Книга Ныряющие в темноту - Роберт Кэрсон

Подводная среда таила свои опасности. Корабль союзников, подозревающий, что поблизости от него находится вражеская подлодка в погруженном состоянии, мог воспользоваться сонаром — источником звуковых волн, чтобы выследить ее. Как только луч сонара отразится от металлического корпуса подлодки, она обречена: она не сможет уйти от противника, находясь под водой, и превращается в рыбу в бочке, если решит подняться на поверхность и отбиваться с помощью своих орудий.

Субмарины полагались на радио для связи со своим штабом. Однако их противники использовали и эту зависимость. Ученые разработали систему радиопеленга, известную как «Huff-Duff» (от HF/DF — высокочастотный радиопеленг), которая позволяла кораблям союзников, находящимся в море, фиксировать положение немецких субмарин. Теперь, когда субмарина пользовалась радиосвязью — даже чтобы дать погодную сводку, — она, таким образом, выдавала свое местоположение. Союзники, не теряя времени, направляли группу морских охотников к обнаружившим себя подлодкам.

Возможно, самым большим и убийственным прорывом союзников было раскрытие кода. С самого начала войны немецкие войска кодировали свои сообщения с помощью шифровальной машины «Энигма». Квадратное, похожее на печатную машинку устройство, было способно создавать комбинации из миллионов знаков, и эти комбинации, как полагало верховное немецкое командование, были нераскрываемыми. Это был самый надежный код, который когда-либо создавался. Дешифровальщики союзников оценивали шансы раскрытия кода «Энигмы» без ключа примерно в 150000000000000000000:1, но они все же пытались. Ушли годы исследовательского труда, в котором участвовали, в числе прочих, польские криптологи. В исследованиях помогли захваченная машина «Энигма» и ключевые документы. Целые команды криптографов, математиков, египтологов, ученых, специалистов по кроссвордам, лингвистов и шахматных гроссмейстеров месяцами атаковали «Энигму», построив при этом первый в мире программируемый компьютер, который должен был помочь им в их усилиях. Напряжение умственных сил и моральное давление могло сокрушить их самих, но они не сдавались, и через несколько месяцев, с помощью разведданных, они взломали код — это была одна из самых больших побед интеллекта в XX веке. К концу 1943 года союзники использовали перехваченные сообщения, кодированные «Энигмой», чтобы направлять соединения морских охотников к ничего не подозревавшим немецким субмаринам. Дёнитц подозревал, что «Энигму» могли раскрыть, но эксперты постоянно уверяли его, что вскрыть ее код невозможно. А тем временем союзники продолжали читать сообщения радиообмена и уничтожать немецкие субмарины.

К весне 1943 года немецкие подлодки оказались зажатыми в тисках союзников, для них не осталось безопасных мест во всем океанском просторе. В мае того же года союзные силы уничтожили сорок одну немецкую субмарину, это была катастрофа, которая стала известна как «Черный май» и которую Дёнитц охарактеризовал как «немыслимую даже в моих самых безумных предположениях». Счастливые времена уступили место Sauergurkenzeit, или времени соленых огурцов. Охотники первых лет войны превратились в добычу.

К началу 1945 года у немецких субмарин почти не было шансов не только нанести хоть какой-то урон противнику, но и вообще выжить. На смену элитным боевым кадрам, которые угрожали господством над миром в начале войны, приходили молодые, неопытные подводники. Бомбардировки союзников опустошали немецкие города, Франция была сдана, советские войска вступили на землю Германии. Находясь на борту субмарины, окруженный врагами, которые могли заранее знать все его шаги, член экипажа немецкой субмарины не мог даже и мечтать о безопасной дороге домой. Его Германия переживала падение.

Думая о последних годах подводной войны, Чаттертон и Колер, независимо друг от друга, почувствовали особую гордость за изобретательность и упорство союзников. Они гордились способностью Соединенных Штатов подняться против одной из самых ужасающих угроз в истории человечества и бороться с ней до тех пор, пока мир вновь не обрел безопасность. И все же ни один из них не мог забыть о членах экипажа, лежащих мертвыми в затонувшей подлодке, которую они нашли. Они не делились своими чувствами с женами, коллегами по работе или друзьями. Вместо этого они решили снова встретиться в «Скоттиз».

На этот раз их разговор отличался от тех, которые ныряльщики вели между собой во время предыдущих обедов. До этого Чаттертон и Колер говорили в более широком смысле — поиски, теории, стратегии, великие идеи о раскрытии тайны «U-Who». Теперь, имея представление о чувстве безысходности немцев в последний период подводной войны, они стали мыслить более узко, их идеи касались теперь жизни людей, останки которых им удалось найти.

Снова и снова они спрашивали друг друга: «Как эти люди могли продолжать сражаться?» Ответ частично содержался в высказывании Дёнитца, в котором он характеризовал команду субмарины. Он называл их «Schicksalsgemeinschaft» — сообществом, связанным судьбой, когда каждый человек «зависит от другого человека, поэтому они связаны клятвой». Для ныряльщиков такая братская общность казалась самым благородным чувством, и, похоже, именно это чувство характеризовало их дружбу.

Был еще один ответ, о котором оба ныряльщика думали, но о котором ни один из них не говорил вслух. Большинство людей, казалось им, шли по жизни, так и не познав самих себя до конца. Человек может считать себя благородным, храбрым или справедливым, думали они, но, пока это не пройдет настоящую проверку, оно так и останется всего лишь мнением. Это более, чем что-либо другое, поражало ныряльщиков в немецких подводниках, сражавшихся в конце войны: зная о тщетности своих усилий, они выходили в море, готовые нанести удар. Прощаясь в этот вечер, каждый из ныряльщиков думал, выдержат ли они такую же проверку. «U-Who» забрала уже жизни трех ныряльщиков. Чаттертон и Колер могут сейчас отступить и отказаться от попыток окончательной идентификации — они уже были уверены в принадлежности подлодки. По дороге домой в этот вечер оба думали так: «Что можно будет сказать обо мне, если я сдамся? Чего я буду стоить, если жизнь будет меня испытывать, а я даже не попытаюсь устоять?»

ГЛАВА 11 НЕПОЛУЧЕННОЕ СООБЩЕНИЕ

В конце мая 1993 года, когда жители Брилля все еще раскачивались после зимней спячки, ныряльщики зафрахтовали «Искатель» для первого в сезоне похода к затонувшей рубмарине. К этому времени Чаттертон и Колер уже называли эту подлодку «U-857» и даже заявляли о своем открытии перед собраниями ныряльщиков. Многие задавали им вопрос, с какой целью они собираются продолжать поиски в таком опасном месте кораблекрушения теперь, когда они уже идентифицировали подлодку. Ныряльщики отвечали, что пока не найдут доказательств на самой лодке, все остальное будет оставаться только чистой гипотезой. Они до сих пор шли на такой риск вовсе не ради одних только предположений.

Первый рейс к субмарине был запланирован на 31 мая 1993 года, День Поминовения. По дороге к причалу «Искателя» Чаттертон и Колер ощущали небывалый подъем. Чаттертон сделал очень важные открытия на борту затонувшей подлодки и побывал в таких ее местах, в которые никто из других ныряльщиков заглянуть не отваживался. Он был неутомим в своих поисках, и его умозаключения привели к таким выводам, которые даже самые авторитетные в мире исследователи подводной войны не оспаривали.