Книга Контрснайпер - Андрей Кивинов

— Личная неприязнь, — послушно подтвердил Сергей. — И угрозы. Он грозился Маринку убить.

— А с какой стати? Наумова показала, что с Паленовым к тому времени рассталась, так что…

— Давайте не будем, Евгений Борисович, достоевщину в уголовном деле разводить, — перебил Журов. — Наумова свои показания несколько раз меняла, поэтому опираться на них я бы не стал. А вот, например, тот факт, что Роман Паленов угрожал Марине гранатой, подтверждает свидетель Самсонова. И драку в парке Паленов затеял. Так что у Елагина были реальные основания и для ревности, и для личной неприязни.

— Но ведь граната была ненастоящая, — робко возразил Краснов.

— В гостиницу он вполне мог прийти и с настоящей. Мало ли что у него муляж нашли… Не забывайте, что Роман Паленов входил в группу Седого. У них с оружием и боеприпасами проблем не было… Сергей Сергеевич, а Кленов где был, когда вы в Романа стреляли?

— Не знаю. Он потом подошел.

— Что значит «потом»?

— Я время не засекал. Может, минуты две. Я сам его по рации вызвал, когда все случилось.

— Понятно, — Журов повернулся к Краснову: — У вас будут еще вопросы, Евгений Борисович?

— А где все-таки гильза?

— Откуда я знаю?.. Там где-то валяется…

— А у вас, Сергей Сергеевич, есть вопросы? Или, может, просьбы?

— Маринку отпустите.

— Вообще-то, дело Наумовой уже передано в районное управление внутренних дел, по подследственности. Но я уверен, что в свете вновь открывшихся обстоятельств они выпустят ее на подписку о невыезде.

Краснов посмотрел на Елагина с легким сочувствием:

— Сейчас я допрошу вас в качестве подозреваемого. Мы обязаны предоставить вам адвоката. У вас есть кто-нибудь или пригласить дежурного?

— Приглашайте, — устало ответил Сергей.

С улицы через открытое окно ворвались трели автомобильной сигнализации. Олег Паленов, еще не совсем проснувшийся, досадливо поморщился и повернулся на другой бок. И в следующую же секунду до него дошло, что как раз такой сигнал — у его «тойоты», и вчера вечером он не стал загонять ее в гараж, припарковал у дома. Вскочив с кровати, он дернулся к окну.

Возле его машины стоял какой-то тип с «Чупа-чупсом» во рту и беспардонно ковырялся в замке водительской двери.

— Э! — крикнул Паленов. — Чё надо?!

Взломщик на законное возмущение автовладельца никак не отреагировал. Даже головы не повернул. Умолкнувшая было «тойота» вновь разразилась отчаянными воплями о помощи.

«Ни фига се… Уже днем, бля».

Олег мигом напялил джинсы, схватил рубаху и, наспех сунув ноги в кроссовки, выскочил из дома.

На выходе дорогу ему неожиданно преградил тот самый тип с «Чупа-чупсом». И тут же за спиной Паленова вырос другой, появившийся из-за тополя.

Как-то все это нетолерантно.

— Спокойно, Олежек, без суеты, — произнес первый, оттесняя Паленова внутрь и доставая из кармана удостоверение. — Криминальная милиция, капитан Бухаров. Не слышал о таком?

— Ну а если нет?

— Ну а если нет — будем знакомы. И по случаю нашего нежданного знакомства в гости тебя хочу пригласить.

— У вас что — ордер есть?

— Ух, какие ты слова знаешь… Грамотный. Это хорошо, когда человек грамотный. С таким и разговаривать приятней. Нет, ордера у меня нет. Только для задушевного разговора ордер не требуется. Кстати, как юрист юристу, напомню, что грамотнее говорить не «ордер», а «постановление». И если таковое выписано, то уже не разговоры идут, а допросы. И везут на них в наручниках. Улавливаешь разницу?

Олег промолчал.

— Улавливаешь, — удовлетворенно кивнул Бухаров. — Ну так что — в гости поедешь или наручники доставать?

— Зачем было машину ковырять? — ответил Паленов уже без вызова в голосе. — Зашли бы в дом и переговорили бы спокойно.

— С машиной твоей ничего не случилось. Я аккуратно.

— Погодите. Пойду, переоденусь.

— В морге тебя переоденут… — мрачно отозвался Андрей. — Да шучу я, не дрейфь. А переодеваться не надо — не в театр едем.

Паленов неопределенно качнул головой и проследовал к милицейским «Жигулям».

В машине те не проронили ни слова. Олег попытался поинтересоваться, о чем они собираются с ним говорить, но сидевший рядом оперативник, не ответив, отвернулся к окну, продолжая посасывать «Чупа-чупс». Судя по запаху — апельсиновый.

Войдя в кабинет, Бухаров кивнул на свободный стул перед одним из четырех столов.

— Устраивайся, покалякаем… О делах наших скорбных, как говорил товарищ Горбатый.

Паленов опустился на стул.

Оперативник достал из стоявшего за его спиной сейфа черный полиэтиленовый пакет и, приоткрыв, положил его на стол перед задержанным.

— Знакомые штучки?

— Ну, пистолеты…

— Да не «ну, пистолеты», а пистолеты системы Макарова. И не просто пистолеты Макарова, а похищенные в одной из воинских частей. Это уже установлено. Установлено также, в какой именно. В той самой части, между прочим, где у тебя есть знакомые. Фактик этот ни на какие размышления не наводит?

— А что, теперь запрещено иметь знакомых в воинских частях? — изобразил удивление Олег.

— Упаси господи, — мотнул головой Бухаров. — Сам с вояками пересекаюсь периодически. Здоровы, черти, водку жрать… Только вот незадача: эти пистолеты изъяты у лиц, задержанных в момент совершения незаконной сделки по продаже оружия и боеприпасов. Той самой сделки, в которой принимал участие твой брат. Это что — тоже случайное совпадение?

— Думайте, как хотите. Я об этих Ромкиных делах не знал ничего. И меня на этот счет уже допрашивали.

— Не знал, говоришь… А Джамала ты тоже не знаешь?

— Какого Джамала?

Вместо ответа Андрей открыл ящик стола и, достав оттуда фотографию, сунул ее под нос Паленову.

— Не знаю, — проговорил Олег, стараясь выглядеть спокойным. — Не видел никогда.

— А Виктора Калинина по кличке Седой, который вместе с Романом оружие ингушам толкал, тоже не знаешь и не видел никогда?

— Почему? Седого знаю. Но так… «Здрасте» да «до свидания». Выпивали иногда вместе. Как вы с вояками.

— И все?

— А что еще? Про то, что Седой с Ромкой накануне того дня… ну, когда убили его… во дворе о чем-то разговаривал, я тоже следователю рассказал. О чем говорили — не знаю. Я только в окно видел, как брат следом за ним из дома выскочил, и…

— Это все хорошо, — перебил Бухаров, — но меня сейчас не Ромка интересует, а его старший брат. Ты у нас, получается, белый и пушистый, как новогодний снег. Ничего не знал, ничего не видел…