Книга Сердце дракона, или путешествие с Печенюшкиным - Сергей Белоусов

— Восстановим ли советников? — закручинился Федя. — Дело тягомотное, нелегкое. Хотя жизнь, понятно, дороже…

— Двенадцать дней обратный процесс идет, — успокоил Пиччи-Нюш. — Как новенькие станут, помолодеют даже… Что за башмаки у вас на камине, господин Сморчков? Знакомый фасон.

— Пощадите! — Самозванец, понимая, кто здесь главный, бухнулся Печенюшкину в ноги. — Сучком осиновым, гнилушкой оставьте в Фантазилье!

— Естественно, — брезгливо отозвался мальчуган. — Обратно на Землю вам хода нет. Преступления ваши, равно как и заклятье графа Калиостро, срока давности не имеют.

Сморчков похолодел. Глаза его сразу ввалились, в затылке словно заработал отбойный молоток.

— Я ж не навреди-и-ил, — заскулил мерзавец. — Беспомощный на полу валяюсь, а вы сверху, великие да могущественные, судьбу мою, бахвалясь, решаете. Эх, саблю бы мне и в честный поединок…

— Саблю? — удивился Пиччи. — Мне казалось, что вам привычней разбойничий кистень. А что касается дуэли — то драться принято с равными. Клоун, змея, обезьяна, домовой — разве есть здесь противник для сиятельного князя?.. Честный поединок!.. Разве хоть когда-нибудь у вас была честь, Сморчков?

— Оста-авьте в Фантазилье… — Самозванец быстро пополз к туфлям Печенюшкина.

— Да! — вспомнил, увернувшись, Пиччи. — Обувь! — Он поднял палец, Сморчкова отбросило, прижало к стене. — Предстоит дальняя дорога. Что у вас на ногах? Щегольские сапожки? Несерьезно. Башмаки Доброхлюпа вполне подойдут. Наследство палачу от жертвы.

Грубые желтые башмаки сдавили ступни предателя. Шевельнуться Пимен не мог, закричать — тоже. Прижатый к стене холодной невидимой ладонью, он лишь непрерывно жужжал, как овод, попавший в западню.

Волосы Сморчкова медленно поднимались дыбом.

Федю передернуло.

— Не могу его больше видеть. Кончай, Пиччи, пойдем.

— Давно пора! — согласился Печенюшкин. — Граф Калиостро рассказал мне когда-то о мерзавце, которого отправил в ад. Он не был уверен, что тот достиг цели, и просил, в случае чего, довершить начатое. Вы непозволительно задержались здесь, Сморчков. Фантазилья для вас — всего лишь станция перед преисподней. Вниз, негодяй!

Пол провалился, из дыры понесло серой. Ледяная рука выпустила Сморчкова. Последние минуты ему предстояло провести в падении — в пути за окончательным расчетом.

Глава седьмая РОЗА, СЕРДЦЕ, КОРАБЛЬ

— Флора, не смей возражать! Я расстроюсь, и ты знаешь, чем это грозит! Забуду выключить духовку, яблочный пирог сгорит, а гости наши останутся голодными. Ты этого добиваешься?! Пей молоко немедленно!

Тетушка Хлоя (НАСТОЯЩАЯ тетушка Хлоя!), подбоченившись, встала перед сестрой.

— Ай, Хлоя, что ты такое говоришь? — тетушка Флора ОБЕИМИ руками приподняла дымящуюся чашку. — Там же кипяток! И это третья порция за сегодня — я не в состоянии выпить столько молока.

— Мы сорок лет провели на болоте! Без сознания! В сырости и холоде! Два трухлявых осиновых пня, как мы окончательно не развалились? Прогреваться необходимо, Флора! Посмотри, ты выздоравливаешь на глазах, рука уже действует, сгибаются пальцы!

— Нога еще не работает, но я начинаю ее чувствовать, — сообщила тетушка Флора. — Мурашки бегают. Неужели я смогу расстаться с клюкой? Просто чудо!

