Книга Водяра - Артур Таболов

Так случилось, что его старшая сестра, живущая в Москве, в это время развелась с мужем, оставив его фамилию. Серенко зарегистрировал брак с ней, прописался на ее жилплощади, через полгода развелся, разменял квартиру с большой доплатой и стал полноправным москвичом. Было не совсем понятно, каким образом в ЗАГСе оформили брак, не обратив внимания, что у жениха и невесты одни и те же родители. Впрочем, почему не понятно? Наоборот, понятно. Скрепы государственного устройства расшатывались, как такелаж на ветхом, отслужившем свой срок корабле, за взятку стало возможным то, о чем еще несколько лет назад нельзя было и помыслить.

Панкратов не был чистоплюем. Он понимал, что жизнь есть жизнь, каждый устраивается в ней как может. Но способ, избранный Серенко, почему-то вызывал у него брезгливость. Что-то не то в нем было. Не то, не то.

Пекарский сдержал слово: служба безопасности и дела, которыми занимался председатель "Русалко", не пересекались. В ведении Панкратова была связь с оперативно-розыскными подразделениями милиции, созданными для контроля над алкогольным рынком, с налоговой полицией, с прокуратурой и ФСБ. С Серенко он обычно встречался раз в месяц на планерках и был удивлен, когда однажды утром, в середине сентября, секретарша председателя сообщила ему по внутреннему телефону, что шеф хочет его видеть.

"Русалко" арендовала помещение в Институте информационных технологий возле Донского монастыря в громоздком, старой постройки здании с запутанными переходами с этажа на этаж, с обшарпанными аудиториями. Вход в ассоциацию был отдельный, с улицы, в узком коридоре теснились бухгалтерия, плановый и юридический отделы, компьютерный центр. Там же размещался кабинет Панкратова, который он делил с тремя своими сотрудниками, бывшими операми ГУВД Москвы. Приемная и кабинет Серенко по другую сторону гулкого вестибюля впечатляли своими размерами и евроремонтом, у входа был пост охраны, что было призвано создавать у посетителей впечатление, что они пришли в очень серьезную организацию.

Когда Панкратов вошел в приемную, там никого не было, но секретарша, крупная крашеная блондинка с выразительным бюстом, знающая, как и все секретарши, о напряженных отношениях начальника с шефом службы безопасности, сухо сообщила, что нужно подождать, так как Николай Евдокимович сейчас занят.

- Дайте мне знать, когда он освободится, - равнодушно произнес Панкратов и направился к выходу.

- Минутку, спрошу… Панкратов, - сообщила она по интеркому. - Примете?.. Входите, Николай Евдокимович вас ждет.

Приподнявшись из-за стола, Серенко пожал Панкратову руку, жестом указал на кресло для посетителей и сразу перешел к делу.

- Не кажется ли вам, Михаил Юрьевич, что мы нерационально тратим средства ассоциации? В наших расходах финансовая помощь милиции составляет значительную часть. Очень значительную. Мы покупаем им машины, компьютеры, средства связи, а отдача? Какова отдача? Да, если посмотреть отчеты, работа идет, выявляются сотни производителей "левой" водки, часть подвергается преследованию в административном порядке, часть дел передается в суд. Но почему-то положение на рынке не меняется. Как вы думаете, почему?

- Я вас внимательно слушаю, - сказал Панкратов.

- Вы сами знаете, почему, - продолжал Серенко. - Для этого достаточно внимательно рассмотреть отчеты. Что мы увидим? Что в милицейские сети попадает исключительно мелочь, разливающая бодяжную водку дома в ваннах или в лучшем случае в гаражах. А подпольные цеха и подпольные заводы как работали, так и продолжают работать. А ведь именно они, а не мелкие кустари, определяют ситуацию на алкогольном рынке, уводят большую половину его в тень. Почему? Милиция не знает о них? Прекрасно знает. Почему же ничего не предпринимает?

