Книга Дневники няни - Николь Краус

Я застегиваю верхнюю пуговку кардигана и поднимаю повыше ворот водолазки: в лицо снова ударил порыв ледяного ветра с Атлантики.

— Спортивные штаны.

«Господи, как же я истосковалась по нему!»

— Счастливого полета и помни: никаких косячков в компании порнозвезд! Повторяй: цветочному рынку и Музею Анны Франк — да. Порнозвездам — нет!

— Усек, партнер, береги свою шляпу и смотри не…

Голос резко обрывается, и уши сверлит длинный гудок, возвещающий о безвременной кончине моей телефонной карточки. Я колочу трубкой о плексиглас. «Черт, черт, черт!»

Отворачиваюсь от телефонной будки, исполненная решимости накупить гору ирисок, но старенький сотовый взрывается трелью звонков. Я от неожиданности подскакиваю и больно ударяюсь локтем о деревянную ограду, окаймляющую дорожку.

Глаза снова наполняются слезами, пока я торжественно марширую к «Эннз Кэндл Шэк», тому месту, куда должны прибыть мои работодатели. Сую в карман джинсов сигаретную пачку и, обернувшись, вижу, как на стоянку въезжает «ровер». Из багажника несется лай, из окна уныло смотрит Грейер.

— Давайте двигаться. Я не хочу пропустить дневной рейс, — объявляет мистер N. Я привычно залезаю под каноэ, и в ветровое стекло немедленно ударяют первые дождевые капли. По салону проносится звонкий лай.

— Заставь ее замолчать, Нэнни, — ворчит Грейер. — Мне это не нравится.

Мистер N. выключает зажигание, и взрослые идут в дом, сгибаясь под мелкой моросью и забыв об остальных. Я долго вожусь, отстегивая Грейера и вынимая из машины хнычущий ящик. Ставлю его на коврик в прихожей, вытаскиваю щенка ретривера. И тут из кухни появляется пожилая женщина с седыми волосами до плеч. — Бабушка! — кричит Грейер.

— А вот и вы. Я уже думала, что ошиблась адресом, — говорит она вместо приветствия, развязывая шарф и осторожно маневрируя к двери, чтобы ненароком не коснуться сырых заплесневелых стен.

— Мама…

Мистер N. застывает с таким видом, словно стал жертвой электрошокера. Впрочем, он довольно быстро приходит в себя и направляется к родительнице, чтобы механически клюнуть ее в щеку.

— Что ты здесь делаешь?

Ничего не скажешь, радостная встреча! Сразу видно любящего сына! Твоя очаровательная жена позвонила мне вчера и пригласила насладиться жизнью в лагере для беженцев, за который вы, вероятно, заплатили целое состояние, — презрительно фыркает она, оглядывая облупившуюся краску. — Впрочем, не понимаю, почему я не могла приехать завтра. Едва успела на рейс девять тридцать. Пыталась позвонить с парома, но линия была занята, и, как бы ни было забавно подождать под дождем и съесть то изделие из поджаренного хлеба, которое предлагают пассажирам на вашей прелестной станции, я решила взять такси.

Я стою чуть поодаль треугольника, рассматривая гранд-даму и фактическую главу этого семейства. Я встречала женщин, подобных Элизабет N., только однажды, когда бабушка потащила меня на встречу выпускниц Вассара 1962 года. Настоящая Бостонская Браминка, смесь Кэтрин Хепберн и Оскара Ворчуна[74].

— Элизабет! Добро пожаловать!

Миссис N. выдвигается вперед, чтобы подарить свекрови сдержанный поцелуй.

— Можно взять ваше пальто?

Звоните в профсоюз — миссис N. предложила принять у кого-то пальто!

Элизабет выскальзывает из бежевого пальто военного покроя, оставшись в синем в белый горошек платье с юбкой в складку.

Миссис N. сообщает мистеру N., который все еще выглядит несколько ошарашенным:

— Ты вечно жаловался, что недостаточно времени проводишь с матерью, вот я и решила устроить тебе небольшой сюрприз.

— Я сказал: привет, бабушка! — нетерпеливо повторяет Грейер.

Она слегка сгибает колени, упираясь кулаками в бедра.

— Ну просто копия своего папы! А теперь беги!

И тут, выпрямляясь, замечает меня.

— Кто это? И что это?

— Элизабет, это Нэнни. Она присматривает за Грейером.

Я перехватываю щенка левой рукой и протягиваю ей правую.

— Очень мило.

Проигнорировав мой жест, она вынимает из сумочки пачку сигарет.

— Это собачка Грейера! — жизнерадостно объявляет миссис N.

— Я ее ненавижу, — ноет Грейер с дивана.

— Хочешь коктейль, мама?

— Скотч и сода, дорогой. Спасибо.

— О, по-моему, у нас только водка, Элизабет, — вставляет миссис N.

— Пошли… простите, как вас зовут? — спрашивает меня Элизабет.

— Нэн.

— Я сам могу съездить, мама.

— Я только что провела три часа под проливным дождем, чтобы увидеться с сыном. Со своим сыном, которого, судя по физиономии, в любую минуту может хватить инфаркт.

Она бесцеремонно похлопывает его по брюшку и повторяет:

— Пошли Нэн,

— Но, мама, страховка не покрывает… Она поворачивается ко мне:

— Нэн, вы водите машину?

— Да.

— И носите при себе водительские права?

— Да.

— Сынок, дай ей ключи. Нам нужно что-то еще? — спрашивает она миссис N.

— Нет, по-моему, у нас есть все, Элизабет.

— Завтра приезжают Кларки и Хейвмейеры, а зная тебя, дорогая, с уверенностью могу сказать, что холодильник набит кроличьей едой. Нэн, идемте со мной на кухню. Составим список.

Не выпуская клетки, я послушно следую за ней на кухню цвета незрелого авокадо, паркую клетку у стола и осторожно сажаю щенка на коврик. Стоит задвинуть засов, и тявканье возобновляется.

Элизабет открывает шкафчики. А я тем временем вырываю из блокнота листок.

— Не дом, а какая-то выгребная яма, — бормочет она про себя. — О'кей. Слушаете? Скотч, джин, тоник, томатный сок, табаско, вустерширский соус, лимоны, лаймы.

Она открывает холодильник и брезгливо морщится:

— Что это еще за соевое молоко? Черт возьми! Или у соевых бобов вымя выросло? Да, я ничего не пропустила? Крекеры «Каррз» и еще бри. Может, вы что-нибудь добавите?

— Э-э… соленые орешки, крендельки и картофельные чипсы?

— Превосходно.

Бабушка учила меня, что, когда развлекаешь важных шишек, главное — насыпать в крошечные серебряные чашечки всего понемногу, и тогда даже «Принглз» неожиданно приобретают класс!

— Сынок, ты не можешь отнести в гараж чертова пса? От его скулежа у меня мигрень начинается! — кричит она.

— Иду, мама.

Миссис и мистер N. входят на кухню.