Книга Медное царство - Виктория Князева

— Ах, не разонравился, значит! — начала она подозрительно мягким голосом. — Значит, полюбился тебе мой конек?

— Полюбился, — кивнул Ваня, понимая, что отступать уже некуда.

Яга помолчала несколько секунд и вдруг разразилась такими воплями, что страшно стало даже ко всему привыкшему Темнополку.

— Ты чего же творишь, Ванька‑разбойник! Ты же не колченогую кобылицу сгубил! Я тебе поверила, как брату родному, лучшего коня своего под честное слово отдала и что получила взамен? Проворонил, проспал, ушами прохлопал! Остались от Медногрива рожки да ножки!

— Не было у него рожек, — простонал Иван.

Яга разошлась еще больше:

— Не было, говоришь? Верно, не было! Сейчас у тебя будут! Как превращу тебя в козленочка — будешь знать, как чужих коней губить!

— Не кричи! — свистящим шепотом произнесла подошедшая волчица и немигающим взором уставилась Яге в лицо. — Кому как не тебе знать, что Иванушка не виноват! Я его коня съела, с меня и спрос будет.

— С тебя, говоришь? — с подозрительным спокойствием проговорила Яга. — Ну, раз с тебя…

Она взмахнула рукой, явно готовясь сотворить какое‑то заклятие, сорвались уже с пальцев голубоватые огоньки, но тут Ваня упал на колени и обнял Весту за шею. Закричал, с отчаянием глядя на Ягу:

— Не трогай ее! Превращай меня во что пожелаешь, но только не трогай ее!

Яга опешила. Щелкнула пальцами, задумчиво стряхнула пламя на землю. Помолчала, плюнула с досадой:

— А ну вас к лешему. Оба болваны, что один, что другая.

Иван вздохнул и зарылся лицом в белую волчью шерсть. Сердце отчаянно билось в груди, только сейчас Ваня понял, как сильно успел он привязаться к Весте и как много она для него значит. Он осторожно погладил ее по мягкому, будто бы бархатному уху, легонько поцеловал в нос, покрытый короткой шерстью, в самый кончик носа, который оказался холодным и мокрым, в глаза, в пушистые бугорки над глазами, где росли длинные черные волоски.

— Не бойся, она не тронет, — тихо шептал он ей, крепко обнимая и прижимая к себе.

Веста дрожала всем телом, но не от страха, как думал Ваня, а от одного ей ведомого чувства, незнакомого, но почему‑то очень приятного. Глаза у волчицы были закрыты, голову она склонила Ивану на грудь и тихонько посапывала носом, вздыхая и постепенно успокаиваясь.

— Ну, наобнимались? — рявкнула Яга, устав созерцать подобную идиллию. — Может, делом займемся? Решим, как дальше быть?

Она ворчала и ругалась, но по голосу было понятно, что Яга больше не сердится. Первым заговорил Пересвет, поняв, что сейчас толку от товарищей не добиться.

— Я царевич Пересвет…

Яга не дала ему договорить:

— Знаю, что Пересвет. Можешь не рассказывать, как ты от своих отбился и как дурней в Серебряном царстве провел, это я и без тебя знаю. А вот ты, поди, и не знаешь, что на тебя охота началась. Тут уж матушка твоя расстаралась, хочет живьем поймать и в Сторожевую башню заточить. Будешь там на пару с сестрицей названой жить‑поживать да добра наживать. Тьфу!

Яга со злостью хлопнула себя по бедрам и подбежала к сидящему Темнополку:

— А ты чего сидишь? Я тебе что сказала? За хворостом ступай, здесь мы и без тебя разберемся! Работничек, тоже мне! Думал, ночь отмахал, теперь отдыхать можно? Не дождешься у меня! Взялся за гуж — не говори что не муж, давай живо, чтобы одна нога здесь, а другая там!

— Не дюж, — осторожно поправил ее удивленный Ваня, полностью уверенный в том, что ослышался.