— А где ты живешь?! — осадила старшая сестра. — Я тебе скажу, ты живешь в Волшебной стране! И это счастье, что мы накоротке с чудесами. Спасибо Печенюшкину! Разыскать нас в болоте, вернуть к жизни за сутки — в рекордный срок!..

— Пиччи сказал, что ему помогла Алена, — поправила тетушка Флора. — В старом осиннике среди множества обычных пней он вначале запутался.

— Вафельные трубочки с заварным кремом я приготовила для Аленки! Персонально! А для Лизы — малиновые пирожные со взбитыми сливками. Она замечательная девочка, я так полюбила ее! Веселая, остроумная, а какой аппетит!.. Но если бы Пиччи-Нюш не обнаружил в подполе, под землей, книгу — дневник этой ЧУДОВИЩНОЙ особы — мы бы и сейчас продолжали гнить в сотнях миль отсюда.

— Какая низость! — вздохнула тетушка Флора. — Она казалась нам такой симпатичной. Месяца три приходила сюда каждый день, помогала по дому, выспросила все твои кулинарные рецепты…

— Мы слишком доверчивы. И не сомневайся, Флора, это хорошо. Жить иначе противно, главное — не ожесточиться сердцем… Ой! Подгорел! Флора, ты что, не чувствуешь запах?!

Тетушка Хлоя проворно выхватила противень из духовки.

— Ты знаешь, нет! Ох, я так испугалась… По-моему, он совершенно готов. Сейчас накрою полотенцем, чтобы отмяк. На полчасика, как раз до их прихода…

Гостиная старых фей чудесным образом выросла в размерах. Неудивительно — народа собралось много и почти все были серьезными чародеями. Угощения хватило с избытком. Производительность тетушки Хлои поражала, не говоря уже о качестве сладостей. Только печенильный автомат с блинометом могли, пожалуй, конкурировать с ней, да и то лишь в тесном союзе.

Мануэла исцелилась от безумия полностью и пришла со всеми родственниками.

Обширное крысиное семейство угощалось на кухне. Феи так и не сумели вытащить многодетную мать за общий стол. Манеры детишек, разболтавшихся за время ее болезни, беспокоили Мануэлу. Деликатные пинки и частые заботливые подзатыльники не были слышны обществу в гостиной.

У окна на этажерке тетушки накрыли специальный стол для одиннадцати эльфов. Форточку плотно закрыли, чтобы сквозняк не помешал человечкам пировать. Эльф Светолик, тот, что поджег себя спичкой, лишь бы задержать бегство Тыщенции Кувырк, выздоровел. Сейчас он уписывал один за другим крохотные слоеные пирожки, начиненные изюмом и орехами. Лампусик недоумевал: куда столько входит? Ведь каждый пирожок казался ему таким же, как, скажем, Алене — плюшка величиной с блюдце.

Цветы стояли везде — гости принесли их столько, что у тетушек не хватило ваз. Волшебникам пришлось быстро создавать новые. Наиболее красивая получилась, как ни странно, у дона Диего Морковкина. Ваза сама напоминала цветущую ветвь на матовом хрустальном постаменте. После долгих восторгов ее признали главным украшением и водрузили в центр стола.

Приняв успех, как должное, Морковкин тем не менее ворчал без остановки. Чародею казалось, что его разморозили позже, чем следовало, и без соблюдения должных предосторожностей. Теперь дон Диего ощущал колики в боку, томление под лопатками, легкую дрожь в коленях и ветер в голове. Хотя, скорее всего, это были всегдашние безобидные причуды старого мага.

Косоголовому досталось место между Фантолеттой и Ноэми. Окруженный красавицами, десантник потерял аппетит, и безостановочно крутил головой то влево, то вправо. Лиза ревности не испытывала.

Никтошка отказался от чая и сладостей, но вовсю поддерживал разговор. Самонадуваемый слон, побоявшись, что не войдет за стол, уменьшился до размеров таксы. Хоботом он ловко подкладывал Аленке, сидевшей рядом, все новые куски торта.