Книга Арабская жена - Таня Валько

— Дорота! — словно сквозь туман я слышу резкий голос Баськи. — Пойдем-ка в кухню, выпьем кофе. — И она куда-то тащит меня.

— Не хочу-у-у… — Я изо всех сил упираюсь ногами. — Дай мне поразвлечься!

— Оставь ее в покое и перестань, в конце концов, всех муштровать, — защищает меня пьяная в стельку Божена.

Но все же под осуждающим взглядом Баси хмельной кураж и угарная фантазия выветриваются из меня, и мне уже хочется немного передохнуть. Увидев на диване свободное место, я заваливаюсь на него и, увы, нахожу опрометчиво оставленную бутылку с красным вином. Не знаю, как мне это удается, но опорожняю я ее почти одним махом. В следующую же минуту мне становится чертовски грустно, я чувствую себя всеми брошенной, никем не понятой и ужасно одинокой. Слезы наворачиваются на глаза, бегут по щекам и шее, капают в вырез платья.

— Я хочу домой… хочу к себе домой. В свой дом, — доносятся до меня чьи-то неистовые причитания.

Кто-то крепко берет меня под мышки и тащит в ванную. Я пошатываюсь на ногах.

— Ты сдурела, Дорота?! — резкий голос разрывает мне барабанные перепонки. — Чтобы на первой же вечеринке вот так опозориться! К тому же это я тебя привела! Спасибо тебе большое! — кричит Бася.

Хватка у моего плеча неожиданно слабеет, и я, будто мешок картошки, падаю на пол, ударяясь головой об умывальник. Острая боль в голове отрезвляет меня.

— Господи Иисусе! — совсем рядом звучит пронзительный истерический вопль.

Я пытаюсь опереться на локти, но в ушах шумит, и голова болит немилосердно. Снова падаю как подкошенная и вою во всю глотку.

— Под холодную воду ее! Под душ! — Это Баська раздает указания.

— А-а-а-а! — ору я под ледяной струей. Защищаясь от воды, размахиваю руками и обливаю всех вокруг.

Дария тоже залезает в ванну и пытается меня удержать. Уже немного отрезвев, окидываю взглядом окружающих. Лица у них вытягиваются от удивления, а я не без чувства облегчения замечаю, что среди девчонок нет ни одной трезвой, у всех подгулявший вид.

— Покажи, что у тебя тут. — Божена склоняется над моей головой и осторожно прикасается ко лбу. — Придется зашивать, — констатирует она, оборачиваясь к собравшимся.

— Да ты что? — бормочу я.

— Я звоню своему старине, — не обращая на меня ни малейшего внимания, говорит Божена участницам нашей шальной вечеринки, которые трезвеют прямо на глазах.

Меня оставляют неподвижно лежать в ванне — именно тут мне, похоже, безопаснее всего; все остальные пускаются в дебаты. Самое растерянное лицо у Божены: наверняка ее мужу не понравится, что она участвует в таких пьянках. Знать-то он об этом, конечно, знает, но теперь увидит весь этот кавардак и светопреставление собственными глазами.

— За дело, бабы!!! У нас десять минут! — рявкает Баська, отдавая очередную команду. Сразу видно — жена военного.

Мне через приоткрытую дверь видно только мелькающие платья и подошвы туфель. Через минуту девчонки — вчетвером, кажется, — влетают в ванную комнату и перетаскивают меня из ванны на пол. Я будто резиновая, даже сидя едва удерживаю равновесие. В бешеном темпе они меня переодевают, сушат мне волосы, прикладывают к кровоточащей ране на лбу прокладку «олвейз» и переносят меня в гостиную, в которой — о чудо! — идеальный порядок и пахнет лавандой. На протертом до блеска журнальном столике стоят блюда с пиццей и пирожными и стаканы с колой. Я гляжу на девчонок с подлинным восхищением, а они заливаются смехом.

— Извините, — уже более осмысленно шепчу я.

