Книга Путь к сердцу. Баал - Вероника Мелан

– Я сам.

– Сам он… – проворчали с водительского сиденья. – Сам ты умаешься за месяц-два, поверь мне, и захочется видеть готовый результат. Так что, когда «насамкаешься» – дай знать.

– Хорошо.

К чему спорить?

– Дом, щит, «живите-рожайте», будьте счастливы, – Баал смотрел на хижину. Смотрел спокойно, с внутренним спокойствием – знал, у них с Алей впереди новая счастливая жизнь. Долгая, интересная и впервые наполненная смыслом. А ее смысл – как раз то, что от него постоянно ускользало. А теперь оно пришло, поселилось в душе, как знание, как маячок во тьме, и на сердце стало легко и спокойно. – Что ты хочешь за все это взамен?

Начальник повернулся и взглянул на него с притворным удивлением.

– Как что? Тебя. Всего и с потрохами. Будешь ходить, как и раньше, на работу, а после возвращаться домой, к семейной жизни. Где еще я буду брать демона-проводника? Нового искать? Увольте. Не молод я, за демонами бегать…

А тут был сарказм, но не злой, скорее, веселый.

– Для «ходить на работу» мне нужен Портал.

Глаза Дрейка поблескивали в полумраке салона.

– А что, я щиты ставить не разучился, а Порталы разучился?

– А ты достаточно для этого молод? – не удержался, ввернул шпильку Регносцирос.

– Поговори мне еще, будущий папаша. Глядишь, посмотрю на тебя, и точно вспомню, какого это – быть молодым.

Баал, сколько ни силился, так и не понял, какая доля шутки в этой шутке. А что, если и правда?…

Подумал, отпустил – не его дело.

– Так что, – подвел итоги Начальник, – это беспроигрышный вариант, не находишь? Работа при тебе, женщина при тебе, друзья тоже. Зарплата хорошая, я рядом. Ну что, порадуешь старика согласием? Я старался, продумывал, мозговал.

И правда, старался.

Баал сидел в чужой машине и испытывал такую благодарность, которая не уместилась бы ни в этот салон, ни в целый двор, ни в целый мир. Его собственный отец не сделал бы больше…

– Согласен, – ответил хрипло, – конечно, согласен.

Слева втянули воздух. И облегченно выдохнули.

* * *

– Наш дом? Правда, наш?

– Да.

– И ты построишь его сам?

– По крайней мере, постараюсь.

– И помогать мне позволишь?

– Позволю.

Алька ликовала.

– Буду еду тебе варить, да? Мыть тебя, расчесывать, ухаживать за тобой. Ласкать по вечерам…

– Почему только по вечерам?

Она ничуть не смутилась, хотя над головой висело яркое солнце, а зеленый лес весь изрезан резкими бликами – день-деньской.

– Хочешь начать прямо сейчас?

Улыбнулась хитро и нежно.

– Хочу, – и его руки потянулись к вырезу ее блузки. – Кого будем делать первым – девочку или мальчика?

Алька смеялась:

– Девочку, чтобы на тебя была похожа. Или мальчика, чтобы на меня.

– А если мальчик будет похож на меня, а девочка на тебя?

– Тоже идеально!

– Или, – Баал уже не мог оторваться от этих сочных теплых губ, – пусть будут… похожи… на обоих…

– Согласна…

Последнее слово получилось скомканным, почти неслышным из-за ласк. Когда ее груди показались наружу из расстегнутого выреза платья и Баал сполз губами к ним, он подумал о том, что, наконец, понял, зачем старый лис Дрейк, наряду с брусом, цементом и рубероидом, приволок к стройке кучу одеял.

Целую. Кучу. Одеял.

Понял.

И усмехнулся.

* * *

Танэо. Лиллен.

Год спустя.

Утро как утро – ничем не примечательное: залитые косыми рассветными лучами сады, мощенные плиткой дорожки и ухоженные клумбы, блеск покрытой росой травы – самое что ни на есть обычное.

И да, непримечательное, если бы не одно событие – разбросанные повсюду компакт-диски: по лавочкам в парках, во дворах, на ступенях крыльца, у входа в школу, на подоконнике магазина. Все диски в хрустких бумажных конвертах, на всех одна и та же надпись – «Жителям Лиллена». Без почтовых штемпелей, без конкретного имени, без обратного адреса.

Тильда Леонидовна – полная розовощекая тетка-кухарка, работающая в общественной столовой, – нашла такой, когда выходила из дома. Валяющимся на клумбе между розами. Ступила в сырую травку, замочила ноги в туфлях, прошептала: «Безобразие!» – и долго крутила находку в руках. Что это – послание жительницам от правящей Общины? Почему без указания тематики и рекомендуемого времени просмотра? Положила диск в сумочку, решила расспросить на работе бабку Тосю – та всегда знала все обо всем, да еще и самого утра.

– Не могли пригласить всех на собрание? Раздать эти диски на руки? Зачем розы мять? Безобразие.

Леонидовна вышла из калитки и зашагала вдоль по пустынной еще в этот час улице.

Вторым человеком, нашедшим в то утро заветный диск, оказался дворник Савва – молодой вихрастый парень в бежевом рабочем балахоне, с метлой в руках. Он тоже долго изучал находку – прикидывал, на чем бы устроить просмотр, если в съемной комнатушке нет проигрывателя? – через минуту сунул конверт в карман и принялся за работу.

Еще через час конверты массово пошли по рукам жителей – их находили все и всюду: Розалина Митина рядом с собственным забором, старушка Алла Акимовна на скамейке в парке, собравшиеся для игры в мяч на спортивной площадке подруги Тамара, Малика и Нонна – перед входом на стадион.

Сотни конвертов, тысячи конвертов – они попадались старым, молодым, мужчина, женщинам – всем.

К обеду дошли и до правительственных лиц. До любопытных стражниц, до бесшабашных школьниц, до воспитательниц, чиновников, работниц рынка. И отовсюду в разное время дня с экранов вдруг зазвучал Алькин голос. И всегда все начиналось с одного и того же предложения:

– Жительницы Лиллена! Меня зовут Алеста Гаранева, и я – дочь Ванессы Тереньтевны Гараневой, прежде проживающая, как и все вы, в Лиллене.

Шушукались, глядя на экран, три соседки по улице Гринная:

– А не та ли это Алеста, которая в прошлом году пропала? Не сестра ли Хельги, что в управлении?

– Она самая.

– И посмотри! Живая и здоровая, а говорили – сгинула не то у «диких», не то в Равнинах.

– И ребенок у ней на руках сидит. Девочка! Черненькая какая, принцесска-то! Неужто Алеста эта до храма все-таки добралась? Мир ей и счастье, спасибо Дее!

И одна из соседок нарисовала над грудью пальцами символ плодородия.

– Вы, наверное, удивлены, что я отправляю вам послание спустя столько времени, но, поверьте, в этом есть важный смысл и цель, ибо я хочу развенчать многое из того, во что верила сама, во что верите сейчас вы, во что нас заставили поверить…