Книга Ныряющие в темноту - Роберт Кэрсон

— И это объясняет, почему не было никакого отчета о происшествии в этом районе, — сказал Чаттертон. — Это, возможно, ночь, зима. Когда торпеда поражает субмарину, никто на судне, которое она хотела потопить, не слышал этого, поскольку все произошло под водой. Даже если бы кто-то слышал приглушенный взрыв, черт, это война: приглушенные взрывы звучат повсюду. Субмарина тонет, и никто понятия не имеет, что она потонула.

Минуту оба ковырялись в еде, не проронив ни слова.

— Представь себе, что чувствовал акустик, когда понял, что торпеда возвращается, — сказал Колер.

— Представь себе их уверенность в том, что другого не дано: либо ты умрешь насильственной смертью, либо «бегун по кругу» пройдет мимо, — добавил Чаттертон. — Никакой середины. Ты знаешь, что будет только так и не иначе.

На следующее утро Чаттертон начал рыться в стопке судовых ролей, которые он скопировал в архиве Бредова в Германии. В самом низу оказался список экипажа «U-857». Он пробежал по списку глазами: пятьдесят девять человек с такими именами, как Динст и Кауслер, Логфрен и Вулф. Некоторым из них было по девятнадцать или двадцать лет. Старшим акустиком был Эрих Краге, родившийся 14 марта 1917 года. Если субмарину уничтожила возвратившаяся торпеда, он, возможно, был первым, кто узнал, что она возвращается. Колер просматривал свои книги в поисках фотографий двадцатипятилетнего командира Премауэра. У Чаттертона и Колера было еще два месяца до начала следующего сезона погружений, сезона 1993 года, — достаточно времени, чтобы узнать о последнем годе сражений субмарины, годе, который поглотил людей, найденных ими на дне океана.

В 1993 году Колер собрал коллекцию книг о подлодках, достойную университетской библиотеки. Он разложил эту коллекцию на полу, как мальчишка раскладывает свои бейсбольные наклейки, и разделил ее пополам. Он даст первую стопку Чаттертону для изучения, вторую оставит себе. У них в руках была история людей, проведших последнюю кампанию подводной войны, людей, чьи останки лежали в найденной ими затонувшей субмарине.

Чаттертон и Колер засели в своих домашних кабинетах и начали с первой страницы: примитивные субмарины существовали еще во времена Войны за независимость. Оба задержались на второй странице: торпеда была изобретена британским инженером в 1866 году. Оба не остановились на третьей странице. Ныряльщики хотели знать, что произошло с их подводниками. Они пролистывали книги, чтобы прочесть последние главы, и нашли сотни страниц, буквально пропитанных кровью.

Оказалось, что к концу войны больше тридцати тысяч подводников (примерно из пятидесяти пяти тысяч всего личного состава) погибли, таким образом, уровень потерь составлял около 55 процентов. Ни один из родов войск Германии не нес таких потерь, продолжая при этом сражаться. А субмарины и дальше выходили в боевые походы. Но дела обстояли еще хуже. Немецкому подводнику конца войны, как выяснилось, пришлось, пожалуй, тяжелее всех. Субмарина, уходящая на задание в конце 1945 года (такая как «U-857»), имела шанс на возвращение из похода, равный всего 50 процентам. По статистике, срок жизни подводника в период похода едва дотягивал до шестидесяти дней. Те, кого направляли к американским или канадским берегам, не возвращались почти никогда.

В течение последних нескольких лет ныряльщики прочли дюжины книг о войне, но ни одна из них не потрясла их до такой степени, как эта, особенно ее последние страницы. Читая о бесчисленных потерях, они все же надеялись на более оптимистичный исход, не для нацистов или Германии в целом, но хотя бы для двух-трех подводников, для одного из этих парней, чьи ботинки они нашли аккуратно выстроенными в ряд на борту затонувшей «U-Who». Когда ныряльщики так и не обнаружили никакой надежды для подводников конца войны, они созвонились и сознались друг другу в том, что никогда еще не листали страницы с таким чувством, поскольку никогда до этого они не ощущали, что читают о людях, которые им знакомы.

Судя по всем отчетам, подводники, сражавшиеся в последние часы Второй мировой войны, воевали благородно и храбро, все это время зная, что их шансы на выживание практически равны нулю. Союзники предсказывали мятежи на борту этих обреченных субмарин, но такого ни разу не произошло. Союзники предсказывали, что эти обреченные подлодки будут сдаваться в плен, но такого тоже не было. В январе 1945 года, при том что союзники выслеживали и уничтожали немецкие подлодки с неумолимой регулярностью, Черчилль собрал высшие военные чины и предупредил их о «гораздо более высоком боевом духе», который проявляли экипажи немецких субмарин в море. (Именно то, что побеждаемые подводники продолжали храбро сражаться, не пытаясь выжить, заставляло Чаттертона и Колера читать дальше.)

В октябре 1940 года, победоносного для немецкого подводного флота, известного как счастливые времена, субмарины потопили тридцать три судна, потеряв всего одну лодку. Немецкие субмарины пережили еще одни счастливые времена в начале 1942 года во время операции «Барабанный бой», когда было осуществлено неожиданное нападение на американские корабли в районе восточного побережья США. В ходе этой атаки подлодки придвинулись так близко к американским берегам, что члены команды могли ощущать с палубы запахи леса, наблюдать, как по лесным дорогам разъезжают автомобили, настраиваться на американские радиостанции, передающие джаз, который немцы так любили. Первые недели «Барабанный бой» представлял собой кровавую бойню: субмарины выпускали торпеды по беззащитным кораблям. Части тела, горючее и обломки — все это выбрасывалось на сушу по всему Восточному побережью. В течение пяти месяцев небольшое количество подлодок потопили почти шестьсот кораблей в американских водах, потеряв всего шесть своих субмарин. Это было самое большое поражение ВМС США. В Германии вернувшиеся подлодки встречали с оркестрами, хорошенькие женщины дарили им цветы. Позже Черчилль писал: «Единственное, что по-настоящему пугало меня во время войны, — это угроза со стороны немецких подлодок».

В этом мире уже не безопасно быть Голиафом, если Давид становится невидимым.

Американцы, однако, не долго оставались такими уязвимыми. ВМС стали организовывать конвои: старая морская стратегия, когда боевые корабли эскорта сопровождали группы судов, идущих вместе. Теперь, когда немецкая субмарина обстреливала судно союзников, корабли эскорта оказывались на месте, чтобы обнаружить, догнать и уничтожить ее. По мере усиления конвоев добыча немецких подлодок свелась почти к нулю.

К военным усилиям США присоединились ученые американских лабораторий и университетов. Одним из самых мощных вооружений стал радар. В условиях полной темноты или сильного шторма самолеты и боевые корабли, оснащенные радаром, могли обнаружить всплывшую подлодку даже с большого расстояния. Привыкшие к комфортабельным условиям преимущественно надводных боевых действий, когда могли двигаться значительно быстрее, чем в погруженном состоянии, субмарины вдруг ощутили мощный напор со стороны самолетов союзников, которые появлялись в небе, словно по волшебству. По началу Карл Дёнитц, главнокомандующий немецким подводным флотом, недооценил опасность радара, и его подлодки продолжали гибнуть. Даже когда Германия наконец полностью осознала угрозу, субмарины не могли сделать ничего, кроме как погрузиться и выжидать под водой, что защищало их от радара, но делало слишком тихоходными, чтобы уйти от противника.