Книга В плену страстей - Ферн Майклз

– Беллами! – в ярости завопил губернатор.

– Если вы зовете лакея, то зря стараетесь. Ему уже сообщили, кто является его работодателем. А сейчас оторвите от постели свою жирную задницу, иначе мне придется сделать это за вас. Наденьте что-нибудь, и мы поговорим. Да, кстати, меня зовут капитан Калеб ван дер Рис, представитель Голландской Вест-Индской компании.

Глаза губернатора на миг остекленели от страха, но он быстро оправился и нагло заявил:

– А теперь послушайте меня: я – губернатор, дважды назначенный на этот пост! А это была моя женщина. По какому праву вы вторглись сюда? – Кифт успел прийти в себя, и к нему вернулась обычная манера общения.

– Вот по какому праву! – Калеб бросил на кровать свернутый пергамент. – Хотя в одном вы правы: это была женщина. Мне почему-то казалось, что человек, занимающий такое положение, будет более разборчив и не станет покупать услуги обыкновенной проститутки. А губернатором вы останетесь, если я этого захочу. Поэтому вылезайте к черту из кровати! Быстрее! – лицо Калеба приобрело багровый оттенок, а рот вытянулся в жесткую линию.

Кифт потянулся за пергаментом, который бросил ему Калеб, и торопливо прочитал.

– Я не получил из Голландии приказа об отставке. И пока этого не произошло, я буду исполнять обязанности губернатора.

– Чем вы хотите рискнуть? – спросил Калеб; наклонясь и отбросив одеяло, он уперся коленом в пах губернатора. – Той шлюшке уже никогда не придется опасаться, что ее снова будут расплющивать до полусмерти. А сейчас мне хотелось бы знать, что у вас происходит, и я желаю получить отчет немедленно.

Губернатор ловил ртом воздух, лицо его посинело от боли.

– Вы теряете драгоценное время, Кифт. О-о, да вы уже посинели слегка! Такие толстые люди, как вы, не должны шутить со своим здоровьем… Почему склад пуст? Куда подевались меха, предназначенные для отправки в Англию? Если вы попытаетесь солгать, я прибью вас на месте.

– Уберите колено… уберите… я расскажу все, что вы… хотите знать, – проквакал губернатор.

Калеб немного ослабил давление, но колена не убрал. Толстяк глотнул воздуха и сказал:

– Этот дурацкий склад пуст потому, что проклятые индейцы украли все меха. А теперь не могли бы вы слезть с меня?

– Почему они украли меха? Когда я в последний раз был здесь, пикоты были мирным племенем. Их вождь – благородный человек, желающий мира.

– Старый вождь умер. Теперь главенствует Сассакус, он далеко не старик. Он дикий, жестокий ублюдок! Он быстрее отрежет тебе язык, чем взглянет на тебя. Он украл меха.

– Но вы так и не ответили, почему они украли меха. Я знаком с Сассакусом, мы выкурили с ним трубку мира и преломили хлеб. Если Сассакус стал жестоким, в том ваша вина. Расскажите о том, какими налогами вы обложили его племя. Губернатор закрутил головой.

– Совсем небольшими! Но индейцы хотят, чтобы им все преподнесли на серебряном блюдечке. Вот что происходит, когда научишь их своему языку и попытаешься сделать из них цивилизованных людей. Они же, как бешеные псы, набрасываются при первом удобном случае! Эти дикари не годятся даже для того, чтобы чистить мои сапоги!

– Вы хотите сказать следующее: они слишком хороши, чтобы чистить ваши сапоги. А достаточно ли хороши они были, когда прокладывали эти длинные извилистые дороги и ухаживали за газонами и цветами? А, жирный ублюдок? – прорычал сквозь зубы Калеб.

– Кто-то же должен был делать это! – запротестовал Кифт, его толстые щеки дрожали от напряжения. – Для благополучия компании! Этого от них и ожидали. Пока индейцы работали, они были сыты. Но сейчас для сотрудничества требуются необычные меры!

Калеб скривил губы, отвращение и презрение к Кифту отражались на его лице.

– Способ кнута и пряника может обеспечить их сотрудничество? – прогремел он. – Вставайте и одевайтесь! У нас впереди целая ночь, чтобы поговорить об этих «дикарях», как вы их изволили называть. По возвращении в Голландию я уведомлю хозяев компании, какой «разумный» выбор они сделали, назначив вас губернатором Новых Нидерландов.

Кифт подскочил с кровати и бросился в смежную комнату в поисках одежды. Он боялся ван дер Риса, боялся его власти и презрения. Доклад капитана нужному человеку в Голландии будет означать конец его правления в Новых Нидерландах.

Калеб сел и осмотрел комнату. Она была отделана в стиле французского борделя – к слову сказать, весьма процветающего. Высокие окна украшали тяжелые бордовые портьеры, на стенах висели богатые гобелены, толстый, ручной работы ковер устилал пол. На постели лежало роскошное атласное покрывало, и Калеб знал, как шелестит оно на обнаженных телах всю ночь напролет. На резном столике у кровати стояли золотые кубки и графин с вином. Калеб взял его и сделал несколько больших глотков: вино было превосходным. Без сомнения, Кифт себе ни в чем не отказывал.

Калеб мысленно просчитал предстоящую беседу с губернатором, понимая, что не сумеет восполнить ущерба, нанесенного действиями этого человека, но надеясь, что хотя бы как-то сможет контролировать его жадность и дурное обращение с краснокожими – под угрозой наказания, разумеется.

* * *

Вопреки ожиданиям, губернатор Кифт очень легко согласился с требованиями Калеба. Казалось бы, человек должен был сражаться до последнего дыхания, чтобы удержать все добытое нечестным путем. Вместо этого он слушал и согласно кивал головой, обещая пересмотреть свои методы.

«Что-то он затевает, – решил Калеб, – и что бы это ни было, индейцам все выйдет боком».

Беседа с Кифтом затянулась далеко за полночь, и Калебу удалось поспать лишь три часа в комнате для гостей в доме губернатора, прежде чем отправиться на встречу с Сассакусом.

Лошадь, на которой он приехал из Сейбрука, уже никогда бы не смогла проделать обратный путь, поэтому Кифт снабдил капитана гнедым скакуном, продуктами и питьем в дорогу. За это Калеб был ему благодарен, потому что теперь не было нужды останавливаться на ночь в Сейбруке.

Хорошо выспавшись в лесу, Калеб встал рано и продолжил путь вдоль поросшей густым лесом береговой линии, внимательно вглядываясь в окрестности. Конь резво скакал, не зная усталости. Время от времени Калеб слышал крики птиц и понимал, что это воины Сассакуса предупреждают о приближении одинокого всадника.

Подъехав к поселению индейцев, Калеб остановил коня и стал ждать. Он сидел в седле, гордо выпрямившись. Через некоторое время к нему подошел индеец с непроницаемым выражением лица. Ни один из мужчин не сказал ни слова. Калеб позволил своему коню неторопливо трусить за индейцем.

Женщины и дети в поселке не обращали на пришельца никакого внимания и занимались своими делами. Лишь один старик оторвался от трубки и удостоил его взглядом, но потом, закрыв глаза, вернулся к своему занятию.

Парусиновый полог маленькой хижины, к которой привел гостя безмолвный проводник, был откинут, и Калеб, спешившись, вошел внутрь. Перед кучкой дымящихся углей, скрестив ноги, сидел мужчина. У него было тренированное тело, темная кожа, яркие умные глаза и черные волосы, заплетенные в толстую косу на затылке.