Книга Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд - Владимир Голяховский

— Да, я постараюсь стать хорошим хирургом, чтобы оправдать доверие своей партии и лично товарища Мао Цзэдуна.

— Желаю вам удачи, доктор Ли.

— Спасибо, товарищ профессор.

Но Ли хотел поговорить и о деле:

— У нас в Китае большие достижения во всем, но пока еще мало ученых среди врачей. Нам необходимо иметь свои научные кадры. Наверное, меня опять пришлют в Москву, чтобы я работал над диссертацией. Я буду рад вернуться в Москву, я полюбил русский народ. Товарищ профессор, я помню вашу диссертацию, мне она очень понравилась. Если я приеду в Москву, то хотел бы просить ваших советов.

— Конечно, дорогой доктор Ли. Для меня будет честью дать вам совет.

— Спасибо, товарищ профессор, только это будет честь не для вас, а для меня. Передайте моим друзьям по институту, что я помню их и люблю.

* * *

Моня Гендель не был бы Моней Генделем, если бы ни пытался встретиться с израильской делегацией. Корпус, где жили израильтяне, охранялся от враждебно настроенных арабских делегатов, людей туда не впускали. Но Моня рассчитал, что в субботу кто-нибудь из них появится в Московской хоральной синагоге на улице Архипова (нынешний Спасо-Голенищевский переулок). Чего Моня не ожидал там увидеть — это толпы московских евреев, так же, как и он, жаждущих повидать израильтян. С 1948 года, со времени встречи с послом Израиля Голдой Меир, эта узкая улочка не видела столько евреев — посмотреть на молодых израильтян пришли сотни человек. В отличие от прежней толпы, на этот раз собралось больше молодежи.

Израильтян было всего семеро, все говорили по-русски: «Мы научились русскому от родителей, они эмигрировали из России и Польши в двадцатых годах».

Когда Моня сумел протиснуться к ним, они поздоровались:

— Good shabbes, хорошей субботы! — Традиционное приветствие евреев по субботам.

Моню поразила их внешность, все семеро были совсем разными, они вовсе не выглядели как типичные евреи. И ребята и девушки были высокими, светловолосыми, лица без типичных длинных еврейских носов, глаза не навыкате, а главное, не было в их взгляде типичного выражения еврейской тоски. Глаза израильтян искрились весельем, вид у них был решительный и смелый, держались они свободно и гордо. Моня невольно подумал: «Вот что значит жить в своей стране, где можно чувствовать себя хозяевами и не бояться притеснений».

— Как вам нравится в Москве?

— Атмосфера праздника нам нравится, но мы понимаем, что это ваш «агитпункт». К сожалению, нам не дают встречаться с выдающимися московскими евреями. Мы хотели видеть писателя Илью Эренбурга — нам сказали, что он выехал из Москвы. Мы хотели поговорить с актером Аркадием Райкиным — нам сказали, что он на гастролях. Мы хотели встретиться с балериной Майей Плисецкой — нам сказали, что она занята выступлениями. Но нас даже не пустили на ее выступление.

Моню они спросили:

— У вас еврейская молодежь в синагогу по субботам не ходит? Мы там видели одних только пожилых людей. Почему?

— У нас страна атеистическая, молодежь в бога не верит.

— Но они должны хотя бы соблюдать еврейские традиции: праздновать еврейскую пасху, есть на пасху мацу, должны отмечать еврейский Новый год и Судный день. Так делают евреи во всем мире. Ведь ваша молодежь — это тоже евреи.

— Евреи-то они евреи, но традиций не соблюдают, и мацу у нас достать трудно…

— Почему?

— Это опасно.

— Почему?

— Могут наказать: выгонят из института, снимут с работы, а то и арестуют.

— Но почему?!

— Вы столько задаете вопросов… — ответил Моня. — Вы сами должны все понимать.

— Да, знаем. У вас антисемитизм. Нет, в России не настоящий социализм.

— А где настоящий?

— Настоящий социализм у нас в Израиле. Посмотрели бы вы на наши кибуцы. У нас двести шестьдесят семь кибуцев.

Москвичи удивились:

— Что такое кибуц?

— Как, вы не знаете, что такое кибуц?! Что же вы вообще знаете про Израиль?

Моня объяснил за всех:

— У нас очень мало информации об Израиле.

— Кибуц — это сельскохозяйственная коммуна, поселение вроде вашего колхоза. Но, в отличие от колхозов, наши кибуцы действительно основаны на общем равенстве во владении имуществом, равенстве труда и распределении всем благ по потребности. Это и есть настоящий социализм.

Многие впервые слышали про такую организацию жизни:

— Интересно было бы все это увидеть своими глазами.

Израильтяне предложили:

— Приезжайте посмотреть, а понравится, так останетесь в Израиле.

Моня даже оглянулся, не подслушивает ли кто?

Москвичи повесили головы:

— Нам не дадут выездную визу.

— Какую выездную визу? Мы никогда не слышали о «выездной визе». В любой стране надо иметь только «въездную визу». Израиль охотно дает въездные визы всем евреям.

Моня мягко объяснил:

— У нас по закону необходимо получить выездную.

Они пожали плечами:

— Значит, ваши власти не хотят выпускать евреев. А у вас есть еврейские поселения? Мы хотели бы поговорить с евреями из ваших поселений.

— Еврейских поселений у нас нет, но вы могли бы поговорить с евреями в Малаховке.

— Малаховка? Это ваш кибуц?

— Ну нет, это совсем не кибуц, но там живет много евреев.

— Было бы интересно посмотреть. Но нам не разрешен выезд за город, за нами следят…

Эх, как хотелось Моне устроить авантюру, повезти нескольких из них в Малаховку на своей машине. Но он видел, что в обеих концах улицы стояли черные машины КГБ. Приглашать гостей в поездку было слишком рискованно: как только он вывезет их за город, всех сразу арестуют.

* * *

После деловых встреч днем и вечерних выступлений иностранные делегаты толпами расходились по улицам и паркам ночной Москвы и свободно общались с московской молодежью. Звучал нескончаемый молодой смех, песни, везде гремела музыка. Особенно популярным стал бешеный ритм рок-н-ролла, который привезли американцы. У них были с собой магнитофоны, каких еще не выпускали в России. Пары увлеченно дергались под эту музыку, танцевали очень близко друг к другу в весьма провокационных движениях, почти имитируя секс. Поначалу москвичи стеснялись так танцевать, но скоро привыкли и темпераментно отдавались ритму. Танцы на улицах разжигали молодежь, и все больше людей вовлекалось в общий эротический праздник.

В густой толпе и в постоянном веселье все знакомились, ходили в обнимку, обменивались сувенирами. Москвичи дарили иностранцам значки, пластинки, шелковые платки с изображением Москвы и деревянные матрешки. А в обмен часто получали то, чего еще не было в России: красивые шариковые ручки, наручные часы на батарейках, магнитофонные ленты с записями современной модной музыки, пачки жвачки и другие подарки. Переодетые агенты госбезопасности и милиция тоже «гуляли» по улицам, но уследить за всеми было невозможно.