— Чтоб это было в последний раз, — серьезно произносит Бася.

— Да ладно тебе, со всяким может приключиться, — понимающе говорит Божена. — Лишь бы и в самом деле не слишком уж часто.

— Благодаря тебе моя квартира убрана в экспресс-режиме. — Зося выглядит вполне довольной. — Ни о чем не беспокойся, ты еще молодая, потому и глупая. — Все снова заливаются громким смехом, и как раз в этот момент в гостиную входит приземистый араб в зеленой униформе хирурга.

— Кому на этот раз надо пришить голову? — шутливо спрашивает он, обнимая и целуя Боженку.

Приоткрываю глаза и вижу нашу спальню. У меня все болит, я не в состоянии пошевелить даже мизинцем, не говоря уж о голове, которая буквально трещит от боли. Не знаю, то ли это похмелье (которого у меня никогда не было), то ли результат приключения в ванной Зоси. Уголком глаза замечаю какое-то движение и медленно поворачиваю голову в сторону балкона. Кто это, Марыся? Нет, она бы себя так тихо не вела. Открываю глаза шире и вижу знакомый силуэт на фоне ярких лучей солнца.

— Неплохо ты развлекалась в мое отсутствие, — иронизирует Ахмед.

Надо же, именно сегодня его черти принесли! А может, это родственнички сообщили ему о том, что меня всю ночь не было дома?

— Я познакомилась с несколькими замечательными польками, которые счастливо живут со своими мужьями-ливийцами. Они приобщают меня к здешней действительности, — оправдываюсь я, словно маленькая девочка.

— Да-да, вижу. Довольно активная деятельность, — продолжает издеваться он.

— Ну уж извини! — Рассерженная и уже окончательно проснувшаяся, я сажусь в кровати. — Ты смотался непонятно куда, непонятно насколько и непонятно с кем, оставил меня одну — и это, по-твоему, нормально?! И ты еще предъявляешь мне претензии?! — возмущаюсь я.

Тут Ахмед подскакивает ко мне, одной рукой хватает за ворот ночной сорочки, прямо у шеи, а ладонью другой начинает наотмашь хлестать меня по щекам.

— Ты сука, ты шлюха, ты все время пыталась водить меня за нос! — во все горло вопит он. — Ты обыкновенная развратница, ты уличная падаль!

Он бьет все сильнее, но я не чувствую боли, не вырываюсь, не кричу и не плачу. Свой запас слез я уже пролила, а душевные муки ослабляют ощущение физической боли. Я гляжу на него широко раскрытыми глазами и даже не жмурюсь под градом ударов.

— Что, приятно, да?! Мало ты в Польше шлялась, приехала сюда, чтобы снова начать шляться! Я уже один раз простил…

— Что ты мне простил, идиот?! Ты психически больной человек.

Кажется, с меня хватит. Я замахиваюсь и изо всех сил бью его кулаком в нос. Он опрокидывается на спину и, ничуть не расслабляя хватки, тащит меня за собой. Мы падаем на пол, но я, напуганная до предела, высвобождаюсь и молниеносно вскакиваю на ноги. Ахмед, продолжая лежать, дотрагивается до своего носа и ошарашенно смотрит на кровь, бегущую по пальцам. Мне так страшно, что перехватывает дыхание, но вместо того, чтобы убегать, я стою как вкопанная. Теперь-то он точно меня убьет!

— Ты хочешь доказать свою невиновность при помощи кулаков, да? Значит, я был прав, — тихо говорит он, не скрывая удовлетворенности.

Я сажусь на край кровати и грустно опускаю голову. Все бессмысленно. Никогда в жизни мы не поймем друг друга.

— Я познакомилась с женщинами, которые замужем, у которых есть дети, и мы вместе проводили время. Вот и все, — сообщаю ему. — Больше мне нечего сказать, а если тебе хочется выдумывать какие-то истории, то это твои проблемы. — Я произношу эти слова в пространство, даже не поворачивая головы в сторону Ахмеда.