Книга Фантомная боль - Михаил Тырин

За ближайшим зданием открывался огромный машинный двор, где стояли трактора, грузовики, уже знакомые «Рэпторы», бензовозы, фургоны. Очень много было пожарной техники.

— Хорошо, — проворковал Печеный. — Будет на чем отсюда сматываться.

— Кстати! — лицо Обжоры растянулось в улыбке. — А не взять ли нам такси.

— Да мы уж лучше на метро...

— Я серьезно. Есть идейка. Пойдемте.

Обжора довел всех до проезда, через который особенно часто проходили кибертележки, и остановился.

— Садись на землю, — сказал он Антону.

— Это еще зачем?

— Садись и сделай страдальческое лицо. Я же говорю, есть идейка.

Через минуту из-за угла выплыла круглая фара погрузчика. Обжора махнул водителю рукой.

— Эй!

— Чего? — Водитель высунулся из кабины и немного испуганно посмотрел на компанию.

— Довези до столовки. Видишь, «циклопа» взяли, а он ногу подвернул. Не тащить же...

Водитель со смятением посмотрел на сидящего Антона и чуть слышно пробормотал:

— Заносите...

Антон старательно изображал страх и боль, пока его перетаскивали на плоскую платформу из серого пластика.

Тележка покатилась к самому дальнему зданию. Почти во всех его окнах горел свет, однако неяркий, похожий на аварийный или дежурный. Антон поискал в окнах силуэты людей, но так и не нашел.

Из темноты материализовался какой-то человек в клеенчатом подшлемнике.

— Рыба, где ты катаешься?! — с ходу заорал он на водителя. — Тебя на площадке заждались уже!

— Я сейчас... — смущенно ответил водитель. — Ребята подкинуть просили.

— Тебя на отгрузке ждут, а ты ребят катаешь! Сами дойдут.

— «Циклопа» везем, — сказал Обжора, стараясь, чтоб слова звучали солидно и безапелляционно. — Подбитого...

— «Циклопа»... — повторил незнакомец, заметно сбавив тон. — С ума сегодня все сошли с этими «циклопами». Давайте быстрее.

Он снова растворился в темноте.

— Вас прямо к дверям? — спросил водитель, не оборачиваясь.

— До угла довези, а дальше сами доползем, — ответил Печеный, опасаясь, что у дверей может произойти какая-нибудь нежелательная встреча. — Спешишь ведь...

— Я мог бы и до дверей, но там разворачиваться неудобно и долго, — оправдываясь, сказал водитель.

На первом этаже корпуса явно были люди. Из приоткрытых окон доносились гулкие голоса, звон посуды, а кроме того, еще какой-то гул и грохот, будто там перетаскивали мебель.

— Не столовая, а слесарный цех, — хмыкнул Печеный.

— Этаж-то большой, а столовая, наверно, маленькая, — ответил Обжора. — Может, там и правда какая-то мастерская помещается. Давайте обойдем дом вокруг, попробуем найти какой-нибудь служебный вход.

Поскольку здание стояло на отшибе, людей вокруг почти не было. Бойцы смогли беспрепятственно обследовать его со всех сторон, но вход нашли только один — широко распахнутые двойные двери, из-за которых слышались громкие голоса.

— Пойду посмотрю в окна, — сказал Печеный. — Обождите меня где-нибудь в тихом месте. Он вернулся очень быстро.

— Правда, столовая, — сообщил он. — Похоже, там сейчас начальство ужинает. Обсуждают что-то.

— Много их? — поинтересовался Обжора.

— Человек восемь. И этот... — Печеный посмотрел на Антона. — Друг твой.

— Джамбул?

— И откуда у тебя столько знакомых? Новичка в команду привели — оказалось, ты его знаешь. «Языка» взяли — опять знакомый. А может, у тебя все местное начальство — свои люди?

— Может, и свои, — пожал плечами Антон. — Из нашего университета, между прочим, столько разных людей вышло, что я не удивлюсь.

— Как внутрь залезать будем? — напомнил Обжора главную на сегодня проблему. — Я предлагаю через крышу.

Слова его прозвучали неуверенно и поэтому не вызвали никакого оживления. Остаткам команды явно не хватало руководителя, который умеет не предлагать, а командовать.

— Почему через крышу? — без интереса спросил Печеный.

— А почему нет? Я видел там пожарную лестницу. Побродим наверху, посмотрим, что там есть.

— А может, подождем, пока начальство с ужина пойдет?

— Пока будем залезать — оно как раз пойдет, — проговорил Обжора, решительно вставая с земли.

Он пошел первым, прижимаясь к темной стене. Под окнами Печеный указал Антону наверх и прошептал:

— Они там. Можешь осторожно посмотреть.

Антон уцепился за выступ стены и подтянулся, заглядывая в окно. Он увидел большой зал, в котором стояло несколько десятков обшарпанных, темных от старости столов и множество таких же убогих стульев. Два стола были составлены — вместе. Антон сразу увидел Джамбула — он сидел со своим обычным отсутствующим выражением на лице и крутил в пальцах вилку. На столе, кроме тарелок, стояли две бутылки со спиртным.

Один из сидящих явно был главным — об этом говорило его надутое и чрезмерно суровое лицо. Курчавые волосы и темная кожа наводили на мысль, что это представитель той самой ближневосточной фирмы, владеющей комбинатом. Джамбул тоже был смуглым и курчавым, поэтому смотрелся рядом с иностранцем как свой.

Антон увидел и еще одного человека. Он не сидел за столом, как остальные, а мыл пол. Сразу стало ясно, что он какой-то неполноценный — это было видно по неверным, суетливым движениям, неряшливой щетине и запущенным спутанным волосам. В какой-то момент он откинул со лба прядь волос, дернул головой, и тут Антон увидел у него на лбу знакомый значок — полукруг с жирной точкой.

— Я понял, что такое «циклоп», — сказал он, спрыгнув.

— Ты о чем? — поинтересовался Обжора.

— Помните того психа, что натравили на нас местные?

— Как такое забыть? — пробурчал Печеный, демонстративно потирая бока.

— У него была отметина на лбу в виде глаза. Мы с Сержантом такого тоже встречали. И еще один — здесь, моет полы.

— Да, есть там какой-то калека, — припомнил Печеный. — И что ты думаешь по этому поводу?

— А что тут думать? Раз Самурая с Леденцом назвали «циклопами», значит, им тоже собираются «нарисовать» глаз на лбу.

— Необязательно, — проворчал Обжора, испугавшись этих слов. — Мало ли, что тебе показалось.

— Показалось или нет, а надо иметь в виду.

Пожарная лестница начиналась в двух метрах от земли, поэтому Печеный сбегал за доской, которую приставили к стене. Здание поднималось на двадцатиметровую высоту, и хотя лестница имела ограждение, ползти вверх, не видя ничего, было страшно. Наверху Обжора сел на самый край, свесив ноги с карниза.