Книга Цвет винограда. Юлия Оболенская, Константин Кандауров - Л. Алексеева

15 августа. ‹…› Уехали обормоты. Утром наскоро дописывала элегию Сереже, начатую накануне, но прерванную его появлением: он позвал меня провести вместе последний вечер.

М. И. Цветаевой

Резвым мальчиком впервыеВы явились мне.Бойко выбежали Вы – яПомню, как во сне,Шумный топот вдоль дороги,Ропот смеха, свар,Ваши тоненькие ногиВ складках шаровар –Слишком веселы для юбки,Для ковров легки,Для мальчишки слишком хрупки,Нервны и тонки,Слишком ровны для паркета,Грозны для травы.Слишком юны для поэтаБыли сами Вы.В августе в ином нарядеВстретить вас пришлось –Закрывала шляпа прядиСрезанных волос,Было слишком длинно платьеВ слишком ранний час –Быстрое рукопожатье разделило нас.Слишком юная для дамы,Но большой поэт,Но расстались навсегда мыИль на много лет.Слишком длинно я отвечуВам на пару строк.Слишком милой стала встречаВ слишком краткий срок.

Из дневника 1913 года:

. И вот я снова постепенно дичаю без людей. Впрочем, мне подарили книги: Мар Ив и С Я – по ним заканчиваю такое недолгое и такое милое знакомство с их авторами. Должна быть Вам благодарна за него – все-таки его как-то устроили Вы. Вообще всех коктебельцев приходится вспоминать, так же, как и Коктебель: столько милых людей не встретишь за всю жизнь. (Черновик письма К. В. Кандаурову)

Дискоболам

Дни мчатся. Волей иль неволей,Наш круг редеет все сильней.Уж смолкнул голос дискоболий,Как хруст бароновых камней.Друзья! И наше время близко,И наша кончится игра,Как взлет вертящегося дискаИли тяжелого ядра.Где руки те, что их метали?Загар их был как темный лак,А силу мышц их гибкой сталиУзнал угрюмый Карадаг.От Коктебеля до КадиксаТаких не встретишь – я не лгу.Так выбирает фернампиксыСудьба на нашем берегу!

Из дневника 1913 года:

‹…› Сегодня 16-е. Начала автопортрет. Послала мальчикам их элегии.

(Из неоконченного)

«Там, где, словно в колыбели…»

Там, где, словно в колыбели,Убаюкивает мореБесприютные суда, –В лучезарном КоктебелеНа торжественном собореОбормотского гнезда –Все мы провожали зориПосле тяжкого труда.На балконе стыло ложе:Магда, к стенке отодвинувХолст, терзаемый с утра,Даровала мир Сереже.Пела Брюсова Марина,Хором прославляли ПраИ клонило пианиноТень на наши вечера.Тихо гаснул отблеск стеколОт коварного закатаИз-за горного кряжа,Вынимал термометр Сокол,Вера наблюдала свято,Неусыпно сторожа, –Медленно корила братаЗа порывы мятежа.Уж светила нам в окно ночьРазвернувшимся весельем,Ярким вышитым шатром,А Михаил Соломоныч(За трудом его тяжелымНе сразил бы даже гром)Тщетно тщился дискоболамСделать шах и мат ядром,Роем жалящих двустишийКаждый был обезоружен,Каждый мстил по мере сил.Молчаливей всех и тише –Стал профессор с зодчим дружен,С Михаилом Михаил ‹…›

«Двойных холмов раскинуты шатры…»

Двойных холмов раскинуты шатры.В твоем окне ветвей узоры остры.А на стене причудливый и пестрыйТвердят узор причудливый чадры.И мимо правят тяжкий быт миры,Но здесь внутри их близнецы и сестры,Пунктиром напечатанные пестрым,Полет веков доводят до игры.И ты на этой несказанной граниВплетаешь в переливчатые тканиПорывы раздвоившейся мечты.

Из глубины предутренне беззвезднойРожденье дня внезапно смерть настигла.Безмолвно опрокинутые в бездну,Ужасны скал вонзившиеся иглы.В оцепеневшей розовой пустынеНе слышен волн бунтующихся скрежет.На море лодка раненая стынетИ мачтами скалистый берег режет.Нависла мгла, прозрачна и недвижна.Жизнь, как питье полынное, горька мне.Простерта тяжело и неподвижноМоя душа, распятая на камне.

Из дневника 1913 года:

. Вот я подошла к истоку лета – дорожному стихотворению. Лиризм все же одержал некоторую надо мной победу. «Валентина, звезда, мечтанье, как поют твои соловьи!» (строка из стихотворения А. Блока «Три послания»).

