Книга Россия: народ и империя - Джеффри Хоскинг

Института, который представлял бы всех обитателей города, не существовало. У посадских до XVIII века сохранялась собственная ассамблея, посадский сход, которая по форме очень напоминала сельский сход и исполняла примерно те же функции. В исполнении обязанностей посадские — как и крестьяне — были связаны круговой порукой; они так же прикреплялись к определенному месту жительства и могли покинуть его только с разрешения избранного старшины и с полученным паспортом. За беглецами охотились так же, как за крепостными крестьянами, и в их поимке были заинтересованы все члены общества, так как в противном случае исполнение обязанностей убежавших ложилось на плечи всех оставшихся. Уход богатого купца вообще мог стать катастрофой. Исходя из этого, выход из посада обставлялся различными сложностями, что лишало экономически более удачливых людей должной мобильности, требующейся для развития успешного дела.

Посадский сход решал жизненно важные вопросы городской жизни, избирал муниципальных чиновников, надзирал за их деятельностью, представлял властям жалобы и петиции и распределял повинности среди населения. На сход предписывалось являться всем, теоретически это даже было обязанностью — тех, кто не приходил, иногда притаскивали на собрание силой. И все равно, есть основания полагать, что явка оставалась очень низкой, за исключением, может быть, случаев распределения повинностей. На практике в основном присутствовали самые богатые и влиятельные, играющие решающую роль в избрании городских чиновников, так как сами несли основную ношу ответственности за судьбу сообщества, имея возможности для латания потенциальных дыр в бюджете. Таким образом, руководство посада обычно было олигархическим.

Петр I, понимавший слабость городских институтов, учредил коммерческие гильдии в надежде поддержать экономическую активность и муниципальное управление, но не сумел привить им необходимого предпринимательского и корпоративного духа. До конца XVIII века коммерческие гильдии не обладали монополией в соответствующих областях и не имели никаких положений относительно подготовки новых мастеров, качества продукции и услуг. Главной функцией гильдий была административная: они составляли удобное подразделение посадского общества, содействовали сбору налогов и, по словам Кизеветтера, «обеспечивали наличность ремесленников, которых можно было бы в каждый данный момент призвать к отправлению казенных работ».

Между тем конкуренцию посадскому населению на городских рынках могли составить дворяне, церковь, крестьяне и даже иностранцы, не несшие на себе таких повинностей. Из-за этого торговцы и ремесленники постоянно обращались в правительство за монопольными правами и большим контролем над источниками доходов, время от времени получая требуемое, как, например, в 1649 году, когда Уложение, принятое непосредственно после городского бунта, предоставило горожанам монополию на ведение коммерческих дел в черте города. Типично, что такое положение обычно сохранялось недолго, так как у государства не хватало возможностей предотвратить нарушения в торговой сфере, а кроме того, оно получало явную выгоду от конкурентной экономической деятельности.

В 1775 году Екатерина II, уступая настойчивым просьбам богатых купцов, изъяла их из общей массы посадского населения. Само название «купец» мог носить лишь человек, чей заявленный общий капитал превышал пятьсот рублей (позднее тысячу). Не достигшие этой цифры назывались «мещанами» или «горожанами». Купцы в знак признания их особой служебной ответственности и сопутствующего ей достоинства освобождались от подушной подати. Таким образом, впервые определенная категория городского населения получила почетный статус. Но в то же время это решение серьезно подорвало принцип «взаимной ответственности» при уплате налогов, ведь из налогоплательщиков исключались самые зажиточные. Со временем это неизбежно привело к отмиранию института посадского схода.

Жалованная грамота городам 1785 года стала попыткой Екатерины не только решить эту проблему, но и положить начало процессу создания «среднего класса», то есть достичь одной из ее поставленных целей — дать стране автономные социальные институты. В этой грамоте впервые город рассматривался как территориальная единица, то есть сообщество всего населения, а не только той части, на которую возлагались определенные государственные повинности. Все горожане наделялись определенными правами — например, не могли быть лишены собственности без решения суда. Купцы освобождались от телесных наказаний и могли откупиться от военной службы денежной компенсацией или исполнением каких-либо повинностей. Грамота разделяла горожан на шесть категорий. Каждая теоретически представляла собой независимую корпорацию, имела право собраний для решения своих дел, а также избрания представителей в муниципальный совет, отвечавший за общее положение дел в городе. Для решения практических повседневных вопросов избирали исполнительный орган из шести человек во главе с мэром. Однако довольно скоро в большинстве городов эта сложная структура вступила в противоречие с реалиями жизни. К 1840-м годам муниципальные советы практически перестали собираться. Одной из причин отступления от первоначального замысла стало то, что Екатерина, как и ее предшественники, не смогла сбалансировать городские корпоративные органы соответствующими экономическими привилегиями. И дворяне, и крестьяне сохранили право торговать в городах, не будучи обремененными соответствующими обязательствами, тогда как купцы и другие городские сословия продолжали нести многочисленные повинности, что ставило их в неравные конкурентные условия по сравнению с чужаками.

Такие преимущества имели важное значение для развития кустарной промышленности, достигшей расцвета в конце XVIII века. Например, в текстильном деле крестьяне, освоив простейшую технику окраски и набивки ситца в маленьких мастерских, продавали свою продукцию на местном рынке, нередко прямо на улицах города. Интересно, что в России именно тяжелая промышленность стимулировала — а не вытесняла — промышленность кустарную. Именно металлургия производила необходимые орудия труда, облегчавшие мелкое товарное производство. В условиях плохих средств сообщения мелкий производитель имел ощутимое преимущество перед фабрикой, расположенной в нескольких сотнях километров, так как мог продавать свои изделия там, где он их производил.

На купцов такое положение накладывало дополнительные сложности, связанные с доставкой и хранением товаров. Те, кому не везло в делах и чей капитал соответственно был ниже установленного уровня, теряли свой статус и переходили в категорию мещан со всеми сопутствующими последствиями. В отсутствие каких-либо гарантий безопасности члены городских сословий постоянно ощущали на себе тяжкую ношу ответственности и угрозы своему положению, а потому делали все, чтобы избежать избрания на муниципальную должность, даже подкупая для этого своих коллег.

Для смягчения последствий конкуренции со стороны негорожан правительство в 1824 году признало «торгующих крестьян» особой категорией и решило выпустить за определенную плату особые лицензии. Мера оказалась практически невыполнимой, так как подразумевала регистрацию бесчисленного множества уличных торговцев и взимание денег, которых у большинства просто не было. Там, где власти проявляли рвение, снабжение городов продовольствием заметно ухудшилось, но в большинстве городов из этой затеи ничего не вышло.