Книга Усадьба заложников - Николай Иванович Леонов

у вас память! Прошло же тридцать лет! – восхитился Лев Иванович.

– Это моя работа, – отозвалась Вера. Она подошла к стационарному телефону, позвонила на кафедру, и очень скоро в архив спустился моложавый мужчина, чуть старше Гурова. Было видно, что он старался поддерживать хорошую физическую форму, уделял внешности немало внимания, но оно и понятно, кольца на пальце не было, а студенток и аспиранток вокруг крутилось немало, и, видимо, хотелось произвести на них впечатление не только знаниями.

Привычно «срисовав» портрет, Гуров начал беседу и понял, насколько он ошибся, думая, что перед ним пустышка-франт. Преподаватель искренне пытался помочь, пообещал расспросить коллег и общих знакомых, в общем, помочь всем, чем сможет. Он был очень внимательным собеседником и тут же вывалил на Гурова такое количество мелких подробностей университетской жизни Казинидисов, что Лев достал блокнот и часть записал.

– Нелли была удивительным человеком, – искренне расстроился, узнав о ее смерти, Нифонтов, – она умела вдохновлять. На самом деле Вера неправа. Тот проект придумала Нелли. Кстати, и за Андрея большую часть работ писала Нелли. Моя будущая жена тогда тоже работала на кафедре, мы все работали над проектом. Когда мы выиграли грант, Нелли уже, как мне показалось, охладела.

– К проекту, Андрею или в целом? – уточнил Гуров.

– Ко всему. Кроме Андрея, конечно же. У них была даже не любовь, нет. Это было сразу продуманное партнерство. Нелли решила, что они будут вместе всю жизнь, а он согласился и полюбил ее. Охладела она прежде всего к выбранному направлению учебы. Нелли хотела даже уйти из университета, Андрей уговорил, сказать по правде, без нее бы он не доучился. У Нелли был удивительный талант. Если она бралась за что-то, то у нее получалось. Практически все, за что бралась. В то же время, насколько я помню, она начала посещать какие-то лекции в Оружейной палате и училась у каких-то старых ювелиров на Арбате. Собственно говоря, в Кремль попала благодаря Андрею. Он подарил ей билеты в музей. Его посадили сразу после того, как мы выиграли проект… А выиграть тогда было очень сложно. Практически нереально, но Нелли была невероятно азартной. Только начали открываться казино, плюс играли на студенческих вечеринках. Покер, преферанс. Однажды она проиграла крупную сумму, отдала и после этого завязала играть… Так о чем это я? Когда мы получили грант, Андрей перешел на другой факультет и занялся легкой промышленностью, вы можете запросить их дипломные работы. А Нелли хоть и осталась на финансовом менеджменте, но ей стало интереснее рисовать. У нее были замечательные рисунки, многие из них я сохранил где-то, если вам будет интересно, я найду. Мы с женой даже ходили на ее выставку.

– Вы навещали Андрея в СИЗО и в «Матросской Тишине»? – поинтересовался как будто между делом Лев Иванович, делая пару пометок в блокноте. На самом деле он просто нарисовал там галочки, но на неподготовленных собеседников такой прием действовал так, словно их уже «взяли на карандаш».

Но вместо того, чтоб как-то напрячься или удивиться, Нифонтов обаятельно улыбнулся:

– Конечно. Они были для меня очень близкими друзьями, как я мог бросить Андрея без поддержки в тюрьме, когда Нелли носила под сердцем ребенка.

– То есть ребенок у них все-таки родился?

– Организм Нелли был слишком слаб, к тому же такие стрессы, к сожалению, был выкидыш.

И снова искреннее сочувствие и такая теплота и забота в голосе.

Лев бы купился, но… Отчего-то он не доверял таким людям. И даже когда жизнь, в редких случаях, но все же такое бывало, переубеждала его в обратном, он соглашался с тем, что да, это исключение из правил. И продолжал не доверять.

Чету Казинидис очень хорошо помнили и знали в их альма-матер. И, как ни странно, никто из тех, кто знал Нелли и Андрея, не упоминал аферу с «Голден Ада» в негативном ключе. Для них всех это было «ужасное дело для такой замечательной семьи, и как хорошо, что все закончилось». У Гурова даже сложилось впечатление, что преподаватели и бывшие коллеги Казинидис всякий раз, когда Лев специально выводил разговор на мошенничество и незаконную деятельность Андрея, говорили о нем… с гордостью и даже некоторым восторгом. Еще одним бонусом оказался огромный фотоархив, который был бережно отсканирован лаборантами архива, и по просьбе Гурова его скопировали ему на флешку. Оперативник решил собрать информацию по максимуму.

– Мне кажется, что они считают его там кем-то вроде Остапа Бендера, – сказал Гуров, делая промежуточный доклад по проделанной работе Орлову, который снова сам заглянул в кабинет к операм.

– Их там учат делать деньги, – предположил Станислав, – и если кто-то находит способ делать их быстро, то, значит, хорошо учился. Версию с промышленным шпионажем отметаем?

Гуров покачал головой:

– Я бы не отметал. Пока не будет доказательства обратного.

Петр Николаевич кивнул:

– Да. Я бы тоже. Экономический шпионаж в то время был очень прибыльным делом. Была у меня парочка таких дел, с виду обычные челноки, а собирали и передавали информацию с невероятной скоростью. В области автопрома.

Пришла очередь удивляться Гурову. Обычно Орлов держался нейтральной стороны, не выдвигая версий и не принимая ничьей стороны.

– Я тут порасспрашивал друзей-знакомых. Казинидис действительно много лет была дизайнером украшений у Картье и Булгари. Но это были такие… вычурные заказы, а вот по-настоящему яркие ее изделия делались по заказам неизвестных, но очень богатых лиц. Основные заказчики шли через Прагу. И еще. Тело Казинидис заберет ее сын, он прилетает завтра. – Орлов передал визитку сына Нелли и Андрея Гурову.

– Единственный, кто упомянул, что у них были дети, вернее, даже не упомянул, а намекнул, – Ярцев, проговорился, я бы сказал, – отметил Лев. – Он хорошо осведомлен о жизни этой семьи и очень старался говорить так, чтобы выдать как можно меньше информации. Нифонтов, наоборот, постарался завалить меня максимумом ненужных подробностей.

– А учитывая, что дети родились после переезда в Грецию, он продолжал поддерживать связи с семьей Казинидис? – спросил Станислав.

Петр Николаевич вздохнул:

– Одна бабушка на скамейке у подъезда рассказала мне, что своих детей у них не было. Нелли потеряла ребенка и долго не могла родить. Они усыновили двоих, мальчика и девочку.

– Какая у вас осведомленная бабушка, – восхитился Станислав.

Гуров усмехнулся уголком губ:

– Нифонтов сказал то же самое, что Нелли потеряла ребенка во время суда над мужем. И когда нам ждать младшего Казинидиса?

– Завтра в десять. Сначала он к вам, а потом уже в морг для оформления. В городе он всего на три дня. По официальной версии, в доме, который снимала Казинидис,