Книга Вкус желания - Беверли Кендалл

Будто угадав это, Томас взял ее за локоть и спросил:

— Не вернуться ли нам домой?

Его прикосновение даже сквозь многочисленные слои шерсти и хлопчатобумажной ткани она ощутила как ожог, и искра желания пробежала по ее телу. Все было так, будто она всю жизнь провела, не подозревая, что существует страсть, и вдруг внезапно оказалась с головы до ног окутана этим умопомрачительным ощущением. Пытаясь собраться с силами и взять себя в руки, Амелия повернулась к Кэтрин:

— Поедем?

Молодая девушка кивнула:

— Не могу дождаться, когда смогу показать Шарлотте все купленные ленты!

— Тогда отправимся обратно, — произнесла Амелия и позволила себе посмотреть на Томаса.

Его глаза сказали ей, чего он хочет: он хотел ее, и в этот момент Амелия ощутила в себе нечто новое. До сих пор дремавшую уверенность в силе своих чар. Но не только осознала свою силу; она наслаждалась ею и ей захотелось выставить ее напоказ.

Во время возвращения домой они молчали, если не считать болтовни Кэтрин, перечислявшей все магазины, которые они успели посетить, и детально описывавшей все восхитительные вещи, которые она видела, но не смогла купить, потому что ей не хватило денег.

Амелия слушала ее одним ухом, отвечая только тогда, когда требовалось ответить. Остальное время все ее внимание было приковано к Томасу. И если его изумрудные глаза поглотали ее, то и она пожирала его взглядом. В присутствии Кэтрин, занятой собой и едва ли замечавшей то, что бурлило и кипело между Амелией и Томасом, имело ли смысл скрывать свои чувства? Она испытывала силу его страсти и с лихвой возвращала ее. Это путешествие принадлежало ей по праву, и она была намерена использовать эту возможность до конца.

Глава 27

В этот вечер Томас вошел в спальню Амелии, как если бы делал это каждый день и, более того, будто имел на это право. Целый день он провел, сдерживая себя и демонстрируя самообладание святого. Но он, черт возьми, не был святым, и потому эта сдержанность давалась ему нелегко.

В камине горели дрова, разгоняя холод. Амелия сидела на постели в бледно-розовой ночной рубашке. Соски ее явственно выступали под шелком ночной одежды, и от их вида его обдало жаром. Он весь день находился в состоянии возбуждения, и теперь его мужское естество воспрянуло с новой силой.

Наконец-то Амелия рассталась со своей сдержанностью и просто излучала соблазн, ее синие глаза были наполовину прикрыты, и он видел, что они полны желания. Он не мог дождаться момента, когда заключит ее в объятия.

— Я думал, что сегодняшний вечер никогда не наступит.

Его голос звучал страдальчески — он целый день испытывал пытку. Томас быстро избавил ее от ночной рубашки и прикрыл ладонями ее груди. Его руки принялись ласкать, поглаживать, сжимать их, наслаждаясь их нежностью и упругостью. Он медленно обвел ее соски большими пальцами.

— Я хочу видеть тебя обнаженным.

В тихом голосе Амелии звучала страсть.

Она испустила стон и лихорадочно принялась помогать ему раздеться. Пока он спешил расстегнуть пуговицы рубашки, она принялась за его панталоны, и руки ее постоянно задевали его возбужденное мужское естество.

В промежутках между ласками и поцелуями, столь обжигающими, что его удивляло, почему матрас под ними не заполыхал, им обоим удалось сорвать с него всю одежду до последней тряпки. И только тогда он смог уложить на постель ее, издающую стоны, полную восторженного предвкушения наслаждении. Ее восхитительные груди, ее соблазнительные бедра и то потаенное место, обещающее нескончаемый упоительный экстаз, — все это звало и манило его к удовлетворению, которое способно было принести только завершение этой игры.

Амелия не воспринимала ничего, кроме мужчины, лежавшего между ее бедер. Тело ее было готово принять его, влажное и нетерпеливо ожидающее момента, когда она смогла бы почувствовать его твердое и горячее мужское естество внутри. Она сжимала его влажную спину обеими руками, стараясь привлечь его как можно ближе, но, к ее удивлению, он отстранился, приподнялся, опираясь на локти, держа руки по обе стороны ее бедер. Пряди его светлых волос прилипли ко лбу, плечам и груди, а грудь вздымалась от сдерживаемой страсти.

Широко разведя бедра, готовая к новому наслаждению, Амелия удивленно заморгала, когда его руки переместились с ее живота к нижней части тела, и он принялся ласкать ее, прежде чем перевернуть на живот.

Изумленная, она оглянулась через плечо и заметила мрачную решимость и напряженность выражения, когда он подсунул подушку под ее бедра, чтобы обеспечить им упор. Из его горла вырвался хриплый стон, а по щекам медленно поползли бисеринки влаги. Он принялся гладить и ласкать ее ягодицы. Ее голова устало опустилась на подушку. Пальцы Томаса нашли ее жаждущую влажную плоть. Амелии хотелось кричать, требуя большего, но из ее груди вырвались только мучительные рыдания. Она сделала движение бедрами назад, а руки завела за спину, чтобы привлечь его ближе.

Сделав одно резкое движение бедрами, он вошел в нее. Это было жесткое вторжение и достаточно болезненное, но именно такое, какого она хотела, и он вошел в нее глубже, чем прежде. Темп его движений все ускорялся с каждым сильным толчком. И очень скоро он довел ее до полного самозабвения, и она испытала столь сильное наслаждение, что на мгновение потеряла сознание. Влажный вздох слетел с его губ, полный страсти и вожделения и означающий, что он испытал то же самое.

Они некоторое время оставались соединенными таким образом: он все еще был глубоко в ней, ее плоть продолжала сжимать его и сокращаться, и их дыхание оставалось шумным и неровным, пока они парили над землей, а потом опускались на землю, переходя от эйфории к покою. Когда Амелия обрела силы, она перекатилась на спину и снова потянулась к нему. Он мгновенно отозвался, заключил ее в объятия и принялся целовать так страстно, будто вообще не собирался выпускать из объятий. А потом она спала долгим сладким сном.

Амелия любовалась совершенной картиной рождественского утра: семья собралась вокруг красиво убранной елки. Графиня нянчила дочь, а граф держал на руках сына. Кэтрин стояла на коленях, охая и ахая и любуясь зеленым бархатным платьем, украшенным множеством оборок, которое она вытягивала из коробки. Шарлотта примостилась на одном из кресел и пыталась развязать ленту на небольшой коробочке, время от времени бросая робкие взгляды на лорда Алекса, наблюдавшего за торжеством с благожелательностью самого Санта-Клауса.

— Это для вас, — сказал он.

Томас некоторое время копался под елкой, пока наконец не вытащил красиво украшенную шкатулку. Он протянул ее Амелии, и взгляд его пронзительных зеленых глаз был одновременно страстным и нежным.

Он приготовил для нее подарок. К горлу подступил ком, а глаза обожгли подступающие слезы.

«Не смей плакать!» Нет, она не станет плакать. Она не могла плакать. Сглотнув комок в горле, она смахнула едва появившиеся слезы и дрожащими руками приняла круглую шкатулку. Их руки соприкоснулись. Его глаза потемнели, и. Амелии пришлось собрать все свое самообладание, чтобы не думать о прошлой ночи.