Книга Восточный вал - Богдан Сушинский

— Господин Скорцени прав, меня вызвали как двойника фюрера, — поспешил уточнить Зомбар’т, но, почувствовав, что окончательно запутался, умоляюще спросил: — Прикажете уйти?

И при этом с надеждой взглянул не столько на Кальтенбруннера, сколько на Скорцени.

С того дня, когда «первый диверсант рейха» впервые встретился с Зомбартом, тот полагался только на его заступничество. Чудилось в этом громиле что-то располагающенадежное. Во всяком случае, Зомбарту казалось, что, если в трудную минуту кто-то и решится постоять за него, так это Скорцени. Только он, больше некому. Каждый норовит отомстить ему за то, что клюнул на его «лжефюрера». Хотя, казалось бы, должны восхищаться его талантом перевоплощения. Актерским талантом…перевоплощения.

— Нет, почему же… Если вы снизошли до того, что решили сегодня же принять и рейхсфюрера СС Гиммлера, и нас, с Кальтенбруннером, — и в самом деле попытался свести все к шутке Скорцени, — что само по себе является для нас с обергруппенфюрером СС большой честью…

Кальтенбруннер негромко, но все равно довольно нахраписто рассмеялся и тотчас же презрительно отмахнулся от лицедея, словно крошки со стола сметал:

— Подите-ка вон, Зомбарт.

Великий Зомби ответил не сразу. Сначала он смерил Кальтенбруннера холодным, оценивающим взглядом, затем поиграл желваками и только потом процедил:

— Как прикажете, господин обергруппенфюрер.

И Скорцени понял: когда-нибудь, если только представится случай, лжефюрер обязательно отомстит Кальтенбруннеру. Как это может произойти, сказать трудно. Но сделает все возможное, чтобы отомстить по-фюрерски.

— Я уже приказал.

— В таком случае, — обратился двойник фюрера к Скорцени, — я иду на встречу с Гиммлером?

— Встреча с Гиммлером не отменяется. В этом можете не сомневаться.

— Я уже настроился на нее, — молвил Зомбарт, пытаясь сохранять остатки достоинства. Все-таки роль фюрера, в которую он входит уже многие месяцы, начала постепенно накладываться на его поведение и характер.

«Эти кретины — комендант замка и адъютант Гиммлера, опять испортили весь спектакль! — возмутился про себя штурмбанфюрер Скорцени, подзадержавшись и пропуская Кальтенбруннера вперед. — Не способные понять истинности замысла, они постоянно выбивают Зомбарта, а заодно и меня из роли. Что в корне недопустимо. В корне!».

— Идите в комнату ожидания, мой фюрер, — обратился он к Зомбарту, без какой-либо иронии произнеся это «мой фюрер».

— Вы объясните мне, пожалуйста, что я должен делать.

— Ждать, — как можно терпеливее и вежливее, объяснил обер-диверсант. — Придет время, и вас пригласят, мой фюрер.

— Но как я должен вести себя при этом?

— Никогда впредь не задавайте мне подобных вопросов, дьявол меня расстреляй. Мало того, сами никогда не задавайтесь подобными вопросами. Вы всегда и везде должны вести себя, как подобает фюреру, — привел его Скорцени в изумление своим ответом. — Только, как подобает фюреру.

— Но ведь вы же видели, как отреагировал на мою внешность Кальтенбруннер.

— Потому что вы не вели себя, как подобает фюреру, вы попросту растерялись.

— Передо мной стоял сам Кальтенбруннер.

— Это Кальтенбруннер стоял перед вами, мой фюрер, а не вы перед Кальтенбруннером, что имеет принципиальное значение.

— Но не тогда, когда он начал хвататься за кобуру.

— Напомню, что хвататься за кобуру он начал только тогда, когда понял, что перед ним человек, выдающий себя за фюрера. Только тогда. И потом, это ведь… Калътенбруннер. В рейхсканцелярии нет такого человека, который бы не видел, как Кальтенбруннер хватается за кобуру, но и нет человека, который бы когда-нибудь стал свидетелем того, что он когда-либо стрелял. Хотя бы в мишень.

— Вы правы, Скорцени, я основательно растерялся, и даже струсил.

— Я тоже растерялся, — признал Скорцени, — и вмешался слишком поспешно. Не дал вам возможности поставить этого обергруппенфюрера на место. Так что в этом срыве «спектакля» просматривается и моя ошибка, признаю.

— Вы не должны признавать своих ошибок, Скорцени. Вы — герой нации, самый талантливый диверсант мира.

— К тому же я совершил еще одну ошибку, — не обращал внимания на его подобострастие Скорцени. — Дело в том, что я поставил в известность о появлении лжефюрера только Гиммлера, но забыл при этом о Кальтенбруннере.

— Вы признаете свои ошибки, Скорцени?! — вдруг резко изменил свое восприятие Имперская Тень. — Это так необычно и так мужественно! Я тронут этим вашим признанием.

Выслушивая это, Скорцени недовольно морщился.

— А вот мне ваши слюни, Зомбарт, ни к чему, — сухо осадил он лжефюрера. — Абсолютно ни к чему, слюни эти ваши. Впредь ни перед кем не тушуйтесь и ведите себя только так, как обязан вести себя Гитлер. Вам все ясно, мой фюрер?

— Я всегда буду предан вам, господин штурмбанфюрер, — не сбил Зомбарта с толку суховатый, резкий тон Скорцени.

— В этом вы можете не сомневаться.

— Если же вы нарушите данный мне только что «обет верности», я не стану артистично хвататься за кобуру, как это делает Кальтенбруннер. Я сначала пристрелю вас, а уж затем схвачусь за кобуру, чтобы припугнуть.

— Вам не придется пугать меня. Я никогда не нарушу данный мною обет, Скорцени.

— Не представляю себе человека, который бы решился на такую глупость.

12

Увидев перед собой чудовище с изуродованным лицом, Штубер поневоле вздрогнул и отшатнулся.

— Не вы первый реагируете на мое появление таким вот образом, господин гауптштурмфюрер, — молвило чудовище.

— Стоит ли удивляться, — непроизвольно как-то пробормотал барон, до этого часа считавший себя человеком с железными нервами, которого уже невозможно чем-либо поразить.

— Вынужден разочаровать: перед вами вовсе не привидение подземной «СС-Франконии», а всего лишь унтерштурмфюрер СС Фридрих Крайз, начальник «Лаборатории призраков».

— То есть не привидение, а начальник привидений, — не мог Штубер отвести взгляда от мясистых пепельнокровавых шрамов Фризского Чудовища.

— Остроумно, — сдержанно признал Крайз.

— А я — заместитель коменданта «Регенвурмлагеря». И интересует меня, прежде всего, ваша лаборатория.

С высоты своего громадного роста Крайз придирчиво осмотрел Штубера, словно пытался выяснить, насколько тот подготовлен к зрелищу, которое может открыться ему.

— Слышал, что вас называют «величайшим психологом войны» и собирателем коллекции «неповторимых воителей XX века».

— Такие слухи достигли даже «СС-Франконии»?!

— Поудивляйтесь, гауптштурмфюрер.

— Мне о вас тоже кое-что известно, Крайз. Однако «Лаборатория призраков» все же представляет для меня куда больший интерес.