Книга Двери паранойи - Андрей Дашков

В результате хижина наполняется непередаваемым воем и свистом, который явился причиной исчезновения птиц и насекомых в километровом радиусе. Слава Богу, что я не слышу большей части диапазона! Поскольку эта штуковина работала и ночью, однажды утром ко мне в спальню ввалилась похмельная Верка и предложила пойти взглянуть на берег. На русском это прозвучало бы примерно так:

– Ваше сиятельство, посмотрите, что вы наделали, мать вашу!

73

Я не поленился встать и продрал глаза. Залив кишел дельфинами, как трюм траулера килькой. Впервые в жизни я видел столько млекопитающих сразу (если не считать скоплений двуногих на рынках и стадионах). Часть из них барахталась в пене прибоя и была близка к совершению массового самоубийства. Казалось, что черные лоснящиеся спины образуют колеблющуюся сушу, площадь которой едва ли не больше, чем поверхность воды. На пляжи высыпала половина Сорренто, какой-то придурок пытался протолкнуться на яхте в открытое море, а на горизонте маячили катера береговой охраны. В общем, Верка была права: шухер поднялся невероятный!

Насколько я мог судить, дельфины приплыли сюда с единственной целью – сдохнуть. Босс, конечно, сволочь, но не настолько большая, чтобы позволить им сделать это. По крайней мере, он предоставил меня самому себе, чего давно уже не случалось.

Когда я добежал до хижины, излучатель молчал. То есть он, понятное дело, кричал, но на частотах выше восемнадцати килогерц. Мои немузыкальные уши не воспринимали этих звуков. На экране пульсировал черно-фиолетовый цветок с бесконечным количеством нарождающихся в середине и отмирающих по краям лепестков. А еще изображение напоминало ротик негроида с выворачивающимися наизнанку губами, причем каждая губа была пористой губкой без объема…

С берега донеслись выстрелы. Кто-то проявил врожденный кретинизм. В хижину ворвалась непроспавшаяся Зоя и пыталась налечь на меня мускулистой грудью, спасая от уничтожения код, который был обнаружен «ноутом» среди бесчисленного многообразия случайных сочетаний.

Она, безусловно, обнаглела, но еще не до такой степени, чтобы активно нападать. Зато с воплями мольбы висла у меня на руках, на шее и чуть ли не на ногах, как только я протягивал соответствующую конечность к кнопке отключения.

Так мы топтались на татами, сплетаясь в эротические композиции, пока не появился Фариа и не занялся вычленением кода, после чего увековечил его на золотом диске. Вскоре диск оказался в нагрудном кармане моего халата прямо под инициалами S и F – старичок преподнес мне сей продукт высоких технологий без обычной сардонической ухмылки и с должным подобострастием. Я культурно отстранил Зою, возложив ладонь на ее вспотевшую от усердия физиономию, и отправился на пляж полюбоваться освобожденным стадом китообразных.

Дельфины устремились в открытое море, мешая друг другу и, очевидно, плохо ориентируясь в невообразимой давке. Все это несколько напоминало утренний исход клиентуры из вытрезвителя. По моему приказу бычки принялись сталкивать в воду тех, которые успели выброситься на берег. Оказалось, телохранители уже прикончили двух или трех дельфинов из пистолета. Скоты, мать их. Как будто в холодильнике не хватало мяса!..

Тут меня осенила неприятная догадка и я всерьез забеспокоился о «сыночке». Поспешно вернувшись в дом, я нашел Макса в том же темном склепике, где завелся неистребимый запах плесени. Завидев меня, он расплылся в улыбке и приветливо пожелал доброго утра. Рядом сидела Эльвира и оглаживала его, как возбужденную собаку.

На первый взгляд, все было в порядке; потом я заметил, что руки Эльвиры искусаны до багровых кровоподтеков, а в глазках запекся страх. Сила внушенного ей материнского инстинкта впечатляла.

