Книга Восточный вал - Богдан Сушинский

— Имеете в виду технологию сотворения зомби, являющуюся высшей тайной лаборатории, а теперь уже и рейха?

— Вы ведь сами изволили назвать меня «психологом войны». Так оставайтесь же логичным. Для меня важно познать сущность уникумов, которых вы дарите «СС-Франконии». Кстати, я тоже доставил сюда одного из подобных уникумов, бывшего семинариста, скульптора-христосотворителя. Думаю, вам будет интересно пообщаться с ним.

— Действительно, мы об этом почему-то не подумали, — вдруг оживился фон Риттер. — Ну-ка, позовите сюда этого вашего гиганта.

Когда Фризское Чудовище и Отшельник предстали друг Перед другом, все присутствующие при этой встрече интуитивно вжали головы в плечи и попятились от них в разные стороны. Однако сами гиганты не обращали на них внимания. Они встретились, как два динозавра или два неандертальца, каждый из которых с волнением открывал для себя, что, оказывается, он не одинок на этой планете, не последний из вида, из рода-племени своего; что существует еще Некто, ему подобный.

Отшельник представал еще могущественнее, нежели Крайз, однако тот все же выглядел более устрашающе и казался никому не подвластным и неукротимым чудищем. Вместе же они каким-то странным образом дополняли друг друга, как бы сливаясь в одно непостижимое в силе и призванию своему создание разбушевавшейся природы. Штубер поражался их странной породненности с тем же мистическим страхом, с каким американские аборигены Поражались в свое время видом испанских конкистадоров, принимая восседавшего в седле закованного в доспехи воина и его лошадь, как одно существо.

— Вас хотят перевести в «Лабораторию призраков»? — Фризское Чудовище молвил это по-германски, однако, к удивлению Штубера, скульптор-отшельник понял его. А ведь до сих пор командир группы «Рыцарей рейха» был уверен, что на языке Гете этот украинец не понимает ни слова.

— Наверное, — неохотно ответил Отшельник. Уродство Крайза абсолютно никакого впечатления на него не производило.

— Что вы умеете?

— Вырезать из дерева голову Христа в терновом венце, на кресте Голгофы, — с трудом сумел скомпоновать эту фразу на германском Орест Гордаш.

Услышав ее, Крайз удивленно взглянул на Штубера.

— У каждого свой путь к Господу, — пожал тот плечами.

Поняв, что Отшельник не шутит, Крайз тотчас же заказал ему распятие для своей «Лаборатории призраков».

— В «СС-Франконии» мы соберем единственную в мире коллекцию распятий, — со свойственной ему безапеляцинностью заявил гауптштурмфюрер, — и это будет музей, который затмит собой Лувр и все прочие музеи мира. Мало того, в этом же музее будет Зал Христопродавцев, в котором мы будем распинать только коммунистов-христопродавцев, в основном из числа пленных комиссаров. И казнь эта станет ритуальной.

Увлекшись собственными фантазиями, Штубер не обратил внимания, что не только оба гиганта, но и комендант лагеря смотрит на него так, словно перед ним как раз и стоит тот первый, кому выпало открыть галерею христопродавцев-великомучеников XX века.

— Вы слышали когда-нибудь раньше о полумертвецах зомби? — чуть отвел в сторону Отшельника Крайз, воспользовавшись тем, что для зафантазировавшегося Штубера наступила пауза творческого отрезвления.

— В семинарии. Когда речь шла об истинной смерти и смерти ложной.

— Мне бы очень не хотелось, чтобы вы оказались в числе германских зомби, одним из «дождевых червей» этого лагеря.

— Разве я все еще не в их числе?! — искренне удивился Отшельник.

Фризское Чудовище скептически взглянул на коменданта лагеря. «Кого вы мне подсовываете?! — прочитывалось в его взгляде. — Совершенно не подготовив его при этом к встрече, к восприятию «Регенвурмлагеря».

— Очевидно, вы все еще не понимаете, с чем вы сталкиваетесь в лаборатории зомби, — усталым голосом и с нотками разочарования констатировал Фризское Чудовище. — Все это вам еще только предстоит.

В ту же минуту бригаденфюрер велел им обоим выйти из комнаты, в которой они все находились, и вопросительно взглянул на Штубера.

— И что вы на это скажете? — победно спросил гауптштурмфюрер, обращаясь к бригаденфюреру. В эти минуты он вел себя так, словно только что с успехом представил на всеобщее обозрение некий гибрид гомо сапиенса собственного сотворения.

— Нам следует хорошо подумать, как бы рационально использовать силу и возможности этих двух уродов, — предостерег его фон Риттер. — Похоже, что сами они способны очень быстро найти общий язык, и это должно настораживать.

13

Кабинет Фризского Чудовища напоминал то ли запасник антропологического музея, то ли склад археологической экспедиции, только что раскопавшей огромный погребальный курган.

На столе, на полках и даже на платяном шкафу — везде лежали черепа: европейские, азиатские, африканские, и вообще, какие-то допотопно-неандертальские. Причем Штубер сразу же определил, что это не муляжи, и что некоторые из них настолько свежи, что, возможно, были соскоблены недели две назад, специально для хозяина этого рейх-жертвенника.

— Только не пытайтесь убедить меня, что появление всей этой поминальной коллекции вызвано только вашими профессиональными интересами, — озадаченно молвил Штубер.

— И не пытаюсь.

Пока заместитель коменданта переходил от одного экспоната к другому, Крайз неотступно следовал за ним, внимательно следя при этом за реакцией гостя, за выражением его лица и степенью заинтересованности. Сейчас он напоминал музейного работника, который, сотворив некое подобие «черепо-Лувра», страстно желает, чтобы его творение понравилось меценату.

— Но тогда в чем суть?

— Ответить на этот вопрос не так-то просто.

— Однако на него придется отвечать.

— Понимаю, общество потребует мотиваций. Особенно будут настаивать религиозные общины.

— Так что все-таки просматривается за этим вашим «замогильным» увлечением: ощущение власти над смертью, граничащей с ощущением собственного бессмертия? Чернокнижные ритуалы? Реквизиты масонских таинств?

— Обычное желание заглянуть за роковой занавес. Можете воспринимать это так.

— Философия смерти, возведенная в абсолют жизни, — уточнил штурмбанфюрер, явно не довольствуясь скупым объяснением Крайза. Его фантазия постоянно требовала полета мысли.

— И в основе этой фантазии — постулат, гласящий: «Человеческий мир — это всего лишь непогребенный скотомогильник».

Штубер коротко, зло хохотнул.

— Там, на фронте, в партизанских лесах Славянин, моим смертоутверждающим и жизнепрезирающим выводам не хватало именно этой поднебесной мудрости, унтерштурмфюрер. Кстати, как я понимаю, музей «СС-Франконии» будет состоять из двух отделов: коллекции «распятий» и коллекции черепов.

— И заметьте, эти коллекции обещают очень удачно дополнять друг друга!