Книга Агония Российской Империи. Воспоминания офицера британской разведки - Робин Брюс Локкарт

В противоположность большевикам левые социалисты-революционеры не были готовы идти до конца в желании мира. Они были против Брест-Литовского мира и не приняли его, хотя удержали своих представителей в правительстве. Они лишили своей поддержки Украину, оккупированную немцами. Немцы повернули дело круто: они водворили подставное реакционное русское правительство и вернули землю русским помещикам. Для левых социалистов-революционеров такое положение было неприемлемо, и с самого заключения мира они повели ожесточенную партизанскую войну против русских помещиков и германских оккупационных войск. С обеих сторон эта война в миниатюре велась с ужасающей жестокостью. Доведенные почти до отчаяния страданиями своих соотечественников на Украине, левые социалисты-революционеры протестовали против рабской зависимости большевиков от немцев и называли большевистских комиссаров лакеями Мирбаха. Даже официальной прессе почти каждый день приходилось констатировать нарушения Брестского договора немцами; много места уделялось едким комментариям на угодливый тон кротких протестов Чичерина и едва ли вежливые ответы германского посла.

Реальное разногласие между двумя партиями русского правительства заключалось в том, что левые социалисты-революционеры видели в Германии главную угрозу революции. Большевики, или, скорее, Ленин, так как он один разбирался в этой путанице, решили не делать ничего, что могло бы повредить их непрочному миру. Они теперь боялись скорее интервенции союзников, чем дальнейшего наступления немцев. В сущности, обе партии были и против немцев, и против Антанты. Ситуация, однако, не была лишена комизма. Разоблачая деятельность левых социалистов-революционеров на Украине, большевики секретно снабжали их средствами для ведения партизанской войны с немцами.

Была и еще причина, разделявшая обе партии. Среди крестьян левых социалистов-революционеров поддерживали главным образом кулаки. Частью для того, чтобы укрепить свое положение в стране, а частью для того, чтобы получить больше хлеба, большевики организовали комитеты бедноты из крестьян-бедняков, которых подстрекали нападать на богатых кулаков и захватывать их хлеб.

Эти разногласия, очевидно, должны были привести к кризису. Левые социалисты-революционеры начали тайно подготовлять фантастические планы свержения большевистского правительства и возобновления войны с Германией. К четвертому июля, дню открытия V Всероссийского съезда, политическая ситуация была такова, что взрыв был неизбежен.

К этому съезду левые социалисты-революционеры специально готовились. Несмотря на то что выборы были подтасованы большевиками, им удалось провести около трети из восьмисот присутствовавших делегатов, и в первый раз с ноября 1917 года большевики встретили в своем тщательно ограждаемом парламенте официальную оппозицию.

Съезд заседал в московском Большом театре. В партере, где прежде сидели балетоманы и увешанные драгоценностями представительницы денежной буржуазии теперь разместились делегаты: направо, против сцены большевистское большинство, состоящее из солдат, одетых в защитную форму; налево — оппозиция левых социалистов-революционеров — по их мускулистым рукам и блузам было видно их деревенское происхождение.

На сцене, где Шаляпин впервые обессмертил роль Бориса, сидят члены ЦИКа — пестрое сборище интеллигентов — около полутора сотен, среди которых преобладают евреи.

За длинным столом поперек авансцены сидит президиум, в центре которого председатель — Свердлов. Он еврей, настолько смуглый, что в нем можно подозревать присутствие негритянской крови. Благодаря черной бороде и горящим черным глазам он похож на современное воплощение испанского инквизитора. Налево от него Афанасьев, секретарь ЦИКа, незначительный молодой еврей с нервно дергающимся глазом, и Нахамкес, редактор «Известий», более знакомый публике под псевдонимом Стеклова.

За этим же столом сидит Зиновьев, председатель Ленсовета. Чисто выбритый, с огромным лбом, он производит впечатление умного человека, соответственно своей репутации направо от Свердлова сидят вожди левых социал-революционеров: Камков, Карелин, оба молодые евреи, чисто выбритые и хорошо одетые, по-видимому принадлежащие к интеллигенции, Черепанов, и с краю Мария Спиридонова, тридцатидвухлетний вождь партии. Очень просто одетая, с темными волосами, гладко зачесанными назад, и в пенсне, которым она беспрестанно играет, она похожа на учительницу Ольгу из чеховских «Трех сестер». В 1906 году, еще девочкой, она прославилась убийством Луженовского, тамбовского вице-губернатора. Она была выбрана партией для выполнения этого террористического акта; в середине зимы 1906 года она дожидалась Луженовского на станционной платформе в Борисоглебске и выстрелила в него из револьвера, когда он выходил из вагона. Выстрелы попали в цель, но попытка покончить с собой не удалась. Она была уведена с платформы и позже изнасилована казаками. Ее приговорили к смертной казни, но, сжалившись над ее возрастом, царь заменил смертную казнь пожизненной каторгой. По серьезному, почти фанатическому выражению ее глаз видно, что страдания отразились на ее рассудке. Она, скорее, истерична, чем деятельна, но ее очевидная популярность среди последователей показывает, что ее все еще считают одной из трогательных фигур революции.

За столом президиума тесными рядами разместились остальные члены ЦИКа. Здесь находятся настоящие большевистские вожди и главные комиссары. Они присутствуют в полном составе от Троцкого до Крыленко — хмурого, дергающегося общественного обвинителя. Нет только Дзержинского и Петерса. Этим мрачным вершителям большевистского правосудия некогда бывать на съездах. Ленин тоже опаздывает, по обыкновению. Он проскользнет позже, тихо, незаметно, но как раз вовремя.

Кругом, в ложах и ярусах сидят друзья и сторонники делегатов. Вход только по билетам, и каждый вход, каждый коридор охраняется отрядами латышских солдат, вооруженных до зубов винтовками, револьверами и ручными гранатами.

В большой царской ложе — представители официальной печати. Я занимаю место в большой ложе партера, направо от сцены, вместе с Лавернем, Ромэем и другими членами союзнических миссий. Как раз над нами сидят представители германского, турецкого и болгарского посольств. К счастью, мы сидим не друг против друга, а то это испортило бы нам зрелище.

С самого начала атмосфера заряжена электричеством. Первый день съезда посвящен речам делегатов меньшинства. Говорят только о политике партии. Левые социал-революционеры обличают три великих преступления — Брест-Литовский мир, комитеты бедноты и смертную казнь. Они подкрепляют свои обличения мирного договора рассказами о немецких зверствах на Украине. Большевики защищаются. Настоящее сражение открывается на второй день, когда с обеих сторон выдвигается тяжелая артиллерия. Бой открывает Свердлов, который мудро предупреждает атаку левых социалистов революционеров. Он допускает ужасы немецкой оккупации и доказывает, что Россия слишком слаба, чтобы вести войну. Меньше успеха имеет его защита комитетов бедноты. Он ядовито отмечает отношение левых социалистов-революционеров к смертной казни: «Левые социалисты-революционеры, — говорит он, — возражали против смертного приговора над адмиралом Щастным. В то же время они работают с большевиками в чрезвычайных комиссиях. Один из членов их партии — зампред московской ЧК, который привел в исполнение много смертных приговоров без суда. Следует ли это понимать так, что левые социалисты-революционеры против смертной казни по суду и за нее, когда нет суда?». Он садится под аплодисменты и смех со стороны большевиков.