Книга Господи, сделай так... - Наум Ним

Серега выволакивал щебечущую Галку за руку на самую ближайшую от нас тропинку к поселку и орал, чтобы она сваливала отсюда во всю прыть, а она до слез обижалась и говорила, что и мы будем ходить следом, передохлые от зависти, а она…

— Не доводи до греха! — орал Серега. — Чеши домой…

— А что будет, если до греха? — любопытствовала Галка, и всегда сдержанный Серега выл в голос и убегал сам, а мы следом за ним.

— У меня от нее зубы болят, — шептал Мешок.

— А меня укачивает так, что даже тошнота подступает, — с огорчением признался Тимка. — Но если бы не укачка, было бы здорово посмотреть под эти ее кружева…

С восьмого класса Галка всей своей огненной головой погрязла в великой любви, и ей было не до нас. Ее избранником был курсант авиационного училища Вадик Карпович — тонкий парень, живший недалеко от сгоревшего Тимкиного дома и красивый какой-то нездешней южной и киношной красотой. Они по-книжному переписывались в ожидании, когда Вадик в очередной раз приедет на побывку, и Галка картинно страдала от разлуки на зависть всем одноклассницам и всем девицам поселка вообще, все время сверяясь в зеркале, насколько похожи ее страдания на те, которые в кино и в телевизоре показывают про настоящую любовь. На лето после десятого класса была слажена свадьба, потому что тем же летом Вадик заканчивал свое училище и в новеньких лейтенантских погонах ожидался прямо к свадебной церемонии, а потом вместо положенного по любовным книгам путешествия счастливая пара — рыжая в огонь и черный в уголь — отправлялись к черту на рога, где начнет свою блестящую карьеру Галкин Вадик, чтобы очень быстро дослужиться до генерала и, украсив свою жену кружевами в бриллиантах, привезти на несколько дней обратно — всем нам на зависть…

По крайней мере так все планировала сама Галка к окончанию десятого класса, а по причине того, что больше там в ее планах ничего уже подправлять не надо было, она могла расслабиться и несколько отойти от довольно утомительной роли классической благородной невесты, которую она бы сыграла еще лучше, если бы выучилась на актрису — но не судьба. В это время Галка опять вспомнила про нас и довольно крепко прибилась к нашей компании. Трещала она по-прежнему и без остановки, но мы научились не очень разделять ее трескотню на отдельные слова, и оказалось, что в этом случае можно просто наслаждаться ее замечательным потрескивающим голосом, как каким-то неведомым народным инструментом для музыки — типа расчески с папиросной бумагой. Тогда она и стала нам “своим парнем”. Точнее, сразу после того как спасла Тимку от дурацкой женитьбы, в которую уперлась вдруг его шалая судьба.

Наша одноклассница, Галкина тезка и тоже чуток рыжая веснушками по носу и вокруг, вздумала оженить Тимку на себе сразу после окончания школы и перед Тимкиной армией. Может быть, и от зависти к Галке, чья скорая свадьба предполагалась такой грандиозной, что к ней уже начали готовиться, запасаясь закусками и раздувая самогонные пары. Галка-вторая вбила себе в голову эту же свадебную блажь и безуспешно скандалила сначала с Тимкой, а потом и с его матушкой. Зверея от злости, она кричала под Тимкиными окнами о чистой любви и грозила утопиться, но предварительно посадить Тимку до конца дней за изнасилование. Тимка хорохорился, что за это столько не дают, но на самом деле несколько пришалел и даже слегка потерял аппетит к барышням. Родители горе-невесты каждый вечер приходили к Тимкиной матушке и виновато оправдывались, что не в силах сладить с дочкой, но, мол, и твой кобель — тоже хорош, и, значит, по всему выходит, что надо их оженить, а то она и правда со дня на день отнесет заявление в милицию. Вот тут Галка и вмешалась в эту маленькую любовную историю, грозящую Тимке крупными неприятностями.

— Чаго ты дуришь? — убеждала она свою тезку. — Навошта табе связывать усю жизнь с этим голодранцем?

— Дык ён мяне сапсавау, — оправдывалась та. — Хто мяне такую возьме?

— Сапсавау не сапсавау… Тожа мне бяда! — отмахивалась Галка. — Деукай меньш — бабай больш… Глянь на сябе — любой возьме, а не за любого идти нада. Я свого Вадика попрошу — он тебе с офицером познакомит. Вот за кого надо идти. Сённи лейтенант, а потым капитан, майор, полковник, и там ужо — заживешь…

И — уболтала.

Тимка для нее готов был… В общем, Тимка практически всегда был готов.

Вскоре Тимка неведомо откуда приволок и, напуская свой обычный таинственный туман, выложил перед нами сшивку затрепанных машинописных листков с какими-то запрещенными индийскими мудростями о любви. Это был наш первый самиздат, хотя и слова такого для нас тогда не существовало. Шрифт был бледным, а местами только угадывался, и мы с максимальными предосторожностями конспирации отложили расшифровку на более удобное время. Наверное, наши предосторожности были или не самыми максимальными, или — чересчур, но Галка что-то такое пронюхала, и в конце концов для расшифровки запрещенных истин мы все собрались у нее.

Там мы скоренько врубились в основную суть древнего учения, разогнули скрепки и, разобрав мудрости в отдельные листочки, взялись вчитываться каждый в доставшееся ему, изредка обмениваясь впечатлениями, потому что и вправду было интересно. Только настырная Галка хотела читать с самого начала и, как положено, по порядку, но чтобы все было понятно.

— А чаму такое дзиунае название? — вопрошала она.

— “Кама” — это по-индийски значит любовь, — объяснял Тимка, гордый своей ролью нашего проводника, — а “с утра”, потому что у них в Индии жара несусветная и этим делом лучше заниматься с утречка. Ну а пишется в одно слово — у них так принято.

— А чаму у кажном новом упражнении — знова девушка? Девушка то, девушка сё, и все еще — девушка? — не отставала Галка.

— Ты про йогов слыхала? — поучал Тимка. — Они все с детства так научились растягивать эту вашу преградную пленку, что им все такие упражнения — как с гуся вода… Потому что там, если не девушкой вышла замуж, убьют до смерти. Там только законный муж имеет право делать из девушек женщин, а для этого случая у них совсем особые упражнения — не те, что здесь… Хотя, может, и здесь они есть — надо все изучить…

— Добра им — не то что у нас тут, — позавидовала Галка.

Надо признать, что если бы не Галка, то большая часть описанных запрещенных этюдов так и осталась бы для нас пустыми фантазиями, невозможными для воспроизведения в нормальных человеческих телах — разве только ихними йогами. Но Галка до шестого класса занималась в школьном акробатическом кружке и оттуда или откуда еще про возможности тел знала куда больше нашего. И все равно изучить все индийские премудрости никак было не успеть — даже Тимка не продвинулся дальше третьей страницы, потому что в самый разгар изучения грянула грандиозная Галкина свадьба, и она увезла наставления мудрецов в качестве нашего свадебного подарка в далекое стойбище летунов — к черту на рога.

— Ты только не спеши и не паникуй, — попросил Серега, прежде чем позвонить в Галкину с замполитом квартиру, и усмехнулся: — Почему-то до смерти хочется жить…

Открывшую дверь Галку я сразу и не признал: волосы перекрашены во что-то обыденно блондинистое, лицо выпито поцелуями да ласками и заново нарисовано яркой косметикой, и только голос не спутать ни с каким.