То был единственный неприятный эпизод, а затем снова наступила тишь да гладь без Божьей благодати – и продолжалась вплоть до следующего уик-энда. В субботу мы всей компанией отправились в родные края, как перелетные птички, и с нами возвращался беглый выродок. Уже перед самым отъездом из Сорренто в Неаполь Зоя вручила мне дискету с файлом, полученным ею по электронной почте, поэтому ознакомиться с ним я смог только в самолете.

Файл содержал текст странного документа, предназначенного для постоянных и наиболее платежеспособных клиентов «Маканды». Документ был составлен так, что отпадала необходимость в соблюдении тайны. Я читал между строк. Фактически, это была лицензия на убийство.

74

В аэробусе, принадлежавшем «Украинским авиалиниям», нас поначалу приняли то ли за труппу клоунов-авангардистов, то ли за сплоченный коллектив психов-передвижников.

Эльвира купила целый салон для курящих, и стюардессы порхали вокруг нас, словно бабочки над цветущей клумбой. Сеньор Бернуллески был игрив, будто наглотался экстракта «йохимбе». По случаю возвращения на историческую родину моя благоверная напялила себе на голову парик с полутораметровой косой. В сочетании с ее шестидесятилетней рожейпарик смотрелся просто убийственно. Во время взлета она сидела рядом со своим «бамбино», держа руку у него на пульсе. Я и сам слегка опасался приступа паники, но Макс вел себя спокойно и улыбался всем подряд, как кандидат в президенты во время предвыборной компании. В Неаполе его побрили и приодели, однако нормальным мужиком он все равно не выглядел.

Когда самолет набрал высоту, Фариа организовал курсы карточного ликбеза для охранников. Те искренне не врубались, зачем нужна такая тягомотина, как бридж, когда на свете существуют бура, покер и деберц. Верка, упакованная в шмотки от Версаче, разминалась коньяком, а мы с Зайкой напоминали парочку перетасованных трансвеститов, занятых подбором партнеров по компьютерной картотеке.

Наша наметившаяся духовная близость пришлась Эльвире не по вкусу. В один прекрасный момент она вскочила, уже не обращая внимания на уснувшего «сыночка», пинком выгрузила Зою из кресла и прильнула к своему приобретению, то есть ко мне. Я как раз дочитывал с экрана «ноута» послание из «Маканды». Эльвира тоже прочла пару страниц, и в ее глазках появился характерный жадный блеск. Неизлечимая сука. Я знал, что ЭТО не оставит ее равнодушной.

* * *

Совсем забыл сказать, что перед полетом босс умудрился обуть в лапти итальянских таможенников, а заодно и металлоискатель. Это было не лишним, потому что мы везли с собой не меньше четырех незарегистрированных пушек, а Верка прятала в лифчике два целлофановых пакета с «травой».

Все прошло гладко и в Борисполе. Какой-то лейтенант долго и с серьезным видом пялился на «беретту», лежавшего в раскрытом чемодане поверх летних костюмов и последних номеров «Уолл-стрит джорнел», но пистолета, по-моему, так и не увидел. Доберман, вынюхивавший наркотики, шарахнулся от Верки, как от поставщика сырья для мыловаренного завода.

На родине было попрохладнее, чем под южным солнцем, и моросил гнусный дождик. В аэропорту нас уже встречали. Колонна лоснящихся шестисотых боровов с людьми Эльвиры растянулась метров на двести. Приехали также деловые партнеры, терявшие большие бабки за каждый день простоя. Надо было видеть их физиономии, когда они поочередно подскакивали лобызнуть «крестную мать»! В замешательство не приходили только самые тупые. Я догадывался о причинах. Возникло слишком много новых персонажей, не упомянутых в программке. Ну Бернуллески, я и Верка – это еще куда ни шло. С большой натяжкой мы могли сканать под «иностранных друзей». Но Макс со своими идиотскими слюнями не лез ни в какие ворота. Фариа и босс прилагали определенные усилия, чтобы неадекватное поведение «графини Фоско» оставалось до поры до времени в рамках маленьких простительных странностей. А после того как жены, любовницы и наложницы современных хозяйчиков разглядели рожу Эльвиры в подробностях, я понял, что с пластическими операциями в этом кругу благожелателей покончено надолго.