела вытащить ключ из двери и запереть обогревальню со стороны коридора. Бланш руками и ногами колотила в толстую дверь, осыпая Аннелету проклятьями и оскорблениями.

Немного отдышавшись и придя в себя, Аннелета громко крикнула в ответ:

— Демон, вот вы кто! Мы никогда не остановимся! Вы можете нас уничтожить, но на наше место придут другие. Знайте, убийца, скоро за вами приедет сеньор бальи. Вам не удастся избежать его суда, и приговор будет суровым.

Но Аннелета ошибалась. Когда ранним утром приехал Монж де Брине в сопровождении двух жандармов, Бланш была мертва. Ее распухший посиневший язык свисал изо рта. Глаза, вылезшие из орбит, неподвижно смотрели на шкаф, в котором хранились чернильницы.

На дне некоторых непригодных чернильниц они нашли остатки разных порошков. По цвету и запаху Аннелете удалось определить некоторые из них. Это были яды, купленные за пределами аббатства или украденные из ее гербария. Бланш не дремала в обогревальне. Она охраняла богатую коллекцию ядов, собранных Жанной, а также манускрипты.