Книга Искра, погружайся! В плену Янтаря - Яна Фортуна

– Он ничего и не допускал! Урсула, или как там тебя на самом деле зовут, ты можешь…

В этот момент я услышала, как дверь в подвал открылась, и в зале начал разноситься голос врача. Слов я разобрать не могла через закрытую дверь и пулей вскочила с кровати, направляясь узнать, что же там произошло.

– Ну да, ничего он не допустил… как же, – грустно сказала мне в спину Урсула.

В зале стоял хирург, весь в крови, уставший и собиравшийся вновь уйти вниз.

– Что с ним?! – остановила его я, хватая за рукав.

Врач устало посмотрел на меня, но все же не оставил меня без ответа:

– Мы его стабилизировали… но опасность не миновала, мы очистили все раны, изъяли все пули, органы зашили. Сейчас все зависит от его регенерации, по тому выводить из погружения его нельзя, пока что… Мы ему вкололи две ампулы провокатора, возлагаем на них основные надежды и снотворное.

– Что такое провокатор? – спросила я доктора, но он не ответил, и спустился вниз. Я развернулась. На меня смотрели три пары глаз, Камиллы, Урсулы и Маркуса. – Вы мне тоже не скажете, да?

– Провокатор – это антагонист43 блокатора, – сжалился надо мной Маркус. – Действуют в точности, да наоборот. Они невероятно вредные… но лучше уж они, чем смерть… Патрик с папой их сделали на случаи крайней необходимости. Слабая версия тех препаратов, которые ему вводят при погружении. И действуют временно. Как кофеин для искры. Повышают их показатели ещё больше. Они крайне токсичные. Сейчас тело Клауда работает на максимуме, и его регенерация выжимает из себя все соки… как-то так. В его ситуации, хуже ему от этого сейчас не будет.

– Я могу пройти к нему?

Он помедлил, затем пожал плечами.

– Ну теоретически, он привязан, тем более, сейчас спит, доктора закончили свою работу, так что, наверное, можешь.

Я благодарно посмотрела на него и мигом ринулась вниз.

Доктора собирали свои вещи. На сколько я знаю, они все останутся этой ночью наверху на вахте, на случай непредвиденного. Я смотрела сквозь стекло, на их тревожные лица. Опасность не миновала, так и крутилось в моей голове.

Я дождалась, когда они все уйдут и зашла в стеклянную комнату. Клауд лежал практически неподвижно, грудная клетка вздымалась неестественно медленно, во рту у него была дыхательная трубка. Из тела торчало куча проводков, руки и ноги были завязаны ремнями, на лбу были свежие отметины от контроллеров.

Привязали как какого-то зверя… В душе я понимала, что он все ещё в погружении, и может навредить в первую очередь себе, но все равно, видеть это было невыносимо больно.

Я посмотрела на его тело и вздрогнула… множество пулевых ранений, порезы, на лбу гематома… а помимо этого – шрамы от старых ран. Я горько улыбнулась… держись боец, теперь у тебя будет ещё дюжина новых.

Я, пододвинув стул, села возле его кушетки. Выкарабкается ли он? Когда вообще я стала за него так волноваться? Пленница переживает о жизни своего похитителя… Когда он перестал быть мне безразличен? Ведь, он даже не был нежен со мной, он никогда не показывал своих чувств, не говорил о них. А были ли вообще они у него? Я грустно улыбнулась, и положила свою руку, на его. Подумала о словах Урсулы… но поймала себя на мысли, что самое главное для меня, чтоб он выжил, а все остальное… не имеет значения.

Я сидела возле него очень долго. Ждала, что возможно кто-то спустится, но никто не приходил. Может, случилось что-то? Я встала и пошла к выходу из подвала, стоило мне приблизиться к двери, как я нос с носом столкнулась с заплаканной Камиллой. Я встревожилась. Она посмотрела на меня, потом на Клауда, и горько заплакала.

– Это я виновата, – она спрятала своё лицо в ладонях, заливаясь слезами. – Это все моя вина! У меня никак не получалось открыть эти долбанные ворота! Мой эксплойт44 никак не мог найти дыру, там все было так хорошо закодировано… мне надо было попытаться вручную… я положилась на программу. Я могла не допустить этого, он вышел бы раньше… он бы не пострадал! – она опять зарыдала.

Я долго боролась с собой, но все-таки обняла её. Думала сначала, что она оттолкнёт меня, но она как ребёнок сильнее прижалась, ещё больше сотрясаясь от плача. Она подняла заплаканное лицо на Клауда, затем продолжила говорить:

– Я была так зла на него перед миссией… ещё и его погружение далось с таким трудом… я была просто на грани нервного срыва, будь я сосредоточена 100% на задании, такого бы не произошло! Я его куратор на заданиях…, и я не имею права… на посторонние эмоции. Я попрошу его перевести меня в другой бункер после того… если он выкарабкается.

Её губы затряслись пуще прежнего, и она даже, не посмотрев на меня вновь убежала на верх.

Я вновь пошла к Клауду, смочила его губы водой, промокнула тряпкой лоб, шею и села около него. Спустя примерно час пришёл доктор. Он осмотрел его, недовольно цокнув языком.

– Что случилось? – тревожно спросила я.

– Температура поднялась. Плохо.

Доктор начал разводить какие-то лекарственные смеси и затем поставил Клауду внутривенную капельницу, уточнив, что это антибиотик. Доктор разрешил мне остаться в палате. Я взяла холодную руку Клауда в свою, и даже не заметила, как усталость навалилась на меня, погружая в забвение.

Почти несколько суток прошли по одному и тому же сценарию. На самом последнем осмотре врач впервые за все время с облегчением сказал:

– Температуры больше нет. Надеюсь самое страшное позади.

Доктор впервые за все время ввёл Клауду инъекцию блокатора.

Я радостно заулыбалась и вновь заняла своё место, держа Клауда за руку.

Глава 29. Нет раны глубже

МЕЛАНИЯ РОШ

– Девочка?

Я открыла поспешно глаза, быстро хлопая ресницами, в попытке прогнать сонную дрёму, мне приснилось что ли?

Не приснилось. Клауд лежал, повернув слегка голову в мою сторону, глаза были приоткрыты, радужки ещё слегка подсвечивались, он сжал мою руку крепче.

– Девочка, что случилось?

Я, не веря своим глазам, подскочила, и обняла его за шею.

– Ай-яй, больно, что ты творишь! – голос его был слабым, хриплым.

Я отстранилась, стыдясь порыва своих эмоций, вытерев свои мокрые щеки, приложила ладонь к его лбу. Я посмотрела, что ни врача, ни капельницы уже не было. Сколько я проспала?