Книга Называй меня Мэри - Андрей Кокотюха

Держал его левой рукой. Игорь — правой, его раненую левую фиксировала повязка. Олег свою правую с фиксатора снял, так сейчас было удобнее. Но если посмотреть в зеркало на дверце шкафа, напротив которого они стояли, выглядели оба забавно. Один — лысоватый, крупный, настоящий медвежонок после зимнего сна. Другой — худой, коротко стриженный, не очень аккуратно одетый.

Выпили молча.

— Земля пухом.

— Все там будем, — зачем-то ляпнул Пасечник, присаживаясь.

— Погано выглядишь, Борисович.

— Спасибо на добром слове.

— Серьезно. Все понимаю, но… Пил бы ты меньше, все же на лице написано. Аллу не вернешь, себе…

— Хватит, я сказал. — Пасечник налил по второй. — Пройдет. Без тебя знаю, тормоза не включаются.

— Не знаю, имею ли я право здесь и сейчас говорить с тобой на эту тему. Но не пройдет, Медвежонок.

Их взгляды скрестились.

— Ты о чем сейчас?

— О некоем Олеге Кобзаре. Если использовали для того, что ты сказал, а я не услышал. То есть услышал, но выводы сделал слишком поздно. Когда наш с тобой добрый знакомый Глеб Ярило исследовал детскую кофточку.

— Лилик, у тебя крыша поехала? Я пригласил тебя помянуть Аллу! Она только жить начала, заново! Будто повторно на свет родилась! А ты плетешь не знаю что.

Пасечник не кричал. Скорее в его голосе слышалось неприкрытое удивление. Он действительно не понимал, к чему ведет Кобзарь. Хоть и светилось неярко, но удивление читалось в его глазах.

— Вряд ли в ближайшее время получится вот так поговорить с тобой. А больше ни с кем не смогу. Потому извини. — Олег выпил, покрутил стакан, аккуратно поставил на столик. — Вспомни наш разговор в сквере возле Золотых ворот. Ты тогда похвалил меня. Мол, сделал то, что умею лучше всего.

— Не лучше всего, — машинально поправил Игорь.

— О, видишь, вспомнил. Да, не лучше всего, но хорошо. Твои слова. Потом добавил: особенно мне удается свою работу делать в экстремальных условиях. Меня в них и загнали. Окунули по полной. По самую макушку.

— Может, прямо скажешь? Ходишь кругами. Кто куда тебя окунул?

— Еще раз: до последнего момента, даже когда все срослось и добро, как в сказке, начало как-то так побеждать зло, было неясно, к чему здесь я. Складывалось впечатление — Нагорный решил подставить меня случайно. Затаил какую-то давнюю обиду, припекло свести счеты таким сатанинским способом. Вопрос — почему не убил сонного вместе с Мэри? Почему не позволил застрелить меня потом, хотя случай предоставлялся дважды? Зачем я нужен был ему живым, здоровым, но загнанным? Ответ сперва подсказал ты, потом — Ярило.

— Я слушаю, слушаю. — Игорь не спешил выпивать свою порцию.

— Если бы меня убили, некому было бы взять след девочки Анны. Ради нее все и заварилось. Я должен был найти ее, сам того не понимая. Потому что отец ее таинственный, никому, кроме Мэри и Нагорного, не известный, не мог искать свою дочь сам, официально. Иначе все теряло смысл. Многое пришлось бы объяснять, а оно тебе не нужно.

Воцарилась тишина.

Кобзарь заметил — даже теперь Пасечник не удивился.

Он налил себе сам, немного меньше, чем раньше.

— С тех пор как я проснулся возле мертвой Марии, я почти не пил. На поминках Аллы разве что. И вот сейчас еще, когда вместе с тобой поминаю все твои надежды, Игорь Борисович. Я должен был заметить все с самого начала. Ты же не прятался. Никогда не скрывал желания иметь детей, любви к ним и сожалений о том, что Алла бесплодна. Когда у нее обнаружили рак, ты решил бросить всего себя на то, чтобы вылечить ту, кого любил и до сих пор любишь. А Машу Запорожец ты никогда не любил. Для тебя она была так, случайным развлечением. Думаю, были и другие девушки. Ты нормальный, здоровый мужик. Что важно, не считаешь отношения с ними изменой жене. Всего лишь услуга, сексуальная услуга. Желательно еще, чтобы это не были совсем уж случайные шалавы, черт знает с какими болезнями. Потому ты приказал Нагорному подбирать кандидаток старательно. Не брать несчастных с улицы. Слушаешь меня?

— Пошел вон, — произнес тот так же тихо, спокойно и очень устало.

— Пойду, только дослушай меня.

— Вали отсюда. Гуляй. — Пасечник выпил.

— Нет. — Олег отодвинул стакан. — Ты же сам хочешь услышать все до конца. А я начну с самого начала, Медвежонок.

— У тебя пять минут. Больше не буду слушать.

— Уложусь. Мы с тобой сейчас в одинаковом положении. Имею в виду вот это. — Кобзарь погладил свой гипс. — Правда, у тебя есть чем заняться. Например, заливать горе. Но ты же не все время пьян. Нужно поруководить немножко, можно дистанционно, по телефону или скайпу. Многие так делают. Тем более ты — руководящий партнер в промышленной группе «Капитал-Украина». Настолько мощной, что она позволяет себе разрастаться и поглощать другие компании. Так случилось два года назад, почти сразу после начала войны, с группой «ОПФ». Мне, повторюсь, нечего делать дома. Свободного времени море, потому ковырялся в Интернете. Искал, что может связать тебя с Анатолием Веригой.

— Нашел?

— Есть публикация, датированная позапрошлым годом. Не такая уж сенсационная. Скорее деловая информация, для узкого круга посвященных в жизнь большого бизнеса. События в Крыму и на Донбассе очень ослабили позиции «ОПФ», а «Капитал-Украина», подозреваю, что с твоей подачи, подмял группу под себя. Формально Верига продолжает управлять процессом, фактически «ОПФ» — ваше структурное подразделение.

— Где тут нарушения, сыщик?

— Их нет, мы оба это знаем. Но также знаем, что «Ольвия» возникла по твоей инициативе, под твоей крышей. «Ястреб» нарисовался там потом, и ты руководил Нагорным. Ты был его хозяином. Хотя номинально «ястребов» и «Ольвию» финансировал Верига.

— В сказанном тобой нет никакого криминала. Хотя признаю: снова сделал свое дело хорошо. Три минуты, Лилик.

— Теперь про криминал. Чем занимается консультант по безопасности, который родом из силовых структур и имел там не последнюю должность? Ищет грехи конкурентов, делает их партнерами или уничтожает. Для того и существует команда из бывших «беркутовцев», и я подозреваю, «Капитал-Украина» твоими усилиями разросся вширь и поднялся высоко. Но оправдывает, на самом деле оправдывает тебя, Пасечник, любовь к супруге.

— При чем тут…

— При всем. Ты хотел заработать все деньги мира, только бы вылечить ее, спасти ее жизнь. Ради этого ушел в бизнес из тогда еще милиции. Ради Аллы крутился ужом, пускался во все тяжкие, совершал много неприемлемых поступков. Но все было бы ничего, если бы не одна маленькая девочка.

— Две минуты.

— Твоя дочь. Анна Игоревна.

— Закрой пасть! — Теперь Пасечник уже не выдержал, сорвался, рявкнул, вскочил на ноги. — Не смей! Не трожь!