Панкратов молча слушал, погрузив будто бы потяжелевшее тело в кресло. То же самое, почти слово в слово, он две недели назад говорил Пекарскому, встретившись с ним в его особняке на Волхонке. Предложение Панкратова, которое он хотел обсудить с человеком, принимающем решения, заключалось в том, чтобы связывать финансовую помощь милиции не с количественными, а с качественными результатами ее работы. Оперативно-розыскные части должны быть заинтересованы в выявлении и пресечении деятельности крупных подпольных производств. Материальные стимулы должны быть очень серьезными, потому что занятым этим оперативникам придется вступать в конфликты с местной милицией, обеспечивающей "крышу" подпольным водкозаводчикам. Работа нервная, опасная, недолго словить пулю не только от бандитов, но и от своих, за такую работу нужно хорошо платить. А подпольных цехов и заводов не так уж много, порядка девятисот - тысячи. При правильном подходе с ними можно покончить года за три.

- "Левую" водку выпускают не только подпольные производители, - заметил Пекарский.

- Выпускают, - согласился Панкратов. - Но это уже другая проблема.

- Интересно, нужно подумать, - заключил разговор Пекарский.

- Без этого деятельность ассоциации "Русалко" теряет смысл, - предупредил Панкратов. - Разумеется, если вы хотите видеть в ней действенный инструмент, а не пустую говорильню.

- Не боитесь, что останетесь без работы?

- Нет, не боюсь.

Он действительно не боялся. За время службы в "Русалко" он оброс надежными связями, вник во все тонкости взаимоотношений водкозаводчиков с налоговиками, прокуратурой и милицией, за консультацией к нему обращались известные юристы, специализирующиеся на алкогольных делах. Приходилось и самому разруливать проблемы знакомых бизнесменов, запутавшихся в попытках обойти налоговое законодательство: подсказывал нужные ходы, сводил с людьми, от которых зависело разрешение дела. Денег за эти услуги он никогда не брал, хотя и предлагали, но иногда подумывал, что открой он что-нибудь вроде консультационной конторы, отбоя от клиентов не будет.

Ничем конкретным разговор с Пекарским не кончился, но отголоски его, видимо, дошли до Серенко и теперь он излагал их как свои мысли, рожденные в трудных раздумьях о путях выхода отрасли из затяжного кризиса.

- Так почему же ничего не предпринимает милиция, хотя прекрасно знает обо всех подпольных заводах? Не может не знать, это же не иголка в стоге сена, это завод, его не спрячешь в гараже! - вопрошал Серенко, поглядывая на собеседника с начальственной снисходительностью.

Панкратову надоело.

- Потому что сама милиция эти заводы крышует, - буркнул он. - Вы пригласили меня только затем, чтобы это сказать?

- Нет, не только. Хотя сказать это счел необходимым, так как именно ваша служба курирует милицию. Ко мне обратился один предприниматель. Он сравнительно недавно в Москве, чуть больше трех лет, но сумел наладить серьезное производство в районе Рузы. Водка "Дорохово". Говорит вам что-нибудь это название?

Панкратов кивнул. Эта водка, новая на московском рынке, довольно быстро приобрела популярность из-за низкой цены и занимала место по рейтингу продаж в первой двадцатке, что было очень неплохо для нераскрученного товара.

- Так вот, - продолжал Серенко. - Он сделал заказ в Красногорскую типографию на новую партию этикеток. Заказ приняли, но очень удивились, так как такой же заказ на эти этикетки выполнили совсем недавно. Показали клише и оттиски. Этикетки были один в один с оригиналом. Предприниматель понял, что кто-то выпускает водку с его названием. И выпускает много. Заказ был на двести тысяч этикеток. Представляете? Это уже не кустарное производство. Его люди прошерстили ярмарки Москвы и обнаружили несколько бутылок поддельной водки. Анализ показал, что она изготовлена из синтетического спирта, плохо очищенного, с примесями. Он пришел ко мне за советом, что ему делать…