Книга История любви в истории Франции. Том 8. Наполеон и Мария-Луиза - Ги Бретон

«Отдайте командиру эскадрона Канувилю приказ отбыть сегодня, в девять часов утра, в Данциг, где он будет проходить службу в должности командира эскадрона 21-го Егерского полка. Вышлите ему в Бессель назначение, которое можете получить у военного министра. Постановление об этом назначении я уже подписал. Следовательно, он уже более не является Вашим адъютантом. Порекомендуйте ему не возвращаться в Париж даже по приказу министра, без Вашего на то указания».

Спустя пять часов Канувиль простился с заливающейся слезами Полиной и, понурив голову, направился в Данциг…

А принцесса Боргезе, как обычно, очень скоро нашла утешение. Спустя всего несколько дней она затащила в постель лейтенанта де Брака, молодого и благовоспитанного человека, которого его приятели прозвали за несколько женственную походку «мадемуазель де Бра». Она взяла на себя задачу сделать из него мужчину…

Но роль учительницы недолго забавляла Полину. Когда юный лейтенант освоил азы науки, она отправила его назад в казарму.

После чего ей захотелось более острых ощущений. И она увлекла мужчину, который заставлял учащенно биться сердца всех женщин: самого великого актера своего времени, единственного актера, в котором сам Наполеон признавал гения, самого Тальма…

Тот, кого все критики того времени называли «князем манер», немедленно влюбился в Полину. Но не смог, к несчастью своему, заставить замолчать свое красноречие.

Например, находясь в постели, он выражал блаженство, вопя александрийские стихи Расина, Вольтера или Корнеля. Что не могло не удивлять челядь, дежурившую за дверью.

В июне 1812 года, подустав от напыщенных тирад, которыми Тальма украшал любой разговор, принцесса Боргезе пожелала вернуться к менее сценическим удовольствиям. И тогда она отправилась в Экс-ле-Бэн и немедленно приступила к охоте на мужчин. Увы! Вскоре к ней туда приехал влюбленный трагик, который стал испускать поэтические вопли, плакать у ее ног, рвать носовые платки и кусать свои ладони.

Полину, которая к тому времени уже успела стать любовницей командира артиллерийского эскадрона Огюста Дюшана, это очень разозлило, и она сделала все для того, чтобы отдалить от себя этого слишком шумного воздыхателя.

Поскольку бедняга не понимал, чего от него хотят, и продолжал бить себя в грудь с криками: «Ах, посмотрите же на меня, мадам, у меня болит вот здесь!» – она начала выставлять его на смех.

Однажды вечером, когда он в гостиной уселся на подушечку у ее ног, она объявила:

– Тальма сейчас всех нас повеселит! Не так ли, Тальма? Вы ведь сейчас повеселите нас шутливыми сценами?

Это было равносильно тому, чтобы попросить епископа сделать какой-нибудь фокус.

Тальма побледнел. Но Полина погладила его по голове, и он согласился. В течение получаса он силился исполнять перед насмешливой аудиторией разные сценки из комедий. Он был ужасно смешон.

Спустя несколько дней после этого Полина организовала прогулку на судне по озеру Бурже. Тальма, естественно, был среди участников этой прогулки. Но к вечеру разразилась гроза, заставившая всех скрыться в палатке, установленной на корме суденышка. Вдруг послышался голос Полины:

– Тальма, выйдите из палатки и прочтите нам «Бурю».

– Но ведь льет проливной дождь, – пробормотал несчастный.

– Вот именно, это будет просто великолепно! Выйдите на палубу и громко прочтите нам «Бурю»!

Послушный трагик покинул палатку, встал под струи дождя, ухватившись за мачту, и начал декламировать Шекспира.

«Он тряс головой в сторону герцогини д’Абрантес для того, чтобы стряхнуть с волос воду, которая попадала на нее с гребней волн».

– Браво! Браво! – кричала Полина. – Это просто великолепно!

И для того, чтобы получить полное наслаждение этой романтической сценой, она принялась прижиматься всем телом к Дюшану, который нагло и в открытую насмехался над своим предшественником.

Вечером Тальма слег с бронхитом, напряженно – и безуспешно – думая, на какого трагического героя он походил. Если бы ему кто-нибудь сказал, что он похож на Жоржа Дандена, то у него от этого только поднялась бы температура…

В конце сентября 1812 года актер получил письмо, которое его очень взволновало. Организатор турне, с которым он подписал контракт, просил его прибыть в Женеву, где на будущей неделе должна была пройти постановка спектакля.

Полагая, что Полина все еще влюблена в него, он стал в страхе ломать голову над тем, как объявить ей эту новость. В конце концов, он упал перед ней на колени. А потом, устремив взор к потолку и вытянув вперед правую руку, словно для того, чтобы прочитать тираду из «Британика», он произнес пышную речь, которую заранее написал и выучил наизусть.

– О, мадам! О, моя королева! Боги ополчились на нас. Те связи, которые мы так трудолюбиво ткали, завтра – увы! – будут разорваны по воле слепой и беспощадной судьбы. О, горе! О, отчаяние! Выслушайте, выслушайте же, мадам, мои стенания!..

Слегка удивленная Полина старалась понять, что же такое случилось с ее любовником.

– Вы не заболели? – спросила она.

Тальма простонал:

– Нет-нет, моя возлюбленная. Но завтра я должен уехать в Женеву. Там меня с огромным нетерпением ожидает публика, которая без ума от моего таланта…

– Так, значит, вы должны отправиться в Женеву? – просто сказала Полина. – Ну и поезжайте, друг мой…

Тальма, видя, что молодая женщина все прекрасно понимает, захотел проявить себя галантным человеком. Пародируя Полиэклита, он добавил:

– И чтоб чистую и нежную любовь продлить, я так хочу отъезд свой отложить…

Но принцесса Боргезе была слишком счастлива тем, что наконец-то сможет избавиться от этого возлюбленного, говорящего таким выспренным языком.

– Нет-нет, – живо ответила она, – вы принадлежите вашему искусству. Значит, должны ехать.

Трагик решил, что Полина идет из-за него на жертву. Он зарыдал и обнял ноги молодой женщины. Но поскольку сделал очень резкое движение, он рывком разорвал полу своего редингота.

После чего, закрыв лицо левой рукой, выскочил из комнаты и пошел домой.

Видя, как любовник вышел, любительница театра Полина была глубоко тронута. Она послала свою камеристку догнать Тальма и провела с ним очень сладостную и бурную ночь, в которой, как сказал Ален Перо, «поэзия смешалась с самыми сладостными выходками».

Утром трагик сел в карету и, обливаясь слезами, покинул дом принцессы Боргезе, даже не подозревая, что его возлюбленная уже в объятиях Огюста Дюшана…

Спустя пару дней Тальма прислал Полине из Женевы вот такое страстное письмо:

«Друг мой, итак, я тебя покинул. Я разлучен с тобой и разлучен надолго. Ты этого хотела, мой отъезд был необходимым, но на какую ужасную жертву ты вынудила меня пойти. Твоя доброта, слезы, которые я видел в твоих глазах, утешения, которые ты пролила, как бальзам, на мое страдающее сердце, не смогли унять мою печаль и подсластить горечь расставания, но они по крайней мере зажгли передо мной лучик надежды.