Книга Жили-были двое - Екатерина Риз

В машине по большей части тоже молчали. Ефимов изо всех сил пытался придумать нейтральную тему для разговора с сыном, но после того, что поведал ему этим утром, все остальные разговоры, даже про диктант, казались, безумно глупыми. Поэтому лишь кидал тревожные взгляды в зеркало заднего вида, на Митю, но тот хоть и был молчалив, непривычно молчалив, но при этом расстроенным и встревоженным не выглядел. По пути заехали в кондитерскую, Толя купил пару маффинов, вспомнив о том, что в школу Мите нужно что-то с собой дать. А сегодня день кувырком, и едут, торопясь успеть к пятому уроку, и вместо привычного яблока, воды и бутерброда, вроде как полезного, как уверяла Саша, он купил сыну кексы с помадкой и орехами. И, наверное, должен чувствовать себя заботливым отцом, а его, от неизвестности, точит червь тревоги.

— Вкусный кекс, — сказал Митя в машине. Не удержался, принялся откусывать от маффина, и это были первые слова, что он сказал ему. Ефимов незаметно выдохнул, решив, что дело сдвинулось. А наблюдая, как Митька стряхивает крошки с лацканов пиджака, неожиданно улыбнулся. Да, в его машине сорят, а он улыбается. Разве это не отцовские чувства? Первейший инстинкт.

— Ты воду взял? — спросил его Толя, когда дверь открыл и помог выпрыгнуть из автомобиля. Митя на самом деле выпрыгнул, а Ефимов сам взял его рюкзак.

— Взял. И кекс взял. Надо ещё таких купить, хотя мама вкуснее печёт.

— Правда?

— Да. С изюмом и даже с вареньем. Однажды так делала, вкусно было.

— Супер. Какой этаж?

— Третий. Скоро перемена.

— Вот видишь, успели.

Они вошли в школу, прошли мимо охранника, Митя привычно огляделся, потом взялся за ручку рюкзака, что Ефимов нёс, и потянул того к лестнице. Они поднялись на один пролёт, и тогда уже Толя понял, что Митя посматривает на него.

— Что? — спросил он.

— Куда ты сейчас поедешь?

— На работу. А потом заеду к маме на работу.

— А ты отвезёшь меня на секцию, ты обещал.

Толя машинально руку протянул, по волосам его потрепал.

— Отвезу, конечно.

Митька очень серьёзно кивнул и отвернулся, но Толе показалось, что он заметил тень улыбки на его губах.

Учительница Мити, Светлана Аркадьевна, первые минуты знакомства смотрела на него, как на инопланетянина. Ефимов представился по всей форме, уведомил ту, что он является родителем, извинился за такое серьёзное опоздание, как и наставляла его поутру Саша.

— У нас сложились непредвиденные обстоятельства, — вещал он с улыбкой, с которой обычно разговаривал с потенциальными партнёрами по бизнесу. — Но такого больше не повторится, клянусь. Митя очень боялся опоздать на диктант.

Светлана Аркадьевна его выслушала, затем рассеянно кивнула.

— Да, очень хорошо. То есть, ничего страшного… простите, Анатолий…

— Владимирович, — подсказал ей Ефимов и широко улыбнулся.

— Анатолий Владимирович. Очень рада с вами, наконец, познакомиться.

Что означало это «наконец», до конца осталось невыясненным — его вежливая улыбка, её вежливая улыбка. Толя ещё окинул заинтересованным взглядом класс, детей, посмотрел на своего… своего ребёнка, выкладывающего учебники из рюкзака на край парты, а когда Митя глаза на него поднял, подмигнул. Потом сделал несколько шагов и наклонился к нему.

— Я буду дома к четырём, и поедем на секцию. Да?

Митя кивнул.

— Удачи с диктантом. — Ефимов коснулся пальцем его носа. — И не хмурь брови.

Митя отстранился от его руки, фыркнул.

— Вот ещё.

Особо срочных дел на сегодня запланировано не было, но Ефимов их себе придумал буквально за пару минут. В машине перед школой посидел, постучал пальцами по рулю и решил — надо ехать. Поехать, проконтролировать, посмотреть, удостовериться… Хоть чем-то занять себя на пару часов, чтобы так сразу не ехать к Саше и не сознаваться. Он уже предчувствовал её бурную реакцию. Бурную, неадекватную, взрывную и, наверное, вполне объяснимую. Саша хотела присутствовать при разговоре с Митей. Толя даже представлял, как она будет сидеть рядом, держать сына за руку и через каждые полминуты интересоваться у того: «Милый, ты понимаешь?», «Митенька, ты расстроился?». А Ефимов вот взял и всё сделал по своему, без материнского беспокойства и советов с психологами. Уже знал, что Саша ему скажет: что он бесчувственный эгоист. Примерно так он и сам о себе думал, но угрызения совести весьма удачно перекрывало ощущение восторга, распирающего грудь. Поэтому долго о том, как неправильно он поступил, Толя думать не смог, вот и решил прокатиться до офиса строительной компании, что-нибудь да проконтролировать. Так сказать, под настроение.

А в торговый центр приехал уже после трёх. В желудке пусто, в голове тоже, ни одного достойного оправдания не придумал, и поэтому немного нервничал. Подумал купить цветы, явиться, шикарным жестом подарить букет… Но в последний момент решил, что Саша сразу поймёт, что он сделал что-то не то. Особенно, если он перегнёт с шикарностью.

Прежде чем войти в магазин, осторожно заглянул, высматривая покупательниц. Дверь чуть шире приоткрыл, заглядывая, колокольчик над его головой звякнул, и Саша обернулась. Заполняла какие-то бумаги за стойкой, его увидела и кивнула.

— Заходи. Никого нет.

— Мне нравится этот магазин, когда никого нет, — признался Толя. Дверь за собой закрыл, взгляд невольно заскользил по женскому белью, развешенному и тут и там. Ефимов опомнился буквально секунд через двадцать, кашлянул, и тогда уже Саше улыбнулся. — Привет.

Саша наблюдала за ним со смешанными чувствами, а уж когда Толя немного завис перед стендом с кружевным бельём, и вовсе занервничала. Немного, вспомнив, что прошлую ночь провела с ним в одной постели. И нельзя сказать, что всё прошло целомудренно, хотя Саша изначально на этом настаивала, это было главным условием, и Ефимов, конечно же, поклялся. Правда, уже в постели оказалось, что его руки живут своей жизнью, и он за них неответственен, как бы не старался. А он старается, даже не придвигается к ней ближе, чем на десять сантиметров.

— Я держусь на расстоянии, — говорил он ей негромко. — Потому что если бы я придвинулся, ты бы это очень хорошо почувствовала, поверь.

— Ты обещал, Толя, ты обещал терпеть столько, сколько понадобится, — напомнила она.

Он за её спиной вздохнул. Тяжело и тоскливо.

— Я помню. Но это трудно.

Вот тут Саша не удержалась и притворно ахнула.

— Серьёзно?

— Да. — Его рука снова оказалась на Сашином животе. Погладила, пощекотала, Ефимов шевельнулся, и Саша поняла, что он придвинулся. Пришлось пнуть его по лодыжке. И в который раз шикнуть:

— Ефимов.

И вот так прошла половина ночи. Так что, не мудрено, что проспали утром. А теперь он перед ней и таращится на кружевное женское бельё, при этом весьма красноречиво ухмыляясь. Правда, как только на Сашу взгляд перевёл, ухмылка с его губ исчезла. Это, признаться, немного насторожило.