Книга Почти англичане - Шарлотта Мендельсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что скажет бабушка?
Лора открывает рот, но в голову не приходит ничего утешительного – только мысль о том, что скажет Рози, например, завтра утром, когда услышит новость поважнее этой. Она пожимает плечами.
– Все устроится. Я… все улажу.
– Не получится, мам.
– Все хорошо. Только, милая… как… если ты захочешь вернуться, в следующем триместре, будет трудно.
– Я туда не вернусь, – просто отвечает Марина.
– Нет?
– Нет.
– Хорошо. Понимаю. Я все равно не вижу, как теперь… Ладно. Хорошо.
За окном проносится вспаханное поле, потом еще одно. Если весна и готовится наступить, ничто этого не предвещает. Марина опять дрожит.
– Ш-ш, – говорит Лора, поглаживая ее волосы, утирая слезы, трогая скулы, ресницы, веки, губы. Наконец ее дочь успокаивается.
– Ты вела себя очень храбро, – говорит Лора и чувствует под пальцами слабую улыбку.
– Думаешь?
Лора смотрит вниз, в ее карие глаза. Она их знает, как глаза любовника.
– Да, милая, – говорит она, – думаю.
Должен быть способ проще, размышляет Лора, ерзая на зеленом диване. Слететь босиком по горному склону, неся в руках скрижали. Поднять баннер над собором Святого Павла. Что угодно, лишь бы избежать разговора с семьей, сейчас, лицом к лицу.
Она уже известила их, что Марина не вернется в Кум-Эбби. Ответ, по меркам Фаркашей, был на удивление сдержанным; отчасти потому, что Марина, по настоянию матери, сама при этом присутствовала. Возможно, они также почуяли предстоящую бурю.
– Ужасно, – говорят они и добавляют: – Но почему? – а потом: – Мегмондхотьюк Добош нэнинек?
Лора представляет, как говорит: «Потому что я так решила, и я ее мать», но какой в этом прок?
– Подождите, – чуть не кричит она. – Мне, мне нужно… – Ильди, слава богу, к ней ближе всех; Лора отчаянно смотрит в ее сторону и получает в ответ то, что с надеждой принимает за ободряющую улыбку. – Есть еще, ну, пара вещей, которые мы… я…
– Пара? – спрашивает Рози.
– Тельешен хюйе, – говорит Жужи. – Безумие.
– Мам…
– Нет, позволь, – говорит Лора. Марина хлопает глазами. – Я… к счастью, Марина может вернуться в Илингскую школу.
Оцепенение.
– Я им позвонила.
– Мама! Как ты…
Но к этому времени стоит такой шум, что Лора легко может не обращать на нее внимания. Она думает: главную новость, конечно, можно отложить на потом? Но даже ей, трусихе, известно: все или ничего.
– Нам крупно повезло, – говорит она. – В Илинге хотят, чтобы Марина…
– Повезло! – вскидывается Жужи. – Повезло им. А старые женщины печальны…
– Одну минуту, – говорит Лора. Марина плачет и пытается ее перебить. – Милая, дай я договорю. Это даже хорошо, по-своему. Они хотят, чтобы Марина снова взялась за историю.
И она садится, придавленная весом собственной лжи.
Пока все бушуют, Лора вдруг понимает, что Марина, которую она ни о чем не предупредила, может упасть в обморок. Она объясняет, что история, очевидно, – лучший выбор для Кембриджа, где, как ей говорили (кто говорил? она сама говорила), медицине учат из рук вон плохо, а Марина тем временем убеждает Рози: «Если вы правда хотите, я могу…»
– Милая, – обрывает ее Лора, – все уже решено.
Она обнимает дочь и крепко прижимает к себе, чтобы хотя бы одна из двоих утешилась.
– Ужасно, – говорит Жужи, раскуривая еще одну сигарету.
– Прекрасно, – говорит Ильди и улыбается.
А Лора уже почти ничего не боится, словно скачет по валунам, чтобы вырвать из львиной пасти Марину, или, ради нее же, всеми силами противится забвению, сильнейшему из соблазнов.
– А вечером вы… – говорит Лора. – Есть еще одна новость. Хорошая или плохая. И то, и другое, наверное. Вечером у вас будет гость.
Как внучка бывших подданных Австро-Венгерской империи, родившихся в Карпатской Рутении, на территории нынешней Украины, учившихся счету на русском, говоривших между собой на венгерском и при этом считавших себя чехами, я росла, почти ничего не зная о маминых родителях и языке, на котором они говорили друг с другом. В наследство мне досталось множество словарей, в том числе «Краткий венгерско-английский словарь Орсага» (издательство «Академия Киадо», Будапешт, 1967) и «Англо-венгерский словарь («Академия Киадо», Будапешт, 1955), оба бережно завернутые в пластиковые обложки и хранящие запах старой квартиры. Из них мне открылось, что те немногие знакомые прежде слова («халат», «центральное отопление») пишутся несколько иначе, чем я предполагала.
Только сев за этот роман, я поняла, насколько мало знаю об истории Венгрии и Карпатских гор. Постепенно выяснилось, что дело даже не в знании: жизнь эмигрантов из Центральной Европы, поселившихся в Англии, их молчание о собственном прошлом – вот что меня привлекало. Поэтому – какое чудесное оправдание! – мои изыскания сосредоточились на одном из главных интересов, который я разделяю с мамиными родителями: на еде. Я особенно рекомендую вот эти книги по теме:
Мария Флориш, «Готовим с любовью» («Патнэм», Лондон, 1959) – мне нравятся ее старомодный уют, англофилия и остроумие; такую книгу могла бы написать миссис Добош.
Карой Гюндель, «Венгерская поваренная книга» («Корвина-пресс», Будапешт, 1974).
Эрзебет Хюньядь, «Айо хази коньха» («Зингер и Вольфнер», Будапешт, начало XX века).
Джордж Ланг, «Венгерская кухня» («Пингвин», Лондон, 1985) – здесь есть рецепты мусса «Ведьмина пена», яиц «Меттерних», задунайских кукурузных лепешек, дикой утки с айвой и «Хортобадьи реселт теста тюдовель» (тертой лапши с фаршированными телячьими легкими по-хортобадьски), в общем, всего, что только можно пожелать.
Йожеф Венес, «Венгерская кухня» («Корвина-пресс», Будапешт, 1963) – здесь потрясающие фотографии.
Впрочем, для воссоздания атмосферы и различных деталей пригодились не только кулинарные книги. Среди прочих источников я выделю:
Петер Баки, Колин Форд, Джордж Сиртеш, «Очевидец: венгерская фотография в XX веке» (издательство Королевской академии искусств, Лондон, 2011).
Адам Биро, «Нужно быть венгром» (издательство Чикагского университета, Чикаго, 2006).
Эдита Катона, «Кодовое имя: Марианна» («Фонтана», Лондон, 1977).
Шандор Мараи, «Угольки» («Викинг», Лондон, 2002).
Джордж Микеш, «Как быть иностранцем» («Пингвин», Лондон, 1966) – автору превосходно удалось описать характер венгров, которых я знала; книга могла бы называться «Как ладить с венграми».
