Книга Муравечество - Чарли Кауфман

— Что они показывают? — спрашивает голос.

На правом экране — филодендрон в аэродинамической трубе, лист срывается и бьется в дальнюю стенку. На левом — абсолютно то же самое, только это нарисованный от руки мультфильм. Обе пленки закольцованы, метеоролог пересматривает их снова и снова.

Переход — и вот он пишет в своем блокноте: «Сработало! Имея лишь исходные данные, я мог с высокой точностью предсказать будущие события. То, что на это потребовалось целых пять недель, — лишь небольшое затруднение, которое в конце концов будет исправлено, стоит в продаже появиться вычислительным машинам умудреннее моего слишком человеческого и склонного к ошибкам мозга».

В киножурналах я читаю новость о том, что в условиях растущего феминистического кинорынка блог Грейс «раскрутился» и одна студия приобрела права на его экранизацию.

После того, что не назовешь иначе чем быстрой перемоткой вперед, Грейс еще и сняла этот фильм, который назвала «Отец-носоносец». Критики в восторге. Фильм несправедлив, и это еще мягко сказано. И мой долг как синефила и кинокритика написать рецензию на своем сайте «Критическое состояние», хотя мне и больно это делать.

«Отец-не-носоносец»

Скажу честно: Грейс Фэрроу (имя при рождении — Грейс Розенбергер Розенберг) — моя дочь, и у меня есть подозрение, что я мог быть прототипом (по крайней мере, отчасти) отца из ее фильма, поэтому в данном случае я лицо заинтересованное. Но я постараюсь не учитывать этот факт и оценить фильм объективно. «Отец-носоносец» — скромный искренний дебют молодой талантливой девушки-режиссера, и есть соблазн сделать на это скидку, потому что ее намерения чисты и потому что всегда нужно делать скидку, когда режиссер еще только осваивает азы ремесла. Но, возможно, критика со стороны опытного и незаинтересованного преподавателя киношколы в конце концов пойдет на пользу еще не оперившемуся автору. «Отец-носоносец» повествует о начинающей девушке-режиссере в попытках найти себя в обществе, которое относится к ее гендеру с неприкрытой враждебностью. Ее отец, В., исполненный безо всякого намека на какую-либо тонкость любителем перегибов Бобом Балабаном, — кинокритик, одержимый исключительно мужской (согласно сюжету фильма) идеей рейтингов. На протяжении всего детства главной героини он с важным видом разглагольствует о культуре и постоянно составляет списки «Лучшего» (лучшие фильмы, лучшие картины, лучшие симфонии et chetera). Необходимость быть лучшей во всем (Мелания Трамп, не напоминает?) становится для главной героини (ее зовут Ре Грейс — тонко, а?) тяжелым бременем и тем самым препятствует ее творчеству. Но затем Грейс встречает пожилую поэтессу, которая открывает для нее целый мир и помогает принять себя. Ре Грейс снимает фильм «Портрет художника в ярости» (тонко, а?) о своей жизни, об отношениях с отцом (разумеется, токсичных) и с поэтессой (прекрасных, чувственных). Фильм внутри фильма становится любимцем аудитории артхауса; кадры с церемоний награждения перемежаются продолжительными постельными сценами с Грейс и Гипатией Реликварией, поэтессой.

Несомненно, на мисс Фэрроу стоит обратить внимание. Можно понять ее желание выйти из тени фамилии известного отца — и из тени его носа, ведь если сравнить ее ранние фотографии с недавними, то станет очевидно: мисс Фэрроу перенесла косметическую ринопластику. И тем не менее открытым остается вопрос: не раскается ли она в будущем. Разумеется, фамилию можно вернуть всегда, а вот нос — уже нет. Понятно, что каждому автору необходимо выковывать собственную личность, но здесь-то, надо сказать, и заключается главный и в конечном итоге роковой изъян фильма. Изображая отца невероятно карикатурным шутом, мисс Фэрроу сводит на нет их конфликт. Отношения с отцом — самый важный элемент фильма, на конфликте с ним строится история. И если режиссер даже не пытается показать его сложным противоречивым человеком со своим личным опытом разочарований и по-настоящему монументальными художественными принципами, не говоря уже о непоколебимой любви к дочери, то в результате вместо правды об отношениях мы увидим в самом сердце истории лишь зияющую дыру. У меня самого есть дочь, и потому я очень хорошо понимаю, как много для молодой девушки значит борьба за независимость своей личности, но фальшь этого фильма режет глаз, так что я не могу с чистой совестью рекомендовать его к просмотру. Я действительно считаю мисс Фэрроу многообещающим молодым режиссером и буду ждать ее следующей пробы.

Две звезды.

«Отец-носоносец» становится артхаусным хитом, словно почти мне назло. Грейс Фэрроу и ее партнерша в реальной жизни, поэтесса Элис Мэйвис Чин, становятся любимцами газет, публикуют детскую книгу для юных бунтарок «Эти суки не для скуки», выпускают парфюм «Фэрроу и Чин» и вместе выступают в рэп-мюзикле «Большая корма» о любви между пиратками Энн Бонни и Мэри Рид. В Нью-Йорке они — сливки общества. Еще они создали дизайн сливочницы для женщин под названием «Моя личная сливочница».

Глава 37

Впервые за свое время в «Заппос» я набираюсь наглости залезть в базу данных покупателей и поискать Цай. Оказывается, там гораздо больше информации, чем можно подумать. Размер обуви и история покупок — это само собой, но кроме того — довольно подробный профиль покупателя. Предполагаю, профиль составлен на основе данных, купленных у других интернет-магазинов и, возможно, государственных архивов, а также истории браузера. Джефф Безос не стал бы лучшим в мире миллиардером, если бы оставлял хоть что-то на волю случая. Вдобавок в профиле есть очень детальное сгенерированное компьютером изображение Цай. Понятия не имею, как им это удалось, но выглядит впечатляюще. Электронную Цай можно наряжать в любую одежду и обувь из ее истории покупок. Не желаю ли я увидеть Цай в черной юбке-карандаше (куплена онлайн в магазине «Шоп-боп»)? Клик. Совместить с белым укороченным топом (также «Шоп-боп»)? Клик. И поехали. Я также могу вращать «Цай» в виртуальном пространстве. И раз уж можно посмотреть на нее в одежде, то можно — и без одежды. Неясно, для чего нужна эта функция «Заппос», но для чего нужна мне — ясно абсолютно точно. Вдобавок я одним кликом могу вложить в руку виртуальной Цай любую книгу из тех, что она покупала на «Амазоне». Два клика — и она читает Рембо в пляжном комбинезоне. Я в раю. Лучше просто не может быть. Но лишь до тех пор, пока в списке ее возвратов я не нахожу красные «Мэри Джейны», которые сегодня утром доставлены на наш невадский склад и все еще не прошли контроль, а следовательно, еще не вернулись в общий отдел доступной обуви. А значит, я как работник администрации вполне могу их перехватить и провести «административный осмотр». Я запрашиваю возвращенные Цай «Мэри Джейны», и мне сообщают, что их уже к концу сегодняшнего дня доставят в мой кабинет. Вопросов никто не задает.

На стене в столовой кто-то повесил тайком сделанную фотографию моего лица. Подпись — «Лицо „Манишевиц“»[84] — явный намек на мое бордовое родимое пятно и еврейство (я не еврей), очевидно, дело рук Генриетты. Начальник срывает фото и собирает весь отдел. Он желает знать, кто это сделал. Говорит, что не потерпит религиозной нетерпимости. И издевательств над уродствами других людей — тоже. Я говорю, что, для протокола, я не еврей и не считаю себя уродом.