Книга Династии, кланы и семьи в России. От Ленина до Путина - Леонид Млечин

И что же? Какова реакция вождя? Его очень даже устраивала конкуренция двух силовых ведомств. Он побаивался излишнего укрепления одного из них. И был доволен вендеттой двух генералов. Следил за тем, чтобы один не съел другого и чтобы Серов и Абакумов продолжали доносить друг на друга.

В жестко выстроенном обществе нет места политической борьбе. Зато его раздирают внутриведомственные баталии. Это борьба за влияние и ресурсы.

Продажей советской литературы за рубежом занималось объединение «Международная книга», входившее в Министерство внешней торговли. Борис Стукалин, председатель Государственного комитета по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, резонно ставил вопрос о передаче «Межкниги» в его ведомство.

В долгой беседе с министром внешней торговли Николаем Патоличевым приводил все новые и новые аргументы в поддержку своей позиции. Когда Патоличеву, опытнейшему чиновнику, познавшему всю механику работы аппарата, возразить уже было нечего, он признался:

— Ты, наверное, прав. Но вот что я тебе скажу — министерство, у которого что-то отбирают, идет не в гору, а под гору. Поэтому я тебе «Межкнигу» не отдам!

Ведомственный интерес берет верх над государственным. Это хозяина не смущает. Ему важно оставаться единственным арбитром, к которому вынуждены апеллировать даже высшие чиновники государства. И ему нужно, чтобы все ощущали свою уязвимость. Карать и миловать вправе только он один.

Член политбюро и первый заместитель главы правительства Николай Вознесенский докладывал Сталину реальную ситуацию в экономике страны, ничего не пытался скрыть. А это вождь ценил. Он не любил, когда от него что-то утаивают.

— Чем Вознесенский отличается в положительную сторону от других заведующих? — «Заведующими» Сталин иронически именовал членов политбюро, курировавших деятельность нескольких подведомственных министерств. — Другие заведующие, если у них есть между собой разногласия, стараются сначала согласовать между собой разногласия, а потом уже в согласованном виде довести до моего сведения. А Вознесенский, если не согласен, входит ко мне с возражениями, с разногласиями. Они понимают, что я не могу все знать, и хотят сделать из меня факсимиле. Проголосуют и спрячут, чтоб я поставил факсимиле. Вот почему я предпочитаю их согласованиям возражения Вознесенского…

Впрочем, в конце концов Сталин расстрелял и Вознесенского.

Хозяина очень даже устраивают подчиненные с подмоченной репутацией, которыми управляет страх перед разоблачением, посему они превращаются в лакеев, готовых исполнить любое поручение. И он следит, чтобы запас компромата постоянно пополнялся.

За две недели до того, как нарком внутренних дел Николай Ежов лишился своей должности (а скоро лишится и жизни), Сталин заставил его своей рукой написать, на кого из крупных работников, прежде всего членов политбюро, в НКВД есть доносы, кто в чем обвиняется и подозревается. Получился довольно большой список. Не на машинке отпечатанный — это можно подделать, а рукописный. Этот документ Сталин хранил в своем архиве до самой смерти.

После поездки члена политбюро по стране в госбезопасность поступал рапорт. В нем описано все, в том числе такие интимные детали, которые легко могли стать поводом для освобождения от работы. Партийные руководители тоже люди: вдали от семьи и бдительного ока коллег, расслабившись, что-то себе позволяли, а сотрудники охраны заботливо все фиксировали и докладывали начальству.

В этих доносах на членов политбюро не было ничего особенного: аккуратно записанные сомнительные, двусмысленные высказывания. Но важно не содержание, а сам факт наличия такого документа. При необходимости он легко обрастал другими такими же доносами и показаниями уже арестованных.

В кругу сильных мира сего забота о собственном материальном благополучии и обустройстве семьи считается вполне разумным делом. Нормы, обязательные для других граждан, на высших чиновников не распространяются.

Ядгар Насриддинова, выпускница Ташкентского института железнодорожного транспорта, пошла в родном Узбекистане по комсомольской линии. Добралась почти до олимпа. Ее перевели в столицу председателем Совета Национальностей Верховного Совета СССР. Но по Москве быстро распространились нехорошие слухи — и настолько широко, что Насриддинову пришлось убрать с заметной должности.

Не желая обижать, ее назначили заместителем министра промышленности строительных материалов. И только в перестроечные годы возбудили уголовное дело. Предъявили обвинение — получение взяток и злоупотребление служебным положением. Взятки и вообще уголовщина — сами по себе вовсе не причина лишать высокого поста.

Многолетний хозяин Краснодара Сергей Федорович Медунов потерял должность только потому, что куда более влиятельный аппаратчик возмутился масштабом коррупции и воровства в крае. Хотя Медунов пользовался покровительством хозяина страны!

Когда Брежнев, старея, стал вспоминать свои военные годы, больше всех выиграл Медунов. Знаменитая «Малая земля», где воевал полковник Брежнев, находилась на территории Медунова. Первый секретарь крайкома позаботился о том, чтобы подвиг Брежнева был достойно увековечен. Леонид Ильич приехал в Новороссийск, растрогался, обнял первого секретаря.

Но ситуация в крае была такова, что Медуновым занялись чекисты; разработку санкционировал председатель КГБ Юрий Андропов.

«Андропову, — писал бывший второй секретарь Ставропольского крайкома Виктор Алексеевич Казначеев, — сообщили о валютных операциях Медунова по продаже за границу черной икры и других незаконных действиях краснодарцев на многие миллионы долларов, коррупции в торговле и иных сферах народного хозяйства».

Один за другим партийные работники оказались под следствием. Близкого к Медунову секретаря крайкома Тараду посадили.

«В крайкоме с согласия Медунова была создана четкая система подарков, — рассказывал на следствии бывший секретарь крайкома Анатолий Георгиевич Тарада. — Подарки и продукты вручались ответственным лицам в Москве, на отдыхе — в Сочи, Геленджике, при приезде в край. Я принимал участие в сборе подарков».

Анатолий Тарада получал деньги за то, что прикрывал существовавшую в крае теневую экономику, в основном подпольные цеха, которые гнали «левую» продукцию. Благодарные «цеховики» передавали ему деньги, а он делился с остальными. Говорят, что на следствии Тарада обещал назвать все имена, но в ту же ночь умер в камере.

В марте 1982 года Комитет партийного контроля отправил в секретариат ЦК записку «О многочисленных фактах взяточничества среди руководящих работников Краснодарского края». Ее не стали рассматривать, вернули для проверки. Все подтвердилось. В конце мая записка в обновленном варианте вновь поступила в секретариат ЦК.

Брежнев не хотел обижать Медунова. Выслушав председателя КГБ, Леонид Ильич спросил:

— Что же делать?

— Возбуждать уголовное дело, — предложил Андропов, — Медунова арестовать и судить.

— Юра, этого делать нельзя, — отрезал Брежнев. — Он руководитель большой партийной организации, люди за ним шли, верили ему, а теперь его под суд?