Книга Хроники сыска - Николай Свечин

Прочтя этот указ, Лыков и обрадовался, и расстроился. Хорошо, что несчастная барышня вернула себе достойное ее положение. Но вместе с этим она навсегда удалялась от Алексея в недосягаемый мир богатых и знатных людей. И не будет у них сына со звучной двойной фамилией. И не встретит его Варенька вечером со службы, усталого и замерзшего, нежным поцелуем в прихожей. И не станет смотреть на него через плечо своими дивными, загадочными, серыми глазами. И не запахнет на нем заботливо башлык на студеном ветру. Ничего этого не будет никогда… Поскольку проклятое имение в тридцать тысяч десятин разверзлось между ними, как бездонная пропасть.

В середине августа Благово и Лыков отбывали на новое место службы, в столицу. Весь состав сыскного отделения пришел на вокзал проводить их. Явился даже Степан Девяткин, который после выздоровления уволился из полиции и избегал прежних товарищей. Титус и Форосков заместили должности уезжающих, вожжи были переданы в хорошие руки.

Появилась на дебаркадере и Варенька Нефедьева. Она так и не сняла траура по своему отцу. Зная о роли Благово в разрешении ее дела, барышня пришла поблагодарить его. Заодно удостоился нескольких ласковых слов и Алексей. Вдруг, уже прощаясь, смущенно, но искренне Варенька сказала Лыкову:

– Не забывайте нас, приезжайте в гости. Почаще. Я буду вас ждать. Всю жизнь.

И посмотрела теми самыми дивными серыми глазами.

До самой Москвы, пока несся в ночи шумный крикливый поезд, стоял у окна титулярный советник с широкими плечами и молча улыбался.

Чиргуши

Сыщики покидали родной город. Прощай, Нижний! Удивительной красоты место, где сливаются две великие русские реки. Громадный торг, самый большой в мире. Взгляд с Откоса на тридцать верст вдаль. Три монастыря и пятьдесят церквей. Громадные овраги, словно американские каньоны, рассекающие жилые кварталы. Дряхлый, но все еще красивый кремль, отбивший семь вражеских набегов. Необыкновенное смешение языков, нравов и наружностей. Другого такого города нет больше на этой земле…

Благово завершал свои служебные дела. Закрыт розыск по краже в пароходном обществе «Дружина» телефонных аппаратов со ста саженями медного проводника[108]. Месяца не прошло, как общество установило первые в Нижнем телефоны, связав квартиры директоров-распорядителей с Георгиевской пристанью, а их уже украли! Хорошо знакомый полиции Аггей-Музыкант, двадцать лет свинчивающий с обывательских дверей латунные ручки, решил расширить свое дело. Пусть отдохнет от трудов в арестантских ротах…

Лето выдалось на удивление спокойное. Весной немало вымотали нервов убийства, совершенные вичугским недорослем Рыкаткиным и полоумным налетчиком Кокушкиным. Оба теперь горят в аду… У Благово остался единственный должок, но вернуть его по адресу так и не получилось. Три года назад биржевой маклер Иван Лельков убил свою супругу, чтобы жениться на ее сестре. Преступник был выявлен, но доказательств его вины сыскной полиции собрать не удалось. Все эти годы Лельков сидит тише воды, ниже травы – но не в остроге. На днях он подарил городской пожарной команде огнегасительные снаряды с настоем солодки. И церкви пожертвовал. Все пытается замолить грех, договориться и с Богом, и с властью. Павел Афанасьевич наказал Титусу, заступающему на его должность, не спускать глаз с убийцы – авось да попадется!

Другой заботой Благово была ликвидация имения на юге губернии. Село Чиргуши, что в Лукояновском уезде, еще двадцать лет назад было поделено надвое. Лучшая половина отошла в приданое сестре Павла Афанасьевича, Агриппине. Седьмой год как она умерла, и теперь в поместье хозяйствует ее муж, отставной кавалергард Шура Дедюлин. Молодому тогда гардемарину Благово, по его же просьбе, досталась худшая часть. Поэтому сейчас в «сыщиковой» половине и земли меньше (390 десятин против 450 дедюлинских), и мельницы нет (а у свояка есть, и одна ее аренда дает в год почти две тысячи рублей доходу). Зато у Благово четыре пруда, а у Дедюлина только один, при мельнице. И еще жемчужина владений – столь ценный на юге лес.

Покупателя Павел Афанасьевич искал два месяца. Это тебе не убийц ловить! Тут нужна другая сметка, которой статский советник не владел. Вдруг третьего дня, сидя в приемной у полицмейстера, он услышал знакомый лошадиный гогот. Так во всей губернии смеется один лишь пристав Макарьевской части Львов. И точно, подполковник ввалился в комнату весь красный, держась за живот от смеха. Протянул Благово две какие-то бумажки, отдышался и произнес скороговоркой:

– Вот! Просят прописать!

И опять заржал в голос. Статский советник глянул и тоже зашелся смехом. Действительно, для русского уха забавно! Два немецких купца, прибывших на ярмарку и сдавшие свои паспорта в часть на регистрацию, носили фамилии: один – Шлюхер, а второй – Пиписки. Эко их угораздило!

Отсмеявшись положенное, Благово усадил Львова рядом с собой и спросил по наитию:

– Имениями не интересуешься?

Подполковник был бы хорошим покупателем, как человек денежный. В границах именно его части находится Макарьевская Нижегородская ярмарка, с которой пристав раз в год снимает щедрый урожай. Главным образом, это мзда за прописку с разных сомнительных личностей и негласные штрафы с купцов за устранение протоколов о буйном поведении. Меньше сорока тысяч не бывает, а в хороший год и шестьдесят набежит. Все это знают, но молчат, поскольку сделать тут ничего нельзя. У воды да не напиться…

– Имениями? – насторожился Львов. – Признаться, гложет меня такая мысль. Но я хочу на юге.

– Лукояновский уезд.

– О! Там земля хорошая. А рыбалка есть?

– Четыре собственных пруда.

– Паша, ты чудо! Не предлагай больше никому – я беру!

– Цену-то не хочешь спросить?

– Хрен с ней, с ценой; чай, не дороже денег?

– Сорок пять тысяч. Лучше бы без рассрочки.

– Подполковник Львов рассрочек не признает! Дай мне неделю, и я соберу эту сумму.

– Но сначала давай съездим туда, посмотришь на имение. Родовое…

– Сиди тут, я пойду покажу немецкие паспорта Николаю Густавовичу, а заодно и отпрошусь на два дня. На ярмарке все спокойно; у меня, в конце концов, четыре помощника – справятся!

– Валяй. Можем выехать хоть завтра.

Так и получилось, что 8 августа 1881 года два полицейских в хороших чинах укатили из Нижнего Новгорода на юг в крестьянской коляске. Уже третий год как крестьяне организовались и возят почту и пассажиров по всей губернии. Берут они на десять процентов меньше, чем казенные ямщики, а служат исправнее. И все – трезвого поведения.

Владимир Иванович Львов оказался попутчиком веселым и приятным. Твердый и одновременно ловкий в службе, он любил выпить и закусить и знал множество смешных неприличных историй. Успевал заметить красоту идущей мимо бабы, но мог неглупо порассуждать и о польском вопросе. Ко всему опытный и смелый человек: три ордена за покорение Туркестана, любимец Скобелева.