Книга Почем фунт лиха - Людмила Милевская

— Кого же убила Маруся? — скептически поинтересовалась я.

— Своего любовника Маградзе, — поделился горем Аким идобавил:

— Уголовника.

Большего удивления в своей жизни я, кажется, не испытывала.Очень неожиданный поворот событий. Уголовник Маградзе свел с ума двух моихподруг, а я даже с ним незнакома. Да-а, рановато он умер. Но, выходит, Марусяизменяла и профессору?

Возникла настоятельная необходимость пообщаться с Марусей. Явскочила с места:

— Где она?

— В ментовке, — вздохнул Аким. — А может, уже и в тюрьме.

Необходимость мгновенно отпала. Встреча справоохранительными органами могла отнять слишком много времени и не внестижелаемой ясности. Я поняла, что могу рассчитывать только на Акима.

— Как повела себя Маруся? Она отрицает связь с Маградзе? —спросила я и, затаив дыхание, ждала ответа.

— В том-то и дело, что нет! — грохнул кулаком по столу Акими потянулся к бутылке. — Даже не отрицает того, что была у любовничка наканунеего смерти.

— Надеюсь, об этом милиция узнала не от нее?

— Нет. Сообщили соседи, видевшие, как она выходила изквартиры, где скрывался Маградзе. Поэтому за ней и приехали. Теперь ееподозревают во всех убийствах. Ведь Маградзе погиб от того же яда, что и Денис.И еще какой-то Сибирцев от того же яда протянул ноги. И везде замешана Маруся.

— А ей-то все это зачем? — изумилась я.

— Человек хуже животного, когда он становится животным, —сказал Аким и залпом опорожнил стакан; я полезла за второй бутылкой.

Дальнейший допрос не принес, пользы. Аким. накачивался моим«Абсолютом» и шпарил аллегориями. Я вежливо выпроводила его и заметалась поквартире. Санька, оседлав веник, лихо скакал за мной и сыпал вопросами. Яневпопад отвечала и лихорадочно соображала. Маруся спутала все мои карты, инаметившаяся было четкая картина происходящего рассыпалась, как детскаямозаика. Если Маруся убила Маградзе, то на многие вещи придется взглянуть поддругим углом зрения. Однако такого коварства я никак от нее не ожидала. Значит,и к смерти Марины чз Челябинска Маруся тоже имеет отношение? А я-то такдоверяла этой обманщице!

Глава 31

Ночью мне снилась убиенная Марина из Челябинска. Онапростирала ко мне свои прогнившие руки и обдавала удушливым сладковатым запахомразложившейся плоти. Было жутко и хотелось проснуться.

Утро я провела в раздумьях. Санька, к удивлению, всеправильно понял и притих. Он вел себя очень корректно и слушался меня сполуслова.

После завтрака мы отправились на Старый Арбат. Поразительнобыло видеть, как Санька с безразличием проходит мимо песочницы.

На Старом Арбате, пока я мучительно думала, Санька несколькораз пытался совершить противоправные поступки. Один раз он тайком затолкал вкармашек глиняный брелок, за который продавец почему-то просил двадцатьдолларов. Его разоблачили, и мне пришлось выложить за эту дрянь сумму,адекватную двадцати долларам.

Второй раз Санька уцепился за гипсовую статуэтку, пошлостькоторой была на уровне шедевра. Цена указана тоже на уровне шедевра, но Санькапытался обойтись вообще без всякой цены. Здесь тоже его поймали, и историяповторилась. Продавцу очень повезло. Пока я пыталась втолковать ему, в какомместе следует продавать подобный товар, Санька быстренько открутил этому товаруголову. Дальнейший спор мгновенно потерял смысл, и мне пришлось выложить за эту«старину» приличную сумму, что очень дурно сказалось на моем и без того плохомнастроении.

Я протянула купюру, стараясь не замечать ликования продавца,и мягко попросила Саньку впредь проявлять побольше вкуса.

Стало очевидно, что предаваться логическим размышлением в товремя, когда Санька все подряд тащит с лотков, — опасно и расточительно, В одинмиг можно превратиться из вполне состоятельной женщины в нищенку. Мыотправились домой.

Я остро сознавала, как нуждаюсь в мужской поддержке, аДмитрий… Ах, Дмитрий! Мысли о нем я гнала прочь, но что поделать, когда так нехватает крепкого мужского плеча. Должен же кто-то разрубить тяжелую цепь моихмыслей. Это мог сделать лишь человек, абсолютно далекий от моих проблем ивместе с тем готовый охотно взять их на себя. Человек, мужчина, рыцарь… Ах! Дагде же его взять?

И все же поход на Старый Арбат не был бесполезен. ПокаСанька рассматривал украденный за двадцать долларов брелок и прикладывал кизувеченной статуэтке оторванную голову, я много чего надумала. Правда, чембольше я думала, тем страшней мне становилось, но и загадка всех преступленийготовилась обернуться разгадкой.

Я поняла это особенно отчетливо, когда у входа в подъездвстретила Старую деву и в сотый раз услышала отрывок из ее набившего оскоминустиха:

— «Масками лицо свое скрывая, ты у них признанье вырываешь!»— с пафосом продекламировала она.

Я тут же подумала: «Точно, ведь и раньше же слышала этислова. Почему, глупая, не обратила на них внимания?»

— «Есть и просто льстивые подлизы, что в глаза Оглядываютснизу. „Браво, браво!“ — обращаясь к трупу», — почуя в моем лице благодарнуюпублику, вдохновенно продолжила Старая дева.

"О, как она права! Как права! — ужаснулась я и решила:

— Теперь всегда и во всем надо прислушиваться к Старойдеве".

В лифте я укрепилась в своем мнении, потому что меняпосетила еще пара великолепных по уму и остроте мыслей. Открывая дверьквартиры, я почти окончательно уверовала в свою правоту.

В прихожей взглянула на Саньку и уже готова быларасплакаться от своего прозрения. Мне и раньше хотелось ошибиться, а теперь этожелание стало нестерпимым.

Именно с этого момента события начали развиваться сураганной скоростью.

«Ладно, время покажет. Не стоит паниковать, может, все и нетак плохо, как кажется», — подумала я, нащупывая ногой шлепанцы и одновременнопытаясь повесить на гвоздик сумку.

Не стоит делать два дела одновременно. В лучшем случае неполучится одно из них, в худшем — оба. Шлепанцы я надела, а вот сумку повесиламимо гвоздика. Она упала на пол, и оттуда выкатилась золотистая пуговичка.

«Откуда это? — удивилась я, поднимая пуговичку с пола. — Даэто же от кофточки, которую я подарила Клавдии незадолго до ее смерти, —вспомнила я. — Надо пришить, пока не потеряла».

Я побежала в спальню, открыла шкаф, отыскала сиреневуюкофточку, положила ее на кровать и залюбовалась.

«Какой красивый фасон. Почему я ее не ношу. Вот пришьюпуговицу и надену»

И тут я обмерла. Такого шока я не испытывала давно. Неделитри или даже больше. «Что делать? Что мне теперь делать?» Мысли складывалисьодна к другой, и выстраивался такой ужасный натюрморт, что хоть бери топор ивешайся, как говорит Маруся.