— Кому как, — сварливо ответила Яга, довольно посматривая вслед удаляющемуся Темнополку, — пока ты коня моего губил да кобылиц отлавливал, другие не зевали и времени зря не тратили. Обручились мы давеча…

— Вот оно как! — изумился Иван и тут же спохватился: — Ну тогда поздравляю!

— И без поздравлений тошно, — Яга только рукой махнула, — давай уж, рассказывай, что вы без меня наворотили. Я что‑то знаю, что‑то не знаю, так что говори как есть!

Ваня вздохнул и стал сбивчиво рассказывать о том, что с ним произошло с той поры, как простился с Ягой и Темнополком. Когда дошел до того момента, когда он вместе с кобылицами убегал от птичьего полчища, Яга насторожилась и стала просить, чтобы он постарался вспомнить все подробности. Ваня припомнил, что у ворона он срубил едва ли не крыло целиком, ворон упал на землю, широко раскрывая окровавленный клюв.

— Ну ты хорош! — восхитилась Яга. — А я все тебя ругала, мол, не годишься ни на что! А тут на тебе — самой Рогнеде навредить сумел!

— Какой Рогнеде? — удивился Ваня. — Это был просто большой ворон.

— Экий ты, право, дурень, — не удержалась Яга, — это и была сама царица Рогнеда! Умеет она обращаться и в зверей, и в птиц. Тут прослышала я, что какой‑то молодец отсек ей мизинец начисто на левой рученьке! А вон оно что, оказывается, ты расстарался!

— Неужели это была она? — Иван никак не мог поверить. — Зачем же она на меня нападала?

— Это она на тебя еще не нападала, — усмехнулась Яга, — иначе не сносить бы тебе головы. Так, пугнуть хотела, да кобылиц златогривых погубить, ты, считай, под горячую руку ей попал. А то, что тебя почти не тронула, так, видать, не ожидала от царского пастуха такой прыти.

— Вот как, — задумчиво проговорил Ваня, — никогда бы не подумал.

— Не подумал, говоришь? — Яга так и расхохоталась. — Да я тебе давно говорила, что нечего тут думать, делом надо заниматься! Добыл, что ли, птицу‑огнецветку?

— Добыл, — улыбнулся Иван, — да не один добыл, товарищи подсобили!

— Товарищи — это хорошо, — одобрила Яга, — товарищи да друзья‑приятели — это пуще всякого добра да богачества будет! Так ты, говоришь, сейчас прямиком к Елисею во палаты метишь? На поклон ему огнецветку понесешь?

— Да, — кивнул Ваня, — все, как обещался, исполнил. Теперь дело за самим Елисеем.

— Что у него за дела, — фыркнула Яга, — али не знаешь, что теперича Рогнеда всем в Медном царстве заправляет! Елисей совсем плох стал, опоила его царица зельем, состарила раньше времени, теперь ждет не дождется, когда он помрет, чтобы полновластной хозяйкой Медного царства стать!

— Не бывать тому! — воскликнул Пересвет, сверкая гневными глазами. — Пусть она моя мать, но и Елисей — названый батюшка! Хоть он и суров с нами был, поблажек да спуску никому не давал, да только люблю я его как отца родного! Не позволю я матушке сгубить Елисея‑царя! Раньше сам голову на плаху положу, а батюшку в обиду не дам.

— Хорош, хорош, — кивнула Яга, — всем ты, царевич, хорош, горяч только безо всякой меры. Елисей — враг мой извечный, сгубил он Василену‑красавицу, племянницу мою родную, за то ему и прощения нет. Да только мир мне дороже всякой мести будет, худо при Елисее жилось, а Рогнеда и вовсе зверь будет. Сама царство долго в руках держать не сумеет и другим не даст. Не терпит она боярскую волю, не слушает она стариков седобородых, все своей головой решать думает, а власть пуще самое себя любит. На том она головушку свою и погубит, если еще не погубила. Слыхал ты, верно, что заключила царица Рогнеда военный союз с владыкой Ерусланом, царем Сумеречного государства?