Книга Игра - Бренда Джойс

Стараясь не выказывать своего с трудом сдерживаемого нетерпения, Лэм отвернулся за вторым полотенцем, потом снова повернулся к ней. Грудь Катарины вздымалась, и ему неудержимо хотелось дотронуться до нее. Лэм осторожно накинул полотенце ей на плечи шелком наружу и принялся досуха вытирать ее крепкое тело. От одного только прикосновения к ней он готов был взорваться.

Вы необычайная женщина, — пробормотал он. Он зашел ей за спину, сдвигая полотенце вниз. Катарина застыла, тяжело дыша. — Все в вас завораживает меня, все возбуждает, — негромко сказал он, разминая ее тонкие сильные руки.

Его ладони замерли, и он заглянул ей через плечо, на пышную грудь. Катарину пробирала дрожь, хотя ей уже не было холодно.

Ваши груди прелестно выглядят, такие мокрые и мерцающие, — проговорил он.

Она сдавленно всхлипнула.

Он перевернул полотенце шелком к ее груди, сначала резко, потом медленно растирая их, наблюдая, как набухают их твердые вершинки. Катарина покачнулась. Лэм растопырил пальцы и обхватил ее груди.

— Мне они нравятся, — сдавленно произнес он, лаская тяжелую нежную плоть.

— О Господи, — выдохнула она, когда его пальцы принялись за соски.

— Вы дрожите, — пробормотал он ей в ухо, отлично осознавая эротический эффект своего горячего дыхания. — Вы так замерзли, Кэти. — Он стал не спеша растирать ей живот. Катарина содрогалась, тихонько постанывая. И только теперь он позволил себе коснуться фаллосом ложбинки между ее ягодицами. Хотя он был в бриджах, он был так возбужден, что тонкая ткань натянулась, готовая лопнуть. Катарина шумно вздохнула.

— Я вас согрею, вам будет тепло, очень тепло, — прошептал он ей в шею, наблюдая за своей ладонью, все ниже сдвигающей полотенце. — Я люблю смотреть на вас, Кэти.

Катарина стояла совершенно прямо. Он слышал, как она громко сглотнула. Он пропихнул шелк между ее ног, двигая полотенце туда-сюда. Дрожь Катарины стала неуправляемой.

Раздвиньте ноги, — приказал он, — чтобы я мог вытереть и там тоже.

Катарина застонала, раздвигая ноги.

Лэм прижал шелк к ее лону, прощупывая сквозь него складки, и наконец, сам содрогаясь, уперся пальцем в шелковистую ткань, потирая клитор. Катарина обмякла, наваливаясь на него, со вскриком вжимаясь в его руку.

Он выронил полотенце, подхватил ее одной рукой и уложил вниз животом на кровать. Его палец снова нашел ее. Она ахнула, взрываясь, и заметалась из стороны в сторону.

Все еще лаская ее, Лэм рванул застежку бриджей и, обхватив ее ягодицы, пропихнул в нее раздутый кончик своего пениса. Катарина вся напряглась, и Лэм вскрикнул, ослепленный жарким, тугим ощущением, когда ее мышцы обхватили его.

Ожидание давалось ему труднее всего в жизни, но он затих. Жилы на его шее напряглись, пот капельками скатывался по лицу и груди. Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Катарина принялась постанывать, двигая ягодицами. Невозможно было ошибиться в том, чего она хочет. Со стоном он обхватил ее ягодицы и сделал выпад.

Катарина вскрикнула, когда он пронзил ее девственную преграду, но Лэм уже не мог остановиться. Он погружался в нее снова и снова с сознанием, что никогда еще не испытывал такого наслаждения — и никогда больше не испытает. Катарина выгибалась под ним, мокрая и скользкая, и он совсем потерял голову. Его рука скользнула вниз, обхватывая ее холм, и он рванулся в нее, на всю длину. Катарина схватила его руку, пропихивая в себя его пальцы, царапая его кожу ногтями, извиваясь под ним. Лэм сделал последний толчок, еще глубже, еще сильнее. И когда его семя стало извергаться, он выкрикнул ее имя. И еще много, много раз.

Потом, когда судороги наконец прекратились, он встал у кровати, глядя на лежавшую на животе Катарину, увидел, что его ладони все еще сжимают ее покрасневшие, распухшие ягодицы, увидел кровь. Он смотрел, не в силах оторвать глаз, не в силах поверить в случившееся.

Катарина почувствовала, что он выскользнул из нее. Она плотно стиснула веки, все еще не в состоянии дышать. Вернись, отчаянно молила она, вернись, Лэм, вернись!

Но он не вернулся. Она чувствовала, что он стоит, глядя на нее. Катарина глубоко вдохнула, стараясь успокоиться, цепляясь за покрывало в попытке утихомирить сжигавшую тело лихорадку. Но содрогания продолжались, не принося облегчения. Может, если она не станет шевелиться, будет лежать тихо, влажная и доступная, он снова пронзит ее.

Он не возвращался.

Он с трудом сглотнула. Все случилось так быстро. Его огромный горячий пенис в ней, ее взрыв, его извержение. Ей необходимо было снова ощутить его в себе. Не раз или два, но бесчетное количество раз, как можно глубже… Боже, как она хотела этого!

Катарина едва сумела сдержать стон. Она свернулась комочком и, лежа на боку, наконец взглянула на него.

До чего он был великолепен! Он стоял совершенно одетый, стиснув челюсти, дико глядя на нее серыми глазами, как будто видел ее впервые. Мокрые светлые волосы были растрепаны. Катарине стало не по себе. Она уселась, обхватив подушку, чтобы скрыть свою наготу, и взглянула прямо в эти глаза цвета штормового моря.

Вам было больно? — резко спросил он. Мгновение Катарина не могла понять, почему он задает такой нелепый вопрос. Она готова была рыдать от наслаждения. Она даже представить себе не могла, как хорошо ощущать его в себе.

Вам не было больно? — повторил он. На его правом виске трепетала жилка.

На этот раз Катарина поняла. Ее сердце наконец-то начало успокаиваться, в отличие от боли внизу живота, которая от одного взгляда на Лэма она становилась сильнее. Она сделала глубокий вдох, крепче прижимая к себе подушку, осознавая, что это случилось. Это наконец-то случилось. Он лишил ее невинности, и почему-то это принесло облегчение. Неужели она тайком давным-давно предвкушала этот момент?

Катарина замерла. Ее сердце снова забилось чаще. Потеря невинности ее не слишком волновала, но… это было последнее, что у нее оставалось.

И она была женой Джона Хоука.

Катарина застыла. Несколько часов назад она стояла рядом с Джоном, давая обет верности. А теперь она, обнаженная, сидела на постели пирата, содрогаясь от неуправляемой страсти к нему.

Ей представился Хоук, прикованный к кровати, с искаженным яростью лицом.

Ее начало захлестывать тошнотворное отчаяние. Катарина чуть подвинулась и взглянула вниз, на покрывало. На кровь. На свою собственную кровь.

Она потеряла честь. Она была женой другого мужчины, но Лэм лишил ее девственности. И она охотно отдала ее. И хотела снова отдать, еще и еще.

Катарина? — вопросительно произнес он.

Ее глаза метнулись к его глазам. Ей самой не верилось в то, что она наделала.

— Идите прочь! — крикнула она. Его передернуло.

— Я не хотел причинить вам боль, Катарина. Она отползла подальше от него, пока не уперлась спиной в изголовье кровати, все еще прижимая к себе подушку.