Книга В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война - Андрей Окулов

— Der Putsch ist aus! Dcr Putsch ist aus! — «Путч закончился!»

Члены ГКЧП улетели на самолете в неизвестном направлении.

Тогда все думали на Кубу или в Китай. То, что они направились в Крым к Горбачеву, казалось невероятным. Наверняка, когда они заваривали всю эту кашу, Горбачев был настолько уклончив и невнятен, что они восприняли это как поддержку своих действий. Он же выигрывал в любом случае: если бы путч победил, он мог его возглавить, а когда он провалился — Горбачев оказался жертвой заговорщиков.

Когда журналист прокричал свое сообщение в домофон на дверях посольства, оттуда недоверчиво ответили, что у них еще нет таких сообщений. Он посоветовал включить радио или телевизор.

Мимо проехала машина посла. Он возвращался с телевидения. Сквозь стекло было видно, что он — красный как рак. Это надо же так ошибиться! Знать надо, кого и когда поддерживать…

Из дверей выглянул знакомый сотрудник с тревожным вопросом на лице. Я ему с ходу выпалил:

— Все кончилось. Путчисты сбежали!

— Слава богу! — ответил он. — Но мы тут посоветовались и решили визы вам не давать. На границе есть свои списки, они вас там найдут и вышлют. А мне… мне тогда уж точно здесь не работать.

Причина уважительная. Я решил, что на фоне последних событий это не такая уж большая неприятность. Но спустя два месяца, когда я снова собрался в Москву, последовал новый отказ! Из посольства пришел пакет с моими документами и маленькой запиской: «В настоящий момент Ваш въезд в СССР нежелателен».

Списки «отказников» до сих пор не сменили. Я написал письмо в «Известия», его опубликовали. После этого визу дали, и я поехал в родной Питер.

В декабре 1991 года в московской газете «Куранты» появилась статья «Добро пожаловать, господа антисоветчики», где и был опубликован этот самый «черный список» людей, около 200 фамилий, которым въезд в страну был запрещен но идеологическим мотивам. В нем я нашел множество знакомых имен. Нашел и себя, под номером 105.

Но на границе меня снова взяли! Оказывается, в списках, которые были на границе, я все еще значился «идеологическим диверсантом»! Два часа разбирались, потом офицер вернул мой паспорт и сказал:

— Езжайте, кому вы сегодня нужны!

Какое счастье, что наконец я был никому не нужен! Советская бюрократия пережила сам режим.

* * *

В середине восьмидесятых многие говорили о безнадежности нашей деятельности: «Вся эта возня бессмысленна. Посмотрите на свои силы и на силы советского режима. Служить России, которой нет? Абсурд!» После 1991 года говорили другое: «Какой смысл был пренебрегать карьерой, рисковать… Ведь советский режим все равно бы развалился. А вы-то здесь при чем?»

Действительно, как оценить вклад НТС в крушение большевизма? Что считать мерилом?

В середине девяностых одна женщина из Москвы написала нам письмо: «Спасибо вам за то, что в удушливое время вы держали открытой для нас форточку, через которую можно было надышаться».

* * *

Общий кризис социализма. Машина, созданная Лениным-Сталиным, выработала весь свой ресурс. Горбачев, вовремя отказавшись от коммунистических лозунгов и механизмов, мог спасти не только единство страны, но и свою собственную власть. Но он пытался спасти не страну, а социализм. Он не раз заявлял, что не приемлет права частной собственности. Он думал, что социалистическую модель можно починить, подлатать и она заработает. Не заработала. И не могла заработать.

Но куда же подевались поколения, которым промывали мозги? Почему тогда, в августе 1991-го, истинные коммунисты не встали живым щитом вокруг обкомов и райкомов? Куда смотрела огромная армия политработников? Ведь — ядерная держава, сильнейшая армия… На их политическую обработку потратили десятилетия!

Все это оказалось никому не нужно. Все, включая большинство правящего слоя, поняли и почувствовали, что из попыток спасения этого режима ничего хорошею не выйдет. А ГКЧП, который этого не понял, лишь ускорил развал.

Не было духа.

Духа сопротивления. Который нельзя искусственно создать, нельзя сломить одной лишь силой, нельзя подорвать даже самой массированной пропагандой.

Но можно ли просчитать, вычислить его присутствие, силу или полное отсутствие?

Можно только предположить, угадать. Или ошибиться. Точный ответ может дать только история. Тогда, когда все уже будет позади.

В 1945 году Гитлер создал организацию «Вервольф» («Оборотень»), которая должна была развязать партизанскую войну против войск союзников. Расчет был сделан на то, что немецкая молодежь будет мстить за поражение Германии, за родных, погибших на фронтах и под бомбами. Промывка мозгов в Третьем рейхе была беспрецедентной и длилась более 12 лет. Вся страна была просто нашпигована оружием. Но никакого сопротивления не было, и организация «Вервольф» осталась лишь на бумаге.

В послевоенном американском пропагандистском фильме «This is your Job in Germany» («Это твоя работа в Германии») оккупационные власти говорили своим военнослужащим, что их окружают тайные члены нацистской партии, которые в любой момент могут вонзить им нож в спину. Основным лозунгом американской оккупационной армии был «No fraternization» — «Никакого братания». Имелось в виду местное население. У которого был совсем иной лозунг: «Anpassungsfaehigkeit». Что по-немецки означает: «Способность к приспособляемости». Умение выжить в разрушенной стране. Солдаты оккупационных армий стали для немцев не врагами, а важным источником сигарет, кофе, тушенки и прочего дефицита. При полном обесценивании рейхсмарки (до денежной реформы 1948 года) самой надежной валютой стали американские сигареты. Появился даже шутливый стишок:

Wenn Ami mit der Schwester spielt,

Bekomme ich ein «Chesterfield»!

(Если янки порезвится с моей сестренкой, я получу «Честерфильд»!)

Огромное количество мулатов, которых немки рожали от американских темнокожих солдат, даже получило в народе особое название — «Besatzungskindcr» — «Дети оккупации». Вроде «фестивальных детей», появившихся в нашей страпе после Фестиваля молодежи и студентов 1957 года.

Британский комендант Гамбурга велел расклеить но городу объявления, что оккупационные власти ищут хотя бы одного человека, который признается, что был убежденным нацистом и верил в Гитлера. После войны оказалось, что во время войны все немцы участвовали в Сопротивлении или были вынуждены служить нацистскому режиму в силу различных обстоятельств… Непонятно, кто же тогда завоевал чуть не всю Европу?!

В 1940 году немцы занимают большую часть Франции (а после 1942-го — оккупируют всю страну). Меньшая часть населения уходит с де Голлем, большая — остается под оккупацией. И приспосабливается как может. На отделениях гестапо немцы вывешивают объявления: «Доносов на соседей больше не принимаем». Этих доносов были миллионы. Оказывается, таким образом многие пытались свести старые счеты. Движение Сопротивления тоже было. Но расцвет его пришелся на более поздний период войны, когда Германия начала терпеть серьезные поражения на фронтах. Французы, которых в массовом порядке стали угонять на работу в Германию, начали бежать в леса. Предприимчивые англичане просто сбрасывали в места их скопления с самолетов оружие и боеприпасы. Многие таким образом стали партизанами автоматически.