Книга Королева Брунгильда - Брюно Дюмезиль

Возведение Суассона в ранг столицы королевства, зависимого от Австразии, крайне не понравилось Гунтрамну. Тот только что понес унизительное поражение от вестготов короля Реккареда, с которым Брунгильда заключила мир. К тому же он не собирался позволять королеве перекраивать политическую карту Regnum Francorum, унаследованную от эпохи великих разделов. Поэтому Гунтрамн публично обвинил Брунгильду, что она посадила Теодоберта II в Суассон с единственной целью захватить Париж, символ объединенного королевства. Григорий Турский утверждает, что это абсолютная ложь, и действительно можно полагать, что, по крайней мере на ближайшее время, у королевы таких планов не было. Но Гунтрамн под этим предлогом запретил свободное передвижение между Австразией и Бургундией, то есть приостановил действие статей Анделотского договора. Если бы этот фундаментальный текст был аннулирован, это значило бы, что под вопрос поставлено право Хильдеберта II наследовать Бургундию. Гунтрамн намеренно дергал за цепь, сковывавшую Брунгильду. Чтобы разрешить этот кризис, королеве пришлось пойти на то, чтобы дать очистительную клятву, отвергая обвинения. Эта церемония была несколько унизительной. Однако такой ценой Австразии удалось сохранить власть над Суассоном.

Ряд инцидентов показал Брунгильде, что ей следует осторожней относиться к Гунтрамну, который с годами ничуть не утратил ни ума, ни быстроты реакции. Поэтому на некоторое время заботы о внутренних делах Regnum Francorum отошли для королевы на второй план. Даже когда в 590 г. сообщили, что Хлотарь II тяжело болен и Фредегонда в отчаянии, Брунгильда не шевельнула пальцем. Она даже позволила Гунтрамну подступить к Парижу, из которого он надеялся взять под контроль всю Нейстрию, если исход все-таки окажется роковым. Но Хлотарь II выздоровел, и королю Бургундии пришлось отказаться от мечтаний о воссоединении.

Восстановление контроля над Австразией

В ожидании смерти Гунтрамна Брунгильда обратила основное внимание на Австразию: годы междоусобной войны наложили на последнюю отпечаток, который следовало устранить.

Во времена, когда королеве приходилось угождать всем кликам, дворец наполнился лицами, верность которых иногда вызывала сомнения. Так, в 589 г. она не допустила дворцового переворота, организаторами которого были Дроктульф, воспитатель ее внуков, и их кормилица Септимина. Заговорщики намеревались убедить Хильдеберта II изгнать мать и жену, а если это не удастся, то убить короля и поставить на его место его детей. Королева Файлевба прослышала о заговоре, когда лежала в постели, после того как произвела на свет мертвого ребенка. Она предупредила Брунгильду, которая быстро отреагировала, арестовав обоих заговорщиков. Под пыткой они признали свою виновность и в качестве сообщников назвали графа королевской конюшни (коннетабля) Суннегизила и референдария Галломагна. Состоялся суд, и король вынес сравнительно мягкий приговор: Септимину и Дроктульфа отдали в рабство, тогда как Суннегизила и Галломагна обрекли на изгнание. Король Гунтрамн ходатайствовал о помиловании обоих последних и добился, чтобы их просто лишили должностей.

Этот эпизод толкуют по-разному. Вероятно, при дворе многие хотели устранить Брунгильду, чтобы занять ее место за троном. Таким образом, заговор обоих «воспитателей» был вполне возможен. Но участие графа конюшни и референдария, которые оба были сторонниками короля Гунтрамна, вызывает удивление. Ладно бы они просто пытались оттеснить Брунгильду и ее приспешников. Но как допустить, чтобы король Бургундии, ярый противник цареубийства, поддержал двух магнатов, намеревавшихся покуситься на представителей его рода? Более вероятно, что Брунгильда воспользовалась настоящим покушением, задуманным Септиминой и Дроктульфом, как предлогом, чтобы очистить австразийский двор от главных лидеров пробургундской партии, Суннегизила и Галломагна. В таком случае Гунтрамн был вынужден вмешаться, чтобы их спасти, но смирился с их отстранением от власти.

Проводя такую политику систематического чередования милостей и немилостей, какая в свое время принесла успех Сигиберту I, Брунгильда в следующем году повела наступление на остатки пронейстрийской партии. Надо сказать, что королева тревожилась не зря. В 590 г. нейстрийскии дворец организовал новое покушение на Хильдеберта II и маленького суассонского короля Теодоберта II. Фредегонда, действовавшая с размахом, на сей раз послала две команды по шесть убийц, чтобы убрать отца и сына. Эту попытку обезвредили чрезвычайно умело, и после этого Брунгильда не собиралась оставлять в королевском окружении никого, кто бы симпатизировал Нейстрии. Поскольку ей были нужны имена, она подвергла пытке Суннегизила, и тот признался во всем, чего от него ожидали. В частности, он обвинил себя в том, что шесть лет назад был заказчиком убийства Хильперика. Тем самым он реабилитировал Брунгильду. Потом бывший коннетабль сообщил, что в заговоре Раухинга участвовал Эгидий Реймский.

Огласка, какую придали этим признаниям, независимо от степени их достоверности, показывает, что Брунгильда чувствовала себя достаточно сильной, чтобы окончательно устранить бывших регентов 581–583 гг. Поэтому Эгидия арестовали, и дворец велел на середину ноября 590 г. созвать в Меце судебный собор. Обязанности обвинителя возложили на бывшего герцога Эннодия, уцелевшего представителя пробургундской партии. Позволение мирянину вести следствие по делу епископа не совсем соответствовало каноническому праву, но королева не хотела оставлять епископу Реймскому никаких шансов. У Эгидия их и не было. Поскольку в Меце присутствовал Григорий Турский и превратил свою «Историю» в настоящую судебную хронику, мы можем присутствовать на процессе в течение всех трех дней; процедура соблюдалась безупречно, но в исходе прений не мог сомневаться никто.

Для начала епископа Реймского обвинили в том, что он чрезмерно обогатился в период своего регентства, заставив ребенка Хильдеберта II отдать некоторые поместья из фиска. Несомненно, так оно и было, пусть даже Гогон, вероятно, поступал точно так же. Эгидий, защищаясь, напомнил, что акт монаршей власти опротестовать нельзя, даже если совершивший его король был несовершеннолетним. Значит, чтобы обвинить его в совершении множества злоупотреблений, надо было доказать, что он выписывал документы, не передавая их на подпись Хильдеберту II. Судьям пришлось провести графологический и дипломатический анализ дарственных грамот и подтвердить его свидетельством эксперта. Один-единственный из дарственных актов в пользу епископа Реймского оказался фальшивым. Это стало удачей для обвинителей, но этого было недостаточно.

Вторым пунктом обвинения Эгидия было покушение на убийство Хильдеберта II и Брунгильды. Клирики Реймского собора — поощряемые Ромульфом, сыном герцога Лупа, — поспешили передать личную переписку епископа. Но письма сохранились только в виде копий, и их подлинность невозможно было доказать полностью. Впрочем, их стиль был настолько аллюзивным, что в них можно было вычитать что угодно. Тем не менее подозрения продолжали накапливаться.

Оставалось только осудить Эгидия за политику, которую он проводил во время своего регентства. Его союз с Нейстрией привел к сражению при Бурже в 583 г., то есть к побоищу, кровь погибших в котором запятнала белые руки епископа. В качестве доказательства Брунгильда представила тайные архивы Хильперика, которые захватила после его убийства в Шеле. Аббат базилики святого Ремигия в Реймсе, принимавший участие в посольствах, выступил в качестве очевидца, добавив, что епископ получил от короля Нейстрии две тысячи золотых солидов. Епископ Реймский снова заявил, что действовал от имени короля; но его ответственность как клирика за войну, к тому же междоусобную, исключала для него возможность защитить свою позицию.