К. В. Кандаурову

Ты не забыт лукавой музой,Но был пропущен твой портретЗатем, что тяжкою обузойСчитал ты жесткий табурет.Не помогала спинка креселС дремотой нудною в борьбе.Ты слишком жив и слишком весел –Ну где ж позировать тебе!Зачем сидишь мрачнее тучи?Не ерзай! Сядь! Смотри левей!Хоть чтеньем строк моих летучихДремоту нудную развей!А, помогает скромный томик? –За чтеньем лучше позу дашь.Читаешь ты про «Желтый домик»,А «муза» точит карандаш.Свой длинный глаз ты смехом сузил,Хоть все прочитано не раз.Морщинок сеть стянулась в узелУ уголков веселых глаз.Мой робкий стих ты чутко славишь:Ведь бурей вздернуты однойИ зубы – ряд блестящих клавиш,И кончик носа подвижной.Прошедших лет тяжелой сменойТвое лицо утомлено,Но в искрах глаз без переменыИграет юное вино.Так из морщинистых предгорий,Тараща желтые стебли,Звездится голубой цикорийПо склонам выжженной земли[515].

На поднесение

Константину Кандаурову Его печати
Раисой, Магдой и Юлией[516]

Узнай неровный беглый почерк,Лихого «т» задорный крюкИ весь тебе знакомый очеркТвоих хвостатых закарюк.Не кажется ли это странным –Как будто в зеркале нежданном,В толпе, неведомой тебе,Идешь навстречу сам себе?Зачем же буквами твоимиМы начали тебе привет,Твое ж оттиснутое имя,А не черкнули наши три?О том в истории смотри.

Она ж гласит: тогда-то правилТаким-то царством Хан Даур.Каких же он держался правилИ был приветлив или хмур,О том за давностью преданьяНе сохранились. Мы в молчаньиМинуем, сделав поворот,И весь его державный род.Для них пестрели весны; зимыСменялись, снегом серебря, –Но мы за первым октябряЛетим, историей гонимы:Сей день был днем твоих крестин,И ты был назван Константин.

Делами занятый своими,Еще не сведав ремесла,Ты нес полученное имя,Куда судьба тебя несла.Не думая об этом факте,Подписывал его в контракте,На рапортах и на счетах,На всяческих иных листах,На каталогах «Мир Искусства»,На переплетах новых книг,Не думая, в единый миг,Без всякого при этом чувства.Но вот потомок древних ордЗакончил первый «натюр морт»…

Не так трепещут в вихре листья,Как трепетали буквы те,Что ты чертил дрожащей кистьюНа первом конченом холсте.Как будто сделались живые,Как будто их узнал впервые.Так имя сонное твоеВдруг получило бытие.Прими ж от нас живое имя,Его в контрактах не пиши:Пускай твои карандашиЖивут рисунками твоими,А эта скромная печатьКонтракты будет заключать.

1918. Москва

Война королей

Пьеса в стихах для кукольного театра «Петрушка»[517]

А вот – небылица в лицахПроизошла в столицах,Столицы – пиковая, бубноваяА лица ни для кого не новыя:А вот – важный корольИграет первую роль.А вот – дама модная,Королева колодная.А вот – верный слуга – Валет.Известны они сотни лет,И на каждого удальцаПриходится по два лица.А вот целая вереница –Им тоже хочется иметь лица,Но вот небылица из небылиц –До сих пор у них не было лиц!Двойка-неумойка, тройка-землеройка.Четверки-шестерки – грызут сухие корки,Семерки-осмерки – из темной каморки,Девятки-десятки – постятся и на Святки.А вот товарищ ПетрушкаНавострил ушки –Слушает, кто что болтает,Да на ус мотает.Не любит он, как монах,Сидеть в четырех стенахИ вовсе на него не похожеПовторять все одно и то же,Прежде сказанное-заказанное.Сегодня так позабавит,А завтра вдвое прибавит.Хочешь – развешивай уши,А не любо – так не слушай,И со словом крылатымНе ходит он по палатам,А закидывает на черное крыльцоКрасное словцо.

ПрологЗдравствуйте, почтеннейшая публикаИ вся Р.С.Ф.С. республика!!!Вот я – товарищ Петрушка –Самая задорная игрушка!Никогда не знавался с богатыми,Не дружил с дворцами и палатами.Забирался в тар-та-ра-ры –На задние дворы –Ходом – черным,Словом – красным, –Опасным!Сегодня в первый раз перед вамиГворю своими словами.Расскажу на свободе,Как в знакомой колодеКороли растеряли короны,Рассыпались картонные троны,Развалились карточные домики…Все мы, Петрушки, – комики;Но когда я все это взвесил,То стал особенно